99-ую годовщину начала 2-ой Русской революции надо почтить

99-ую годовщину начала 2-ой Русской революции надо почтить. И нет так, как это сделали 9 лет назад Сурков с нераскаенным тогда Павловским, организовавшим целую конференцию по затапытанию её, как и любого, впрочем, либерального протеста, в грязь.
Впрочем, очень многие, кто старше сорока, помнят её повтор в Августе 1991 года. А два года назад мы вновь видели её повтор – уже в Киеве, как Второй (первый был в ноябре-декабре 2004 года) Майдан или Революцию Достоинства.

В марте 1917 года в Петрограде был Русский Майдан. С очень многими подробностями, включая беспощадные расстрелы демонстрантов и резкий поворот событий — после отказа солдат, насмотревшихся на реки крови мирных протестующих на Невском проспекте, выполнять роль карателей,  и присоединение армии и почти всей элиты к революции.
Впрочем, по нашим с Андреем Андреевичем Пионтковским историософским подсчётам, сейчас события в России повторяют события 1916-1917 годов с отставанием на пять месяцев, т.е. сейчас середина августа 1916 года (никакой особой мистики: совмещены 1 августа 1914 и 1 марта 2014 года). Поэтому по осени мы имеем шанс посмотреть эту фильму ещё раз…

Все белоэмигранты в один голос осудили Февраль, как авантюру, прямо открывшую дорогу большевикам к власти. За ними этот тезис повторили почти все позднесоветские и раннероссийские публицисты и квазиисторики. На этом месте они обычно мысленно воздевали руки читателей к нему, вынуждая его с укоризною повторять: «Вот злонравия достоянные плоды!». Однако эмигрантская мысль шла куда дальше, подчеркивая системность кризиса царизма и по сути неизбежность его падения (далее разные авторы говорили, что давно предчувствовали неминуемое и даже пытались предлагать заблаговременные спасительные меры, или мысленно соглашались с теми, кто их предлагал, но — увы и ах! – неповоротливая бюрократия, своекорыстная элита, ослепленная властью верхушка – не вняли, не решились, отвергли…).

Кроме того, эмигрантским авторам хватало понимания, что дорогу большевикам открыл также и политический авантюризм Корнилова и Савинкова, а также буквальное ослепление либералов, оному авантюризму всячески споспешествующих… Среди нынешних отечественных авторов такое понимания встретишь уже крайне редко. Что интересно, две дюжины лет назад понимание роли ГКЧП в стремительном ускорении падения КПСС и распада СССР было куда больше.

Но Февралю, который, в принципе, был довольно стандартной буржуазной революцией 19 века, заменяющей полуабсолютистскую монархию либеральным конституционализмом, ужасно не повезло. Последовавшие 70 лет коммунистического тоталитаризма, с большевистским террором, Гражданской войной, двумя Голодоморами и ГУЛАГОм, а потом и десятилетие Ельцинской революции, накрепко вбили в интеллигентское сознание, неизбалованное демократией, что не фиг было Николашу обижать: всё было лучше, чем потом… Доводы современников, что распавшийся, по выражению Василия Розанова, «слинявший в два дня» режим (впрочем, разочарованный философ уподоблял его России) явно был не жилец, что, между прочим, довольно быстро подтвердила вся «контрольная группа» — берлинский и венский императоры, османский султан…,  в 90-е и последующие годы уже не воспринимались – «Россию, которую мы потеряли», хотелось вернуть или длить вечно.

Февраль был не только «превентивной» революцией, которая должна была предотвратить новый Девятьсот Пятый, он была и «второй революцией» относительно событий двенадцатилетней давности, и не просто по порядковому номеру, но и потому что победоносно завершил её, ликвидировав царизм. В принципе, не выдержи нервы у царя в октябре 1905 года, и сбеги он, как готовился, к своему британскому кузену, символом торжества либерализма и антимонархизма стал бы не март, но ноябрь, а словосочетание Октябрьская революция имело бы сейчас диаметрально противоположный смысл.
Необходимо отметить, что Февраль 1917 стал результатом столкновения двух верхушечных переворотов, каждый из которых ставил своей целью избежать повторения ужаса-ужаса-ужаса – событий 1905-1907 годов, которые воспринимались как кровавый хаос и новая Смута.

