Отца Хармса, Ивана Ювачева приговорили к казни за «сношение с государственными преступниками-народовольцами». Казнь заменили каторгой, а фактически первую часть срока Ювачев просидел в одиночной камере Шлиссельбургской крепости. Он сидел в одиночке 1 год и 10 месяцев, и единственной книгой, которую ему давали, была Библия. Итогом стало «духовное перерождение» Ювачева, который уверовал в Христа, и после выхода из одиночки принялся даже переводить Евангелие с греческого. Сокамерники считали это помешательством на религиозной почве, а имперская администрация, наблюдая благочестивость узника, предложила заменить каторгу на монашество. Ювачев отказался.
Я, однако, думаю, что в этом раскрывается тайна империи. Империя -это машина по принуждению к нравственному перерождению, часто в одиночных камерах.
Жизнь Хармса лежит между казенными учреждениями: отец был каторжанином, мать работала в приюте для бывших каторжанок, сам Даниил Иванович помер в тюремной психиатрической лечебнице в блокаду. Вот образцовый русский человек, налепленный на контур имперской истории.
Или обсуждали со старшим коллегой Бродского, который то тут, то там российский шовинист, что отлично известно, к примеру, по его оде на независимость Украины. Я тогда говорю: — Человек женат на русском языке. А русский язык военный. Лагерный, колониальный, бюрократический. В России все страшно гордятся, что даже мат на самом деле оптимизирован под передачу тактической оперативной информации на поле боя. Что можно ожидать от мужа русской речи?
И покачали головами.
Получается, строго говоря, русским можно быть только на краях империи. Чтобы быть русским, нужно быть сектантом, старообрядцем, большевиком, анархистом, эмигрантом, ссыльным. Только тогда ты как человек стоишь отдельно от своей империи и корчишь ей рожи, и крутишь пальцем у виска на одну седьмую часть суши.
оригинал —
автор — Кирилл Мартынов