обнаружил на Colta.ru свое инвью по поводу 6.5.12.
-Демонстрация 6 мая уже была демонстрацией проигравших. То, что тогда называли революцией, было проиграно еще в конце декабря 2011 года. Потом наступил длительный арьергардный период партизанских вылазок отступающей армии.
6 мая было устроено властями для дачи показательного разгромного боя. Причем боя не на площади даже, а в форме следствия и уголовных дел, когда впервые заработала запущенная медиамашина. Эта машина стала агрегатором одновременно следственных, сыскных и телевизионных мощностей, которые тогда сработались и с тех пор трудятся вместе. Не будем забывать еще, что это вообще — первое действие президента Путина в его новом третьесрочном качестве.
Я думаю, нередкая в истории ситуация, когда нечто было в зачатке, но не смогло развернуться широко. Хотя многие его участники считали, что так же, как они, мыслят и чувствуют «все». Это иллюзия, которую создают социальные сети.
Можно сказать, люди не решились на большую ставку — на спор о власти. И поэтому оказались проигравшими еще до столкновения, до конфликта. Если же ты проиграл свою ставку, ты сам превращаешься в ставку, но уже разыгрываемую кем-то другим. И в этом смысле роль, которую сыграло это движение, оказалась ролью пугала, очень удобно и долго прыгучего пугала, которое с использованием медиамашины было превращено в постоянный фактор консолидации провластного большинства. Так продолжалось по меньшей мере два года, пока движение в этой роли не заменила Украина. Далее уже политика раскола превратилась в самодвижущийся агрегат.
2) Какие ошибки совершил протест?
Я не говорил об ошибках. Я совсем не уверен, что мы тогда хотели большего. Просто мы политически не потребовали большего, и потому получили меньше, чем могли. Но и это нормально. Мы ведь не хотели ничего другого. Нам так нравилось. Как сказал бы психоаналитик, мы получили свое наслаждение. Я думаю, все, кто участвовал в протестном движении, в разной степени наслаждались этим процессом.
Кто был лидерами движения? Те, кто привозил аппаратуру и оборудовал сцену? Вряд ли это функция лидерства. Поэтому лидеров не было, были какие-то фигуры и маркеры, большая часть из которых уже забыла, что они там и тогда могли. Я верю, что Навальный что-то испытывал, когда грозил кулаком Кремлю и говорил: «Они там трясутся от страха перед нами! Но мы их не тронем и туда не пойдем!». В каком-то смысле это законченный художественный жест, как сказал бы мой друг Marat Guelman, но это не политика.
Я думаю, что все получили искомое, это был такой всплеск политических эндорфинов, которых, однако, не хватило для политической деятельности. А если бы хватило, нам, может быть, результат самим бы не понравился. Но за все это пришлось кому-то очень дорого заплатить. Заплатить зоной, избиением, жизнью, ведь есть и погибшие тоже. Цена была большой.
3) Как вам кажется, было ли протестное движение осознано обществом? И если нет, то почему?
Спустя три года мы должны ясно и уверенно сказать, что общества в России не существует, существует какое-то количество групп, более или менее не доверяющих друг другу, и гигантские теневые массивы, скрытые от политики и от власти, под названием «подавляющее большинство». Но это суммарное название ничего не значит. Там ведь что-то происходит, люди живут.
Но политически большинство деградировало. Мы — евразийская зона сплошной политической деградации, и отчасти деградации культурной и образовательной. Однако и это еще не приговор. Там внутри идут процессы, которые вырвутся наружу уже в гораздо более жесткой форме — и, конечно, уже не в форме 2011-12 года.
А бывшая протестная среда распалась. Половина ее ушла в группу поддержки власти, и есть такие, кто сейчас воюет на Востоке Украины. Я знаю таких людей из числа тех, кто был на Болотной 6 мая. А оставшиеся раскололись. Часть поставила крест на стране, они уехав рассматривают то, что происходит здесь, как нечто абсурдное, к чему бессмысленно испытывать сострадание.
Кто ушел в профессию, кто перешел на оставленное властью поле игры и создает маленькие и безопасные оппозиционные партии. Но большинство ушло все-таки в добровольческую, общественную, волонтерскую работу.
В памяти участников что-то, конечно, осталось. Но эта память уже очень различается. Я вижу, как люди вспоминают совершенно разные вещи. Им трудно договориться об общих символах. Однако те, кто тогда участвовал, не жалеют (http://www.colta.ru/articles/society/7176)

оригинал — https://www.facebook.com/gleb.pavlovsky/posts/547397902064987

автор — Глеб Павловский