Не так давно в сети появился интересный проект «», цель которого, по словам его создателей, — помочь людям отличать пропаганду от информации российском телевидении. Для этого команда проекта ежедневно анализирует вечерние выпуски новостей на федеральных телеканалах — Первый, Россия 1 и НТВ, и нефедеральных — LifeNews и Russia Today, после чего публикует результаты своей работы в виде информационных выпусков. В них подробно разбирается каждый выявленный факт манипуляции.
Команда Русского Монитора не могла пройти мимо столь полезного начинания и, продолжая нашу серию интервью с российскими оппозиционными журналистами и руководителями независимых информационных проектов, мы поговорили с главным редактором «Монитора Пропаганды» Ташей Соколовой.
Таша, как вы пришли в оппозиционную журналистику и в журналистику вообще?
Я никогда не приходила и не являлась оппозиционным журналистом. Оппозиционный журналист для меня не отличается от журналиста федеральных каналов, ведь он тоже журналист с идеологией. Для меня же идеология и журналистика — противоречащие понятия.
Любишь убеждать людей? Иди в политику, PR, в сетевой маркетинг, в конце концов. Журналист, который хочет написать хороший материал, не имеет права вставать ни на одну сторону. В журналистику я пришла из школы искусств, вначале поступила на журфак, потом пошла на практику в одно медиа, в другое, так и нашла себя.
Кроме работы в «Новой Газете» вы решились на создание проекта «Монитор Пропаганды». Почему?
Проект «Монитор» работой для меня не является, это увлечение. С научной точки зрения я давно изучаю пропаганду и разные методики влияния. Когда пропаганда стала значимым фактором в российских СМИ, появился шанс для практического применения теории.
Когда ваш проект начал свою работу?
Наш проект появился как идея в феврале 2014 года. Идею о том, что надо что-то делать с пропагандой, подал Максим Кац. Так родился наш с ним совместный проект «Антипропаганда», который просуществовал до мая 2014 года. Именно тогда была в основном выработана наша методологическая база, мы разработали универсальную методику того, каким образом надо анализировать пропаганду. Но проект закрылся не в последнюю очередь по причине финансирования. Сначала была попытка проведения краудфандинговой кампании. Потом мы надеялись найти инвестора, но ни один бизнесмен не согласился инвестировать в данный проект. Но, в конце-концов, нам удалось собрать команду единомышленников, готовых работать за идею.
Какими вы видите главные цели вашего проекта?
Главная цель нашего проекта – рассказать о многообразии средств пропаганды, показать их практическое применение в повседневной жизни. Помимо цели, есть и миссия – сделать журналистику более чистой и непредвзятой.
Как вы представляете целевую аудиторию «Монитора»?
В первую очередь, наш читатель – это человек с гаджетом. Без него он просто не станет нашим читателем, ведь никакой печатной продукции у нас нет. Второе – он, конечно же, в курсе событий, ведь если ему не интересны новости в целом, то и пропаганда в них его не заинтересует. А дальше уже идут всякие продюсерские параметры. Возраст, на мой взгляд, это 18+, когда человек отрывает голову от школьных учебников и погружается в университетскую среду; верхний порог я бы не стала ограничивать вообще. Место проживания – скорее, крупные города, но в принципе строгого ограничения тут нет, важно лишь интернет-покрытие. Род занятий, уровень дохода, образование, как мне кажется, существенной роли не играют. На самом деле, мы все еще ищем свою ЦА, пытаемся ее понять.
Каким образом ведется работа с информацией, публикуемой на вашем сайте, по каким критериям отбираются материалы для анализа?
Материалы для анализа отбираются по принципу их охвата. У вечерних новостей аудитория всегда выше, чем у утренних или дневных выпусков. Аудитория федеральных каналов шире аудитории региональных СМИ.
Мы отобрали ряд приемов, помогающих выявлять пропаганду, применимы в СМИ из целого ряда источников, в том числе из книги «Международная Энциклопедия Пропаганды» Роберта Коула. Затем взяли еще несколько научных исследований, сопоставили, какие технологии выделяют их авторы. В итоге что-то оказалось дублирующим, что-то – дополняющим, что-то – уникальным. В итоге родилась наша система как компиляция всего существующего многообразия методов пропаганды применительно к СМИ.
Кто еще участвует в вашем проекте, как он финансируется?
«Монитор» делает очень дружная команда – 10 человек занимаются текстами, один – видео и еще один, наш менеджер, следит за тем, чтобы все делалось правильно и вовремя. Мы не являемся зарегистрированным СМИ или юридическим лицом. Как я уже говорила — мы команда волонтеров-единомышленников, поэтому ни о каком финансировании речи быть не может. В самом начале проекта мы пытались собирать деньги с помощью Яндекс-кошелька, потом отказались от этой идеи, средства поступали крайне незначительные, а постоянно раздражать читателей просьбами о деньгах было нехорошо. У всех нас есть работа, мы можем позволить себе в свободное время делать что-то интересное.
Что молодые издания, предлагающие альтернативную повестку дня, могут сегодня противопоставить старым информационным гигантам с многомиллионной аудиторией?
Не знаю, никогда не работала в молодых изданиях и довольно редко их читаю, предпочитая брать информацию из этих старых информационных гигантов, поэтому могу озвучить только их плюсы. Это всегда хороший бэк для любой истории, интересные авторы, продуманная концепция издания.