Надо сказать, что первыми начали либералы. С их точки зрения, система, ухитрившаяся превратить триумф Брусиловского прорыва в истощившее страну стратегическое поражение, и не способная наладить нормальное снабжение одной столицы, должна была каждый день созерцать негасимый слоган «МЕНЕ МЕНЕ ТЭКЕЛ УПАРСИН». Благо революционную песню про начертанные «слова роковыми» исполняли довольно часто. Поэтому Милюков в Думе сговорил почти всех от социалистов до черносотенцев. А Родзянко на совещание в Ставке в октябре 1916 года сговорил генералов, промышленников и земских деятелей. Сигналом к атаке стали ноябрьские выступления в Думе Милюкова и Пуришкевича. Через полтора месяца был убит Распутин. Тут царь решился на встречный удар – он подготовил указ о роспуске Думы без назначения даты выборов. т.е. до конца войны. Иллюзия была в том, что опираясь на победоносную армию, полковник Романов покажет этим возомнившим о себе штафиркам точный азимут пешего маршрута в сторону зимовья раков… Что армия готовится его самого свергать, он узнал только в день отречения.

Тут необходимо напомнить, что за полтора года до описываемых событий в Российской империи произошла такая полуреволюция. Массовое возмущение общественности распадом армии и особенно падением Варшавы в августе 1915 года привело к созданию либерального «государства в государстве»: была создана сеть земских и городских союзов, напрямую соединивших, говоря современным языком, большой бизнес, гражданское общество и власти на местах; увенчалось же это созданием альтернативного правительства в виде Военно-промышленной комиссии, где были и военно-промышленный комплекс, и банковский капитал, и либеральная оппозиция и оппозиционные профсоюзы. Этому альтернативному государству удалось стремительно и радикально улучшить положение со снабжением армии и выпуском оружия и боеприпасов. И в результате у отечественных либералов в очередной раз возникла иллюзия, что они могут отлично управлять страной и без царской бюрократии и без царской мифологии. Идя на свержение венценосного полковника, либералы почему-то думали, что всё будет быстро и гладко – эффективная земская «горизонтальная вертикаль» просто подчинит себе обезглавленную (в хорошем смысле слова) «вертикаль вертикальную». Хотя с организационной точки зрения произошло именно так и, причём, за пару-тройку дней.

Когда две армии готовы к бою, нужен только повод. 8 марта 1917 года в столице начались то, что историки называют «продовольственные беспорядки в бедных районах». Бабонек поддержали мужики – забастовкой. Полиция по спискам похватала активистов. Но среди профсоюзного актива были члены Военно-промышленной комиссии, и либеральный истеблишмент вдруг решил поиграть в «наших не замай». Царь велел Думе разойтись… Но ситуация на петроградских улицах стала развиваться совершенно по-киевски, только покрышки не жгли… И вместо покорной самоликвидации парламент создал временную комиссию, стремительно превратившуюся во временное правительство. А верховный главнокомандующий получил телеграммы от генералитета, что пора сдаваться. Потом дополнили – пока не отречешься, к семье в Царское село – не пустим…

Дальнейшее хорошо известно. К победе, а потом и поражению Февральской революции привела её отличная заблаговременная продуманность. Заговор был составлен очень тщательно, в него осторожно были вовлечены все сегменты элиты – от членов августейшей фамилии до генералов и депутатов. Исполнение произошло как по нотам: от первой забастовки до отречения монарха прошла всего неделя. И раз начало событий – беспорядки у запертых булочных — были импровизацией, то значит, что  организаторы «превентивной революции» были уже наготове и был лишь нужен основательный предлог. Заранее был известен состав нового правительства. Из очень уважаемых и компетентных деятелей. Дума покорно самораспустилась, делегировав свои законодательные прерогативы Временному правительству. Немедленно были приняты заранее продуманные либеральные акты. Возникший как чёртик из табакерки Петроградский Совет солдатских и рабочих депутатов немедленно поддержал Временное правительство и согласился считать министра юстиции, а потом и премьера «трудовика» («трудовая фракция» Думы — почти эсеры) Керенского своим представителем. Пресловутый приказ №1 Совета об армии http://www.hrono.ru/dokum/191_dok/19170301prikaz1.php заранее и очень предусмотрительно лишил генералитет возможности использовать солдат в путчистских целях и фактически ввёл в Русской армии дисциплинарные порядки, которые будут через три десятилетия установлены в армии израильской (и она от этого вовсе не развалилась)…

Уже был в заготовках недостижимый даже сегодня по степени демократизма акт  о выборахhttp://constitution.garant.ru/history/act1600-1918/5411/ в Учредительное собрание…
Но всё поплыло-поехало из-за хронического непонимания либералами чувств подпавших под их власть населения. Затравленные черносотенцами, либералы впали в настоящий экстаз, увидев массовое митинговое обожание народа, и решили, что они угадали исторически верный путь преобразований.  С российскими демократами такое же случилось в 1989-91 годах.

