Канада – неторопливая страна. В этом можно убедиться уже на границе. Черт нас дернул поехать в Монреаль и без того неторопливым поездом, но в этот раз он добирался до цели особенно долго, более 13 часов. Пограничники то кого-то выводили, то снова заводили назад и снова выводили, уже с багажом, затем эта процедура раз за разом повторялась и в итоге наш поезд простоял на границе три часа.
А уж франкоязычный Квебек вдвойне медлителен со своим социализмом и на подготовку к лету у него уходит добрый кусок самого лета. Поэтому июнь никакой, улицы по-весеннему грязные, парки пустые, развлечений нет, город медленно просыпается после суровой зимы и короткой весны. Лето в Монреале начинается 21 июня. И уже 24-го главный праздник, День Квебека!
Пора! Пора браться за дело. Споро убирают скверы, чистят бассейны и детские площадки, спешно собирают сцены для традиционного джазового фестиваля, появляются толпы туристов (полностью расслабленных, я даже вдребезги пьяных китайцев видел!), над городом плывет рев моторов, это грохочут болиды монреальского этапа «Формулы-1» – и стучат молотки на веселой улице Сан Катрин.
О чем они стучат? О вечном празднике Монреаля! О том, что надо не только работать с утра до вечера, как эти странные американцы в этой недалекой Америке, но и со вкусом жить. С 21 июня порядочный кусок улицы от Папино до Берри-UQAM становится пешеходным. Жужжат пилы и гудят дрели, летят опилки и стружка, вкусно пахнет деревом – выше стропила, плотники!
Подвозят передвижные клумбы, уже с цветами; ставят смешные проволочные скульптуры, увитые зеленью; разбивают ряды торговых палаток, появляются туристы, любопытствующие и праздношатающиеся. Пусть вас не смущает оттенок неодобрения в этих словах. Это издержки перевода. На самом деле, пока есть праздношатающиеся, готовые тратить деньги, город жив и процветает. Кульминация торжества наступает 24-го июня и по заполненной зрителями улице проходит карнавальная процессия в костюмах XVII века во главе с мэром. И приходит время тихих голубых вечеров.
Монреаль город праздничный, причем символ и средоточие этого праздника – улица Сан Катрин. И у этой веселой улицы две стороны, два конца, два цвета. Например, дальше к центру, за Берри-UQAM – сплошь стриптиз-клубы, их так много, что непонятно, как они комплектуются!? Зрителей хватает, их всегда и везде хватает, но где взять столько смелых красоток? Впрочем, монреальцы улыбаются: ночью все кошки серы, а в полумраке и под алкоголь все дамы смелы, а девицы красивы…
Но кого интересуют дамы и девицы на нашем конце Сан Катрин? Никого, кроме меня! Кафе, бары и прочие заведения на девять десятых заняты сильной половиной человечества. И уже часов с шести вечера свободных мест нет, а у мужских клубов собираются такие мощные Геркулесы и блистательные Аполлоны, столь совершенные Антинои и прекрасные Адонисы, что проходящие дамы лишь мечтательно вздыхают. Напрасно. Ни их вздохам, ни их жарким взорам не растопить холодного льда мужского равнодушия – взгляды великолепных красавцев скользят мимо. Аспазиям и Клеопатрам здесь нечего искать и не на что надеяться! Даже самая обольстительная из них пройдет незамеченная, как в пустыне, словно в плаще-невидимке, будь она хоть трижды девственница и с горшком золота на голове!
Нет, не дамы интересуют местную публику. Стоит увидеть седые мужские пары, трепетно держащиеся за ручки, и все становится ясно. Это их улица, их мир! Розовые дуэты, залетевшие на голубой огонек, выглядят здесь более странно, чем марсиане. Но и они не совсем чужие на этом тихом празднике жизни, и если порой у них округляются глаза, то в черных зрачках этих глаз пляшет чертик понимания и сочувствия. Что ни говори, как ни тасуй цвета, а основ не подорвешь, на то они и они. Таков наш мир. Им правит любовь…
Однако супруга, с благожелательным поначалу интересом всматривавшаяся в этот чуждый мир, все ближе жалась ко мне. Ее пугало то, к чему она не привыкла, чего не испытывала очень давно, класса с четвертого школы, наверное, – абсолютное мужское равнодушие. Полная индифферентность. Для красивой женщины это как в космосе без скафандра! Зато ваш покорный слуга даже в свои за шестьдесят вызывал определенный интерес, привлекал специфически внимательные, с кокетливым оттенком мужские взгляды. И я все теснее жался к супруге… Которая с завистью и сожалением отметила неоспоримые достоинства завсегдатаев вечерней Сен Катрин, их явный вкус и ухоженность, интеллигентность, тонкость чувств и хорошие манеры. Вполне очевидную состоятельность, в конце концов! Во всех смыслах, в том числе и материальном, карьерном. Геи более успешны и большего добиваются в жизни, чем волосатые, грубые мужланы, что достаются прекрасным дамам. Но тут уж ничего не поделаешь.
