Я не люблю, когда нас с Соней спрашивают, «почему вы никуда не уезжаете?» Неужели эти люди думают, что можно в нескольких словах ответить на такой вопрос?.. Попробую пересказать, как это выглядит у меня в голове, а вы попробуйте представить, как такие мысли ежедневно мучат вас, попеременно вызывая то отчаяние, то припадок кратковременной фальшивой бодрости.

Ты смотришь на свой город, в котором прожил всю жизнь. Ты вспоминаешь все любимые места Москвы и Питера, свои поездки автостопом или поездами — Курск, Орел, Саратов, Белгород, Казань, Архангельск… — и ты понимаешь, что никогда больше не вернешься. Никогда. (Зато тебе будет открыта вся Европа. Ты поедешь в Испанию, Финляндию, Ирландию, увидишь Альпы. Побываешь в Руанской церкви, посвященной Жанне д’Арк. А если ты останешься сейчас — ты потеряешь это навсегда. По последнему закону можно в досудебном порядке запрещать любому человеку выезд за границу. Вся эта страна — тюрьма. Сейчас тебе так больно расставаться с этими местами, но настанет день, когда ты будешь задыхаться здесь, как задыхались несогласные в совке. А выехать — уже не сможешь).

Ты никогда больше не войдешь в свою квартиру. В комнату, в которой вырос. Где на полках стоят книги, которые ты собирал всю жизнь, а в стенном шкафу лежат твои тетради и игрушки. (Но когда сюда нагрянут с обыском, и чьи-то грязные чужие руки будут ворошить все это на твоих глазах — будет ли это легче?.. Посмотри — вы же живете в постоянном страхе. Вы ждете худшего, когда кто-то стучится в вашу дверь. И дело тут отнюдь не в паранойе. Болотное дело продолжают раскручивать, выбивая из последних арестантов показания, и уголовные дела за «экстремистские» посты не прекращаются — напротив, их становится все больше. Что должно произойти, чтобы ты осознал реальную угрозу? И потом, теперь ты не один. Садиться самому — практически не страшно. Понимать, что могут посадить твою жену — совсем другое дело. И что ждет трансгендерную женщину в тюрьме?!)

Все твои друзья и близкие останутся в России. И не обольщайся — лишь немногие из них действительно смогут приехать к тебе в гости. А если упадет «железный занавес», ты не увидишь больше никого из них.
Ты больше не обнимешь свою мать. Даже если сейчас она поправится и ты уедешь с легким сердцем — она уже далеко не молода. Она будет болеть. Ей будет нужна твоя помощь. Да в конце концов, ей просто будешь нужен ты. (Но Михаила Косенко не отпустили из СИЗО даже на похороны его матери. Ты не поможешь ей, если с тобой произойдет беда. И сама мать настаивает, чтобы ты уехал).

Ты консультируешь на русском языке. И пишешь — исключительно на русском. В любой другой стране твоя профессия и твои знания не будут стоить ничего. Тебе придется начинать с начала, строить жизнь практически с нуля. Учить язык. Искать себе какое-нибудь применение. Возможно, мыть тарелки. (Но не стыдно ли — сидеть в этом свинарнике только из страха, что не справишься с такой задачей и не сможешь ничего достичь в чужой стране?..)

Здесь полно людей, которым нужна твоя помощь. Оттого, что ты уедешь, ЛГБТ в России не исчезнут. Как и женщины, страдающие от домашнего насилия. И подростки, с которыми их родители обращаются, как со своим имуществом. (Но вот, в России приняли закон, фактически устраняющий ответственность за побои и угрозы и дающий «зеленый свет» домашнему насилию. В отдельных регионах практикуется и пропагандируется женское обрезание. Приняли закон о медицинских кабинетах — собираются лечить «расстройства» сексуальной ориентации и гендерной идентичности. Мизулина предлагает снизить возраст уголовной ответственности для детей. А тебе часто звонят абоненты, которым ты бессилен чем-нибудь помочь; ты можешь только выслушать и посочувствовать. И постараться не сойти с ума. Ты лучше многих знаешь, что сочувствовать и ощущать свое полнейшее бессилие — это не помощь. Это жизнь в Аду. Неужто за пределами этой страны ты не найдешь людей, которым нужна помощь — и которым ты на самом деле _сможешь_ ее оказать?)

Разнокалиберная сволочь много лет кричала вам — валите из России! уезжайте в свои Штаты и Европу! А ты говорил — это моя страна, и я буду бороться за возможность жить в этой стране по-человечески. И ты действительно боролся. И теперь тебя с души воротит от мысли сдаться и отдать свою страну тупым фанатикам и захватившим власть бандитам. (Но стальные челюсти сжимаются. И если не уехать завтра — послезавтра может оказаться уже поздно. Люди, остававшиеся в России в 20-х и в Германии в 30-х, вероятно, тоже чувствовали в воздухе что-то тяжелое и душное. Но все-таки надеялись, что им удастся выжить, справиться, возможно — даже повернуть события в другое русло. И ты знаешь, чем это для них закончилось).

Так вот, «уехать или оставаться» — это не вопрос, который ты решаешь, а страдание, в котором ты живешь. Страдание, с которым засыпаешь, просыпаешься и ходишь в магазин. С которым завтракаешь и обедаешь. Поэтому — не спрашивайте глупостей. Я написал немало слов, но все эти слова мертвы. А передать бессонницу, метания и грусть, стоящие за ними, я бессилен.

оригинал — https://www.facebook.com/reyda.linn/posts/1765497670351650

автор — Reyda Linn