«Русская Атлантида» — это цикл статей о русской культуре и русской ментальности, что-то вроде этнографических очерков, но не научных, а публицистических. Предыдущую статью можно найти здесь. А вот первая статья. Все статьи цикла доступны здесь.
В седьмом тексте цикла речь пойдёт о странной и удивительной закономерности русской жизни: всегда, когда русские идут налево, — они попадают направо. Когда они обновляют свою жизнь, она становится более архаичной. Когда устраивают революции, они неизменно оборачиваются контрреволюцией. Двигаясь вперёд – попадают назад.
Каким же образом это происходит? И почему это так?
Глава 7. Перевёртыши
Одним из главных своих новаторов русские считают Петра Первого. Он «в Европу прорубил окно». «Ногою твёрдой стал при море». Создал флот, артиллерию, академию наук. В общем, европеизировал Россию.
На самом же деле царевна Софья – та самая, которую русские писатели (А.Н.Толстой, например) и живописцы (И.Е.Репин) изобразили как жирную архаичную русскую бабу, сторонницу старых порядков, над которой молодой прогрессивный царь Пётр одержал победу, была как раз европейски образованной и большой поклонницей Запада. Правда, по-русски властолюбивой и авторитарной в отношениях с людьми.
А вот Пётр, которого никто не видел будущим царём (почему так, здесь объяснять неуместно: тут дело в правилах наследования, принятых тогда – Пётр же фактически был узурпатором), обучен был полуграмотным дьячком, рос, как дикарь, да и был самым настоящим дикарём.
Его отец – Алексей Михайлович (прозванный Тишайшим) – был типичным царём-западником. Однако по складу характера — действительно «тишайшим»: очень осторожным, не любившим резких изменений человеком. Поэтому он проводил в жизнь свои преобразования исподволь, без особой помпы. Однако фактически приближал Россию к Европе гораздо более эффективно, чем его безумный сын.
Пётр же – будучи, как я уже сказал, полуграмотным дикарём, без всякого образования – просто слепо копировал реформы отца. Однако делал это дикарскими насильственными методами – и очень помпезно.
Как и для всех дикарей, для него главным была внешность. Учить крестьян грамоте он не стремился – зато открыл Кунсткамеру, где собраны были всякие диковинки, коими можно было хвастаться и перед своими, и особенно – перед приезжими европейцами. Брить бороды, носить европейское платье и курить табак – для него означало – быть самым настоящим Европейцем.
Сам Пётр был, видимо, с 18 – 20 лет сифилитиком (заразился от «дурных девок», т.е. проституток, до которых был большой охотник по молодости лет). В те времена этот недуг эффективно не излечивался. Что он был красавцем и богатырём – неправда. Реалистичный портрет Петра (не живописный, а скульптурный) есть в Петропавловской крепости. Там мы видим высохшего, явно больного и дегенеративного, тощего человека, действительно очень высокого роста, но физически слабого.
Он был алкоголиком и заставлял напиваться до свинского состояния всех, кто его окружал.
Наконец, этот дикарь не терпел ни малейшего противоречия себе, хотя и очень любил «играть в демократию». Он у всех спрашивал их мнение по всем вопросам, а потом всё делал по-своему, ни с кем не считаясь.
Он был, конечно, зверски жесток: ему даже нравилось самому пытать и рубить головы (как и до него – Ивану IY). И, разумеется, очень подозрителен, так что «спецслужбы» (Тайная канцелярия) при нём уже были прототипом сталинской ГБ.
Для его показушных реформ требовались огромные финансовые и человеческие ресурсы. В результате, он ужесточил крепостное право, замучил огромное количество людей (как известно, Петербург построен в буквальном смысле «на костях»), разорил страну, ввёл формальную чиновную «Табель о рангах» — в общем, уничтожил все только-только появлявшиеся ростки нового, взошедшие благодаря подспудному реформаторству его тишайшего отца, – и отбросил страну далеко назад, закрепив азиатское рабство как единственный русский уклад.
Страсть к грандиозным проектам, которые воплощают в жизнь, не считаясь с людьми, — типично азиатская черта.
Внешне европеец – этот монарх по сути был всем азиатам азиат.
Интересно, что народ и даже боярство страшно ненавидели Петра (в народе его называли не иначе как «Антихристом») – и как только он умер, всё поверхностно положительное, что он создал, было тут же уничтожено.
Идя в Европу – оказались ещё дальше в Азии.
* * *
Пушкин говорил, что главной революционной силой в России были дворяне. Он объяснял это тем, что только у дворян были кодекс чести и чувство собственного достоинства, а, кроме того, дворяне знали европейские языки и бывали в Европе, имели представление о европейском укладе, и, наконец, среди них было немало подлинных патриотов, понимавших своё предназначение как служение России.
В то же время в народной толще, разумеется, процветало азиатское рабство: без всякого понимания достоинства человека, без понятия о чести и нравственности, с утробным представлением о задачах человека в земной жизни (нахапать побольше).