Неприятности у «февралистов» начались уже через месяц. Сперва пал умеренно-либеральный состав Временного правительства – выяснилось, что столичный гарнизон и массы продолжения войны ради обязательств перед союзниками активно не хотят. Тем более что апрельское наступление генерала Невеля оказалось бездарной и кровавой авантюрой, о чём, между прочим, его предупреждали и Брусилов, и Алексеев.
Потом не рассчитали, что финны и украинцы потребуют «федерализации». Киеву и Хельсинки показали солдатский кулак, но от этого положение стабильней не стало. Потом оказалось, что солдаты, помня о цене прошлогоднего брусиловского триумфа, вовсе не хотят идти в наступление, рассчитывая дождаться неминуемой аграрной реформы живыми и в комплекте. Разгромив руками офицеров и армейской контрразведки июльский большевистский путч, Временное правительство оказалось заложником силовиков, которые через полтора месяца начнут его свержение.   Старательно готовившее учредительное собрание, Временное правительство, оказавшись в плену легитимистского идиотии, не решилось начать аграрную реформу по-столыпински – указами-декретами. Деревня стала сама громить и жечь усадьбы, делить землю. Но либералы тянули – ждали до конца года, до учредительного собрания. Хотя было очевидно – победят эсеры и примут свою программу (именно её Ленин и оформит в ноябре Декретом №2). И поэтому трудовик Керенский мог бы сам запустить собственную партийную программу. Но резон в промедлении был: армия немедленно бы бросилась с фронта, да еще и с оружием – следить, чтобы одинокую бабу-солдатку при переделе земли не обидели. Аграрные указы сделали бы Керенского русским пилсудским, а грубый намёк союзником, что если они не откликнутся на сделанные через Ватикан компромиссные предложения из Вены и Берлина, Петроград может откликнуться в одностороннем порядке, наверное, помогли бы завершить Великую войну на год раньше и почти в ничью. И не было бы ни большевизма, ни нацизма…

Но следование формальным требованиям соблюдения законодательства и договоров, в сочетании с профессиональным кретинизмом в принципе неплохих и неглупых людей, погубили всё.

Поэтому я с такой иронией читал в отчетах о Вильнюсском Форуме свободной России призывы к возможно более тщательной подготовке и проработке будущих послепутинских трансформаций. У всех победивших февральских деятелей в кармане были отличные заготовки, но вынимали они их из карманов как-то очень неловко и не вовремя.
И вот ещё одно важное обстоятельство. Победа Ленина – естественный результат правильности его стратегического анализа. Практически только он уже в апреле 1917 года понимал, что истинная цель вождей Февраля – предотвратить демократическую революцию (в понимании этого термина на начало прошлого века), и что очень скоро либеральный истеблишмент, временно подчинив себе истеблишмент военно-монархический, обрушится на «революционную демократию», т.е. на демократических социалистов – эсеров и меньшевиков. Но после успеха, старый истеблишмент легко стряхнет с себя новых — и весьма формальных — руководителей страны из числа либералов и самых умеренных социалистов.

Идя к власти, Ленин совершено не знал, как и когда он её получит и что делать в первую очередь. Все его бредово-романтические замыслы о волнах революционных масс, захлестывающих страну, были перечёркнуты планом Троцкого по совершению в столице путча по совершенно латиноамериканскому (или, если угодно, балканскому) образцу. А дальше начались импровизации – тактика бралась у якобинцев, а проекты наиболее сложных нормативных актов – у свергнутых эсеров… Победу принесло именно старательное разрушение государственности, а отнюдь не её бережное сохранение, которым полгода занимались «февралисты». Вожди Февраля всё не могли оторваться от пюпитра с нотами симфонии революции. Ленин же и его феерическое окружение решили попробовать революционный джаз.

Приложение: Сумма революции

Типология революций: какие они бывают и к чему приводят
1 февраля 2013 года http://www.kasparov.ru/material.php?id=510BA54B3DC20

По просьбе двух моих друзей — физика и культуролога, с учетом того, что я очень часто пишу о революциях, особенно применительно к нашей стране, я решил дать системную картину моих представлений по данному вопросу.

Я не собираюсь вторгаться в споры о том, что именно является революцией: радикальное изменение политического режима и экстраординарный путь оппозиции к власти, превращение контрэлиты в элиту, событие, приводящее в течение последующих нескольких лет к существенному расширению гражданских свобод, или изменение социального строя.