В какой степени это касается России, если известно, что за последние несколько лет были разогнаны редакции большинства сколь-нибудь значительных изданий – от Ленты.ру и РИА Новости и до «Русской планеты» включительно? (Оставшихся нетронутыми можно по пальцам пересчитать, да и ним имеются масса вопросов – например, вспомним некрасивую историю с Лесей Рябцевой).
Когда мы говорили об информационных гигантах, я все-таки подразумевала медиа, работающие больше чем в одной стране. Например, Reuters, AP, Bloomberg, AFP. Что касается РИА, они, наверное, ближе всего к информационным гигантам, то у них есть абсолютно замечательные разделы — они красиво делают инфографику, там работают очень хорошие фотографы. Моя персональная лента новостей формируется из огромного количества изданий – помимо названных, там есть «Российская газета», потому что новые законы лучше всего читать именно там. «Коммерсант», «Ведомости» и РБК (тоже, наверное, гиганты в каком-то смысле) дают мне хорошую экономическую картину. Часто открываю BBC, CNN, Fox и Al Jazeera, у них у всех разные взгляды, порой, кстати, грешат пропагандой, но вместе получается довольно объемное освещение проблемы. При этом я не скрываю того, что смотрю телевизор, правда по интернету, сам «ящик» не вписывается в интерьер. Люблю Первый канал — от шоу «Голос» меня оторвет разве что срочная новость, Первый вообще делает очень зрелищные проекты.
Но на самом деле, утро я начинаю исключительно с «Новой» – и только «разгон» ее редакции меня задел бы за живое. Но за ее редакционную целостность сейчас нет причин переживать.
Являются ли социальные сети альтернативой профессиональной журналистике?
Лишь частично. По оперативности реакций социальные сети действительно порой опережают журналистику, но по качеству материалов и по принципам формирования ленты новостей им не сравниться с полноценными медиа.
Считаете ли вы, что российские независимые информационные проекты, стоящие на антипутинских позициях, в текущих условиях должны координировать свои усилия?
Я думаю, что это их дело и дело их главредов. Если им комфортнее работать скоординировано – пусть, если издание видит свой путь, то почему бы ему им не двигаться этим путем.
Различные издания могут заключать договоры о какой-то перепечатке материалов, о совместной работе, например, направлять одного корреспондента на место событий, чтобы получать от него информацию на ленты обоих изданий. Но это скорее о технологии, чем об идеологии. Про идеологию и журналистику я уже сказала выше.
И, наконец, наш ставший уже традиционным вопрос к независимым журналистам: поддерживаете ли вы идею люстрации и возможного уголовного преследования ваших бывших коллег по цеху, ныне сознательно работающих в системе российской пропаганды, после смены режима в России?
Скорее нет, идею обязательных люстраций я не поддерживаю. Далеко не все сотрудники этих СМИ работают там от большой любви к родной редакции, порой это вынужденный выбор, так как на рынке медиа довольно сложно найти работу. Если режим и сменится, то пусть они окажутся просто на рынке вакансий. Есть же не только МИА «Россия сегодня», но и локальные СМИ – в маленьких городах, где-то даже еще предприятия выпускают свои издания. Пусть они спокойно показывают трудовую книжку и дают право редколлегии решать, хотят ли они в штат такого журналиста. А там кто знает, вдруг рассказы о местных новостях, достижениях на огороде и рецепты заготовок у них пойдут даже лучше.
Ваша позиция в целом понятна. Но есть и частности – как, например, поступить с такими журналистами, как Юлия Чумакова (автор сюжета о распятом мальчике), сознательно участвующими в проектах типа «Анатомия протеста», или, например, с людьми, ответственными за организацию проектов типа печально известной «Фабрики троллей»?
В данном случае надо четко разделить людей на тех, кто является журналистами, и тех, кто ими не является. Пресловутое Ольгино, при всем при том, что имеет некоторое отношение к распространению информации, СМИ не является. И в данном случае деятельность их сотрудников и организаторов должна оцениваться не с точки зрения журналисткой профессиональной этики, а с точки зрения действующего законодательства, в том числе и уголовного, с помощью которого определяется возможная подсудность действий по организации подобных структур. А дальше уже дело суда.
Что касается тех, кто действительно является профессиональными журналистами, работающими в так называемых кремлевских СМИ и не совершившими деяний, очевидно трактуемых как уголовное преступления, то я не поддерживаю идеи поголовной люстрации, запретов на профессию, поражения в правах и прочего. Я думаю, достаточно будет моральной оценки их деятельности со стороны профессионального сообщества – им будет закрыта дорога в любое издание, дорожащее своей репутацией. Такого вот негласного волчьего билета для этих людей будет достаточно, чтобы осознать свою неправоту. А что касается юридических последствий, я журналист, а не прокурор, и не мне судить о том, есть ли в материалах того или иного коллеги по цеху уголовная составляющая. Не хочется брать пример с них – это в их кругах принято без приговора суда безапелляционно заявлять о виновности того или иного человека. Поэтому, если нет в деятельности того или иного журналиста состава преступления, то профессионально сообщество внутри себя вполне спокойно может справиться с этой задачей.