Революция 1917 г. позиционировалась как движение вперёд, как путь к свободе.
В результате, дворян или убили, или выдавили за границу – а на всех государственных должностях оказались люди «из народа». Иногда – очень странные: вроде Сталина, например. Полугрузин – полуосетин, не знавший толком ни одного языка, не имевший никакого образования недоучившийся семинарист, сын пьяницы-сапожника из грузинского городка Гори. Малого роста, с лицом, изъеденным оспой. Очень странный царь!
Разумеется, суть этой революции – контрреволюция.
«Во время революций водоверти со дна времён взмывает древний ил и новизны рыгают стариною», — писал М.Волошин, обративший внимание на глубоко архаичный характер происходивших на его глазах общественных процессов.
Зайдите в Третьяковку и посмотрите сначала залы 19-го, а потом – 20 века. В 19 веке была настоящая живопись. Залы же послереволюционные производят странное впечатление: будто это рисовали дикари. Какой-то примитив.
Разумеется, революция уничтожила зарождавшийся средний класс собственников – и их собственность заодно.
В общем, отбросила страну далеко назад.
Революция в России – это всегда на самом деле контрреволюция.
Собственно, это же происходило и происходит на наших глазах. Революционная перестройка и демократизация, обновление и пр., и т.п. – абсолютно закономерно вылились во впадение в архаику.
«Шаг вперёд – два шага назад,» — как говорил незабвенный Ильич.
Почему же так всегда происходит в России?
* * *
Как я уже писал в первой статье этого цикла, русские выбрали в качестве своего особого национального уклада жизни – монгольское рабство. Рабство нравится им тем, что связано с психологической лёгкостью и беззаботностью существования. Не надо отвечать даже за свою жизнь. Всё зависит не от меня – а от начальства.
Это путь назад, в детство.
И для русских очень характерны некоторые психологические черты, в норме свойственные маленьким детям.
Так, они никогда ничего не хотят решать сами – а уверены, что их предназначение – слушаться, исполнять распоряжения начальников. Поэтому они – глубоко нетворческие существа, пассивные исполнители.
Между тем, любые реформы требуют определённой творческой, созидательной энергии – не только зачинателей реформ, но и значительной части народа.
Русский же народ представляет собой что-то вроде бесформенной массы (вроде сырого теста или глины), не имеющей своей структуры. Психологи называют такие материалы «неструктурированными». К ним относятся, помимо названных выше, песок и вода, а из искусственных – пластилин.
Маленькие дети очень любят возиться с такими материалами, потому что их нельзя сломать, испортить, в то же время они позволяют делать с собой что угодно и для этого не нужно ничего уметь.
Однако из песка нельзя построить прочный дом, в котором можно жить. Для этого нужен материал как раз структурированный.
Маленькие дети очень боятся перемен. В случае любых катаклизмов они теснее прижимаются к своим родителям, в которых видят единственное спасение. Они хотели бы, чтобы ничего никогда не менялось.
Вот почему, испугавшись общественных пертурбаций (а испугать раба, как и маленького ребёнка, нетрудно), толпа рабов неизбежно впадает в архаику. Ребёнка и раба успокаивает всё привычное, уже известное.
Дети непоследовательны и, сделав шаг вперёд, в Неведомое, и не видя рядом мамы, пугаются и бегут назад – отступая на много шагов. Это естественно для них.
Вот почему «если ты видишь на клетке с тигром надпись «Слон» — не верь глазам своим». В России – стране перевёртышей – явления социальной и культурной жизни обычно называются по принципу «от противного». То есть – как у Оруэлла: «Мир – это война». «Свобода – это рабство». «Незнание – сила».
«Революцией» именуется контрреволюция, реакция. «Патриотами» называют ублюдков с психологией или оккупантов-грабителей, или холуев, а подлинные патриоты именуются «русофобами». «Парламент» здесь – «не место для дискуссий», хотя во всех прочих странах это учреждение существует именно для дискуссий. «Какую партию ни создавай – всё равно получается КПСС» (это афоризм Черномырдина). Где написано «верх» — там на самом деле как раз «низ». «Элита» — это отбросы, маргинальные подонки. А подлинная элита – это маргнналы. «Духовными скрепами» и «русской самобытностью» называются те черты русской жизни, которые заимствованы у главных врагов и притеснителей Руси – монголов. Подлинно же свои, европейские, черты – считаются «предательством». То, что воспринимается как суть русской жизни, – несёт России смерть. Подлинную же жизнь стремятся закатать в асфальт, убить.
И т.д., и т.д., и т.д.
Связь между названиями и сутью всего и вся в России – не прямая, а обратная. Самый характерный русский способ выражения – оксюморон.
* * *
Это, разумеется, в очередной раз доказывает, что мы живём в удивительной стране и вправе ею гордиться.
Хотя есть предположение, что, к сожалению, на то, чтобы гордиться, у нас осталось не так много времени.
Увы!
Вадим Слуцкий
Обсуждение закрыто.