Я исхожу из случаев, когда факт смены режима принимается консенсусом. Тем, кто считает, что определенная смена режима является не «революцией», но «контрреволюцией», поскольку ликвидирует завоевание предшествовавшей революции (оцениваемой положительно), я отвечаю, что лучшим определением такого события было бы понятие «антиреволюция» (например, в России Октябрь относительно Февраля, Август относительно Октября; в Германии Январь 1933-го относительно Ноября 1918-го).

Прежде всего, я воспринимаю революцию как коалиционную войну, поскольку она является конфронтацией с «нулевой суммой» двух союзов, только роль стран или вооруженных племен в них играют объединившиеся социально-политические группировки. Дальше в ходе революции (как и в ходе войны) одна из коалиций расширяется, а другая распадается, что вовсе не означает поражения. Более того, на каждом следующем этапе революции отпавшая часть одной коалиции становится частью вражеской, что в межгосударственных конфликтах все-таки редкость (если не считать Вторую мировую, в которой бывших союзников Гитлера принуждали формально объявлять ему войну).

Для революции обязательным является массовое участие в событиях, пусть и ограниченное одним или несколькими городами. Как и в любой коалиционной войне, основа стратегического искусства в том, чтобы взять от союзников как можно больше, дав им в реальности как можно меньше.

Как в любой войне, в революции необходимо иметь в виду, что бывший враг — завтра партнер, а послезавтра — союзник. Но обиженный союзник — потенциальный враг. Как в любой войне, в революции действует, по мнению британского военного историка Лиддела Гарта, «стратегия непрямых действий»: наиболее высокозатратны и низкоэффективны лобовые удары, наиболее успешны — неожиданные фланговые удары и ловкое маневрирование. Следствием данной стратегии является то, что успех революционным силам приносит либо мудрое самоограничение требований после первых значимых успехов, когда закрепление на занятых штурмом позициях должно быть использовано для последующего медленного закрепления и расширения успеха (вариант для Первой русской революции, непонятый Милюковым и другими), или, напротив, выдвижение наиболее радикальных, буквально «отвязных» требований (что принесло победу Ленину).

Между прочим, сейчас стало ясно, что в той же степени, в какой поражение кадетов в 1906 году стало причиной их переоценки собственных сил и отказа от компромисса со Столыпиным, причиной поражения августовских победителей 1991 года (по сути, неокадетов) стала их неоправданно дешевая сдача позиций номенклатуре.

Революции, признавая философию дзен, я делю на ян-революции и инь-революции.

Ян-революции — это те, что долго называли «буржуазными», то есть нацеленными на установление более открытого и свободного общества, ценностей модерна, либеральных принципов.

Инь-революции — «тоталитарные», нацеленные на упрощение социальной системы, на насаждение утопических моделей, социальную и политическую архаизацию. Коммунистические революции, фашистская революция Муссолини в октябре 1922 года, январская Национальная революция Гитлера в 1933-м, исламская революция Хомейни.

Разумеется, по принципам той же индийско-китайской философии, в ян есть часть инь, и наоборот (в Великой Французской революции был период якобинского террора; большевизм имел результатом быстрый подъем науки и некоторых направлений искусства в 20-е годы, ускоренную вестернизацию).

Я выделяю следующие подвиды революции.

Антиреволюция — революция, ставящая своей задачей ликвидацию режима, созданного предыдущей революцией.

Превентивная революция — «верхушечная» (первоначально ограниченная расколом элит и «дворцовым переворотом») революция, предпринятая с целью предотвращения разрастания широкомасштабного социально-политического кризиса. Классическим примером такой революции являются «Славная революция» в Англии в 1688 года, события 12–15 марта 1917 года и арест ГКЧП 21 августа 1991 года.

Впрочем, Борис Ихлов, введший данный термин, полагает «превентивной революцией» весь период событий 1989–1993 годов, с его точки зрения организованный партхозноменклатурой для предотвращения гипотетической неосоциалистической Рабочей революции. Автор с этим подходом не согласен.

Вторая революция — оппозиционное течение в недрах революционного режима, участники которого считают, что идеалы революции новой элитой преданы и поэтому она должна быть свергнута. Классическими примерами здесь являются троцкисты и «объединенная оппозиция» в конце 29-го — начале 30-х годов в СССР; ремовское движение в Третьем рейхе в 1933–1934 годах; «оранжевое движение» в современной России. Некоторые признаки «второй революции» автор усматривает в части октябрьских событий 1993 года в Москве.

В ряде случаев «вторая революция» — это революция, выполняющая через несколько лет, а иногда и десятилетий задачи, нерешенные предшествующей революцией. Например, Февраль 1917 года относительно событий 1905–1906 годов; Август 1991 года относительно периода февраля — октября 1917 годов. Или Февраль 1848 года относительно Июля 1830 года. В каждом из этих примеров видно, что речь шла об утверждении либеральных принципов.

