В начале марта на одной из берлинских улиц я увидел стенд против “поддержки Германией неонацистов в Украине”. Все попытки выяснить, на каком основании стоявшие возле этой агитации девушки называют Майдан “неонацистским”, провалились. Меня раздраженно переспрашивали, являюсь ли я членом “фашистской” партии Свобода, и поучали: “Мы, немцы, против фашизма”. Признаться, я тогда еще не понимал размаха пропагандистской войны против Украины. Но вскоре услышал от немецких журналистов, адекватно освещающих события в Киеве, что под каждой их публикацией в интернете мгновенно появляются сотни комментариев “борцов с фашизмом за мир во всем мире”. И заметил удивительную периодичность газетных и телеинтервью от “понимающих Россию” экспертов с бывшими канцлерами Герхардом Шредером [канцлер ФРГ в 1998–2005 годах] и Гельмутом Шмидтом [канцлер в 1974–1982 годах].
Аргументация “понимающих Россию” сводится к тому, что Украина — это неполноценное государство, случайный продукт распада СССР, глубоко расколотая страна без собственной исторической субъектности, которую ЕС пытался привлечь к себе, не учитывая “легитимных интересов” России.
В Германии люди, разделяющие те или иные постулаты путинской пропаганды, не являются однородной группой. Среди них много сторонников левых взглядов, наиболее последовательно использующих путинский язык, говоря о “неонацистах” и “антисемитах” в Украине. Важнейшей причиной такой позиции является сильный антиамериканский и антикапиталистический сантимент. Поддерживая Путина, многие немецкие левые искренне верят, что тем самым они противостоят США. Собственно Украина в этой конструкции их толком не интересует. Она в их представлении — лишь поле битвы сил добра и зла.
Крайне правые в Германии заметно слабее, чем во Франции или Великобритании, но логика их поддержки Путина также опирается на сантименты. Только они выступают против дальнейшей евроинтеграции Киева, и лучше всего их позиция выражается в формуле: “Мы не хотим платить за Грецию, а тем более за Украину”.Значительная часть немецкого крупного бизнеса де-факто поддерживает российскую интервенцию в Украину, выступая против секторальных санкций. Бизнес-интерес в этом случае преподносится в красивой упаковке преобладающего в немецкой политической культуре культа консенсуса. По этой логике, любые (даже самые абсурдные) переговоры хороши уже потому, что они ведутся, а любой конфликт можно разрешить, выпив достаточное количество кофе.
Наконец, путинская пропаганда блестяще играет на весьма распространенных в немецком обществе культурных стереотипах об исторической вине Германии перед Россией (но не Украиной). Осознания того, что самые страшные преступления времен войны совершались на территории полностью оккупированных Украины, Беларуси и Польши, но отнюдь не России, в немецком обществе практически нет. Этому способствует и элементарное невежество. Во многих немецких энциклопедиях можно прочесть, например, что борщ — это “русская еда”. Ни в одном университете Германии нет профессорских позиций по украинской истории или литературе. И лишь в нескольких университетах преподают украинский язык.
Несмотря на систематические усилия российской пропаганды и инерцию исторических стереотипов, было бы неверно утверждать, что правительство Германии руководствуется исключительно логикой уступок Путину или тем, что большинство немцев испытывают к нему симпатию. Собственно, и цель антиукраинской пропаганды здесь иная: зафиксировать в общественном мнении тезис о неготовности и нежелании Германии идти на жесткую конфронтацию с Россией ради Украины.
Исходя из этого, для Киева критически важно не просто наконец стать субъектом информационной войны, но и доказать, что поддержка Украины находится в пределах интересов Германии и Евросоюза. Говорить об этом следует рационально и взвешенно, поскольку в немецком публичном пространстве проявление эмоций считается признаком слабости и неправоты. А ключевой аргумент может быть таким: вопреки путинской пропаганде и несмотря на все внутренние трения, ЕС остается гораздо более стабильным и жизнеспособным образованием, чем современная Российская Федерация с экономикой, полностью зависящей от экспорта энергоресурсов, и обществом, охваченным патриотической истерией.
Оригинал —