Едва увидев Монреаль, я вспомнил песню шестидесятых, лучшей поры в истории человечества – про голубые города, которые иногда снятся людям. Именно такими я и представлял себе на заре туманной юности прекрасные города будущего. И кто же знал, что возможны иные оттенки этого слова?!
Но продолжим. Лето здесь очаровательно и зря горожане шутят, что у них только две поры года – зима и август. Это не так. Лето в долине Сан Лоран хорошее, да и зима неплоха. Просто весна и осень очень уж коротки. Нет, нет, прекрасное в Монреале лето! Тепло, но жара не чрезмерная, за тридцать переваливает редко, не душно. Дожди идут регулярно, ветер дует исправно. Ни тебе оглушающего зноя донецких степей, когда не только трава, но и само небо выгорает от жары, ни удушающей духоты бруклинского лета, которую можно нарезать дрожащими ломтиками, как студень. Грех жаловаться.
И каждый день где-то что-то да происходит: там концерт, там фестиваль, там выставка, по детским площадкам разъезжают бригады затейников, ходят на ходулях, привозят батуты и разные игры, разрисовывают детские мордашки, дарят игрушки и подарки, вплоть до соков и детского питания. Прямо тебе Стругацкие, XXI век, полдень!
И только день 1 июля выпадает из сплошной праздничной череды. Вообще-то говоря, это праздник и немалый – День Канады. Но Квебек известен своим сепаратизмом, потому и сделал его днем переездов. Демонстративно. Именно с этого дня, как правило, заключаются договоры аренды жилья и волей-неволей все, кому надо, переезжают на новое место. Дело это серьезное и тут уж не до ее праздника…
Но все это всего лишь присказка. Сказка, начавшаяся веселым карнавальным шествием в День Квебека, затем продолжается все лето, в том числе и главная сказка этого прекрасного, не похожего ни на какой иной, хотя и с терпким привкусом увядания города. Впрочем, нотка декаданса лишь добавляет ему очарования.
Кульминация праздника наступает вечером, в субботу. Это знаменитый монреальский фейерверк. И хорошо жить прямо напротив острова развлечений Сан Элен, откуда он дается. Надо лишь взять одеяло и к десяти часам вечера спуститься на улицу Нотр Дам, к реке. Трассу перекрывают уже в половине девятого, а ценители прекрасного еще раньше занимают там места. Сотни, а порой и тысячи ценителей! Они расстилают одеяла и раскладывают стулья, приносят еду и напитки, укрываются зонтами и даже разбивают палатки! Что-что, а отдыхать здесь умеют. И если в прошлые годы зрители собирались только по субботам, то с кризисного 2008 года еще и по средам!
Конечно, хорошо любоваться зрелищем прямо на острове, всего за два доллара. Там, говорят, можно расслышать музыку, сопровождающую фейерверк. Но в это верится мало – какая еще музыка, если даже на нашем берегу от грохота закладывает уши! Многие идут на огромный мост Жака Картье – с его стометровой высоты вид открывается прекрасный. Огни, расцветающие в черном небе, отражаются в темной ночной воде, крутящей звездные водовороты далеко под ногами. Каково это – вспыхнуть искрой высоко над ночным городом, падать в свое сверкающее отражение – и увидеть, как оно внезапно гаснет?!
Еще больше зрителей собирается в центре, в старом порту, но это туристы. Кстати, каждый фейерверк дает какая-то страна и вместе с ним – повод посудачить о ее уровне, вкусе и возможностях. В 2008 на старте более всего запомнился австралийский. Хороший темп, короткие паузы, и главное – вкус. Все было прекрасно – и работа внизу, фон, созданный сотнями взлетающих навстречу друг другу крест-накрест ракет. И на высоте, когда прекрасный золотой дождь падал и падал с ночного неба. И финал – все страны стараются сделать его ударным, и зрители заранее предвкушают его – мощный, с прекрасными алыми сердцами, разлетающимися на полнеба. Великолепная огненная точка блестящего замысла!
Австрия пыталась превзойти австралийцев, но, несмотря на все ее замысловатые ракетные ухищрения, – а некоторые элементы были просто восхитительны, – ей этого не удалось. Помешали дождливая погода и отсутствие гармонии, продуманного сюжета. Стоит вам увидеть пару фейерверков – и вы начнете разбираться в тонкостях феерического искусства. Даже хозяйка, Канада, не пожалевшая сил и средств на свой грандиозный бабах, не смогла затмить Австралию. Казалось, это попросту невозможно. Но так казалось до фейерверка Соединенных Штатов Америки!
Такого я еще не видел. Судя по реакции зрителей, такого еще никто не видел! И если поначалу гром и блеск Америки не могли затмить недавних австралийских воспоминаний, то уже к середине действия стало ясно, как днем, что такая мощь выходит за обычные рамки, что она вне сравнений.