Генеральная репетиция революции — период общественного протестного движения, ставящий те же цели, что и последующая революция, испытавшая те же внутренние расслоения и конфликты, как и революция, следующая за ней, но завершившаяся неудачей. В отечественной истории под это определение более всего подходят общественное движение конца 70-х годов XIX века и движение «несогласных» 2007–2010 годов.

Полуреволюции — массовые общественные движения, серьезно обновляющие элиты и доминирующую социальную идеологию, но не воспринимаемые как политические революции. Например, движение в поддержку Дрейфуса 1898–1905 годов во Франции; 1968 год на Западе.

С обратным знаком — «консервативная революция» Петена 1940 года, перечеркнувшая на Юге Франции весь либеральный XIX век.

Революции я делю по пафосу (общей стратегии) и вектору на:
оборонительные (выступления ведутся в защиту политических успехов, достигнутых в предреволюционный период; например Февральская 1917 года — формально в защиту созданного в 1906 году парламентаризма; Августовская 1991 года — формально в защиту достижений перестройки);

наступательные (ведутся на уничтожение режима и с целью смены элит, без опоры на позиции в истеблишменте).

С этой точки зрения российская история последних 200 лет выглядит так.
Выступление декабристов (декабрь 1825 года) — превентивная наступательная ян-революция. Завершается поражением.

Либеральная генеральная репетиция Первой русской революции — 1879–1881 годов. Завершается поражением.

Наступательная ян-революция 1905–1907 годов против самодержавия (Первая русская революция, тогда говорили «Освободительное движение» 1905–1906 годов). Завершилась вничью, хотя сперва это воспринималось как поражение на условиях власти.

Превентивная оборонительная ян-революция марта-ноября 1917 года. (Вторая русская революция). Формально победила, как «вторая» относительно событий Первой, но проиграла большевикам. Власть принимает условия оппозиции.

Наступательная большевистская инь-революция (ноябрь 1917 — декабрь 1922 года). Третья русская революция. Автор категорически не согласен с теми, кто считает ее интегральной частью Второй. Завершается победой с большой долей компромисса: НЭП, отказ от мировой революции.

Оборонительная «троцкистская» вторая инь-революция (1925–1929). Завершилась поражением. Власть соглашается на один из основных пунктов оппозиции — индустриализацию за счет зажиточного крестьянства.

Августовская революция (лето 1991 года — кульминация, на самом деле события развивались с марта 1989 года по декабрь 1993 года). Оборонительная (защита гласности-демократизации-перестройки), Четвертая русская ян-революция. Превентивная на фазе августовских событий. Завершает либеральную Февральскую революцию 1917 года. Победа по базовым позициям — ликвидация империи и социализма. Номенклатура принимает условия оппозиции (либералов в России и националистов в республиках).

Генеральная репетиция «антикриминальной» ян-революции (март 2007-го — октябрь 2010-го). Наступательная и «вторая» относительно Августовской. Завершается поражением. Пятая русская революция («белая революция»). Наступательная. Пока имеет признаки ян-революции.

В июне 2012 года было объявлено, что она началась в декабре 2011 года («5 декабря») как «антикриминальная». После этого неоднократно объявлялась потерпевшей поражение.
Как коалиция либералов, социалистов и консерваторов-националистов и с учетом пафоса восстановления парламентаризма может считаться продолжением событий Октября 1993 года.

Если вернуться к аналогиям с коалиционными войнами, то здесь также отмечается периодичность.

Войны с Францией 1791–1815 годов — маневренные.
Война с Россией Англии, Франции, Османской империи 1853–1855 годов — в основной фазе — позиционная: осада Севастополя, морская блокада Кронштадта и Петропавловска-Камчатского.
Война Франции с коалицией германских государств 1870-71 годов и Русско-турецкая война 1878–1879 годов — маневренные.

Русско-японская (1904–1905) и Первая мировая (1914–1918) войны — позиционные.

Японо-китайская (1937–1945), Вторая мировая (1939–1945) войны — маневренные.

Холодная война Запада с международным коммунизмом (1946–1988) — фактически позиционная, как конфликт на истощение.

Война с «исламской революцией» (2001–…) — серия интервенций: Афганистан, Ирак, Сомали, Мали…

[Можно добавить Вторую Холодную войну Запада с российским имперским реваншизмом, начавшуюся 7 марта 2014 года – позиционный конфликт на истощение — 12.03.2016]

оригинал — https://www.facebook.com/groups/405509059565429/permalink/956999404416389/

автор — Евгений Ихлов