Витёк-милашка*
Дело было в июне, когда на петербургских газонах уже опушились одуванчики, а ночной дождь свеж, как выпускница на «Алых парусах» и в лужах на асфальте отражается то ли рассвет, то ли закат — между ними совсем нет границы, только полчаса фиолетового неба. Мой собеседник был одет в светло-бежевый костюм и модные в те годы остроносые ботинки. Мы гуляли вокруг телебашни, у основания ее опор построили жутковатое здание с узенькими окнами-бойницами, там на втором этаже у меня была студия прямого эфира Регионального ТВ, монтажка и офис. Даже что-то похожее на гримерку было. В этом закутке мы сначала сидели и пили чай, а потом решили подышать свежим воздухом и вышли во двор. Он приехал ко мне на разговор, серьезный функционер и чиновник, простецкий и доброжелательный. Я накануне говорил в своей программе про питерский футбол: типа, городские власти совершенно равнодушны к команде, клуб из высшей лиги вот-вот скатится нафиг и во всем виноваты жадные клубные начальники, которые даже символику не запатентовали, все сувениры делают «левые» производители и клубу ничего не перепадает. И показал сюжет про торговлю клубной атрибутикой, как ее привозят из Китая, как продают в ларьках и с лотков. Вот мой старый товарищ и примчался вечером поговорить. Были такие времена в самом начале нулевых: функционеры хотели выглядеть в глазах болельщиков прилично. Убивительно, но факт — уже Путин был в Кремле, но прессу еще воспринимали всерьез, даже губернаторские выборы еще были… Да, сейчас трудно в это поверить!
Гуляли мы и неспешно беседовали. Знакомы мы были давно, очень давно! И как-то даже приятельствовали. Человек он был милый и скромный, такой типа рубаха-парень. Относился ко мне с симпатией: «Вот ты единственный мой друг, кто про футбол не спрашивает! С тобой можно хоть пообщаться нормально!» «Да я просто не понимаю в этом твоем футболе нихрена! Вообще!» «Это потому, что мои предки были гладиаторы и на арене Колизея бились за право остаться в живых, а твои в это время на солнечном берегу морском тростиночкой формулы рисовали!» «Ну может и так». Говорили мы открыто и свободно. Про спорт, про допинг, про политику и интриги в питерской власти. Про Путина. Он с ним был в хороших отношениях. Высоко ценил эту дружбу и когда заходила речь о президенте, в его голосе звучала уверенность и подобострастие: «Ты не понимаешь, что Владимир Владимирович — это сильный рывок, это новые контуры мира вообще! Он надолго!» «Ну как так? Зачем? Он не удержится, ты же понимаешь, что он серый и унылый!» «Нет, это ты не понимаешь! Он очень сильный политик!» Ну в общем, любил он его. И сейчас, наверное, любит. Он вообще такой традиционалист — по-собачьи преданный начальству. Но про Путина мне было не интересно. Меня волновал вопрос о спорте: насколько вообще могут продвигаться достижения, разве человек не пришел к пределу своих возможностей? Мой товарищ отвечал прямо и честно: «Давно подошел и перешел. Сейчас весь спорт во всем мире — это соревнование фармакологов. Знаешь, что изобретено? Да ты просто не поверишь: сейчас «аптекари» научились делать персональный допинг. С учетом генной картины. На уровне ДНК. Никакие допинг-пробу не помогут вскрыть это. Настолько тонкая работа! Все решают не спортсмены, а ресурсы: побеждает та страна, у которой биологические исследования лучше поставлены. И нам так далеко до США! Даже от Китая отстаем!»
Он много мне рассказывал тогда про войну допинг-лабораторий с антидопинговыми. Про то, какую пользу для человечества приносят исследования предела возможностей человека, как много лекарств создается параллельно, как спецслужбы интересуются препаратами, усиливающими выносливость, как военные изучают допинги, даже дипломаты пытаются украсть секреты, как сложно со спортсменами работать, так и норовят все разболтать противникам, шалопаи!
«А что, без всего этого тюнига уже никуда? Кому все это нужно?» «Вот ты смешной! Дав ведь у нас после СССР вся олимпийская система по швам развалилась! Потерянное поколение спортсменов! А народу нужны победы, это же закон психологии: надо чувствовать силу государства! Простому человеку это важно, войны-то закончились, а победы нужны. И как вся эта индустрия помогает науке! Люди смотрят спорт, идет реклама, бизнес вкладывается в индустрию, ученые получают заказы, наука развивается!» Вот что-что, а верил он в свое доброе дело по облагодетельствованию человечества. Прикольный. Интересно мне было его слушать. Приятный чувак, открытый. Просто кладезь информации. Знал бы я, что его судьба так повернется, а имя станет нарицательным! А насчет клуба футбольного мы почти не говорили. Он просто повод тогда нашел приехать. Валентина его попросила. Она тогда только еще собиралась в Петербурге пойти на выборы. Почву зондировала, пробивала настроение в элитах. И Витек вскоре стал начальником ее штаба. А потом сенатором. Высоко полетел. Да. Со свистом… и никого не облагодетельствовал толком. Не смог, бедолага!
Дмитрий Запольский
*