Описывать фейерверк – дело вообще неблагодарное и бесполезное. Слишком много слов требуется для мало-мальски адекватного описания сокрушительного праздника огня, его сверкающих цветов, стремительно расцветающих и тут же увядающих на черном бархате неба, его завораживающих звездных миров, искрящихся водопадов – и грохота! В языке не хватает эпитетов, способных передать это бушующее торжество, а если все же попытаться это сделать, то уже на второй странице читатель заскучает от повторения красивых слов и их превосходных степеней. И тем более трудно живописать блистательный американский фейерверк.
Грандиозный предварительный финал окончательно убедил искушенных зрителей в том, что они присутствуют при чем-то совершенно необычном. Нет, никаких особо изощренных ракетных фокусов не демонстрировали, хороший уровень пиротехники, не больше, но размах, размах! И продуманный сюжет: безупречный подбор элементов, умелое нарастание темпа и амплитуды, драматические паузы.
На небольшой высоте над кронами деревьев парка Жана Драпо непрерывно перекатывались золотые волны – их подпитывали целые гейзеры огня, и лучшей работы на нижнем уровне трудно себе представить! Все небо над островом задернул драгоценный, шитый золотом и серебром, блистающий и громыхающий занавес. Восточная сторона темно-синего ночного купола (черного неба в центре Монреаля не бывает, мегаполис даже на снимках из космоса мерцает золотым озерцом света), вплоть до зенита исчерченная мерцающими параболами, медленно осыпалась пунктирными нитями золотого дождя. Чего-чего, а золота хватало с избытком, жаль, эфемерного. Все новые и новые ракеты опрокидывали златокипящие кубки с неба, ветер влек светящиеся нити и пряди в нашу сторону, особо яркие искры порой долетали до земли, клочки несгоревшей бумаги ракет и крупинки селитры сыпались прямо на голову и усеяли набережную и соседние улицы. Пороховым дымом заволокло все, как на большой батарее Наполеона под Бородино!
Внезапно все стихло, и потрясенный народ стал расходиться, поскольку оставалось всего лишь пять минут до половины одиннадцатого – ожидать чего-то нового после такого ослепительного апофеоза искусства зажигания звезд было очевидно бессмысленно. Но это был не конец. Американцы и здесь проявили изобретательность, они выдержали короткую паузу, чтобы дать всем прийти в себя и затем, не пытаясь превзойти свои, явно и безусловно непревзойденные достижения (да и то – выше и дальше ракеты уже не запустишь, больше горючей смеси в них не зарядишь, хотя бы из соображений безопасности), они сделали новый ход. После короткой раскачки – серии стандартных зеленых и красных шаров-взрывов, разлетающиеся искры которых, в свою очередь, вспыхивали белыми и сиреневыми звездочками – они массированными пусками выстроили в небе сверкающую острыми, колючими ртутными вспышками дымно-серебряную стену сплошных разрывов. Исчерпав возможности цвета и света, янки решили завершить представление оглушительной звуковой точкой. И это им удалось.
Ударные волны толкали в грудь, вздымали волосы (это я фигурально, для красоты, мои буйные кудри остались в далеком прошлом) и гулко били по барабанным перепонкам, грохот взрывов испугал даже привычных монреальцев. Только теперь я понял истинный смысл слова канонада! Наверное, так грохотали бортовыми залпами линкоры Нельсона в Трафальгарском сражении. В ответ загудела сигнализация самых тупых автомобилей прибрежного района Виль Мари (у остальных она сработала еще при первых разрывах). Затем все стихло, погасло, замерло, померкло, наступила тишина – и через долгую минуту ошеломленного молчания раздались аплодисменты и восторженные крики браво пришедших в себя зрителей.
Да… Последний фейерверк в том году отгремел 8 августа, через неделю мы вернулись в скучный Бруклин, а вскоре начали рушиться американские банки. Кризис. «Форд» объявил, что он не может больше поддерживать знаменитый джазовый фестиваль, на который только из США приезжали более ста тысяч поклонников, да и этап «Формулы-1» не состоится. Если еще и фейерверки отменят, туристам станет скучновато, а Монреаль утратит толику очарования. Но не отменят!
И не отменили. Наоборот, продлили до середины августа. Правда, в этом году мы ехали к сыну уже не на остров, но котором и стоит собственно Монреаль, не на Сан Катрин, а в престижный новый район Броссар, что на южном берегу Сан Лоран. Он купил там дом и пригласил на новоселье. Все нам понравилось – и дом, и Броссар, но чего-то не хватало. Чего? И детские площадки для внуков рядом, и огромный спорткомплекс с футбольными полями и теннисными кортами прямо за бэкъярдом, и самый большой в Канаде торговый район (более пяти тысяч магазинов!) – для супруги. Не хватало фейерверка, с которым прочно ассоциировался Монреаль.
Ждать, однако, пришлось недолго, Броссар нас не подвел. В субботу в 11 часов вечера раздались знакомые раскаты, стекла завибрировали от ударных волн, а небо засверкало пылающими искрами, звездами и кометами! Огненный праздник устроили прямо под окнами нашего дома, на футбольном поле, так что нам осталось лишь выйти на террасу и широко распахнуть глаза. Праздник продолжается, господа!
Юрий Кирпичев