Осенний марафон

Как быстро летит время – и пролетает лето! Уже 26 сентября. Завтра у любимейшей из моих дочерей день рождения. Говорят, осенние дети самые умные и, судя по ней, так оно и есть. Это хорошо. Как и то, что в Нью-Йорке все еще длится лето, хотя эквинокс уже пройден. Жарко, пару дней тому даже купались – вода в океане теплая. Дерева все в зеленой листве, разве что платаны слегка поскучнели, но они после урагана Сэнди так и не пришли в форму. И все же чувствуется, что со дня на день грянет осень.

Совсем скоро прозвенит первый звонок грядущего представления – холодный дождь застучит в окно. Скоро осенний ветер распахнет мокрый занавес – пора занимать места, господа! Еще неделя-другая и ценителей прекрасного будут манить не галереи Метрополитен Музея, а кафе на его крыше – оттуда откроется восхитительный вид на полыхающий октябрьскими красками Сентрал Парк, на золотисто-багряные волны его осенней листвы. У кого возможности выше и времени больше, тех позовут Катскильские горы. А самые утонченные и требовательные любители осеннего покоя и одиночества уедут созерцать печальный парад увядания в Зеленые Горы Вермонта.

Но лучше всего дать осеннему ветру унести вас на север. В Адирондак, в Канаду, в Монреаль. Дорога туда прекрасна в любое время года. Она прекрасна зимой, она замечательна долгим, теплым, зачарованным летом, она щемяще трогательна весной, но поистине великолепна она осенью! Только один маршрут может конкурировать с этой дорогой и если вам однажды удастся проехаться им, вы не зря прожили жизнь. Что же это за маршрут, лучше которого нет и быть не может? Откуда и куда он ведет? Это обратный путь на юг.

1

И если вы правильно выберете время – октябрь, и место – Монреаль, если вы ловите себя на том, что смотрите в голубеющее небо и провожаете взглядом улетающих птиц, то вам пора. Пора становиться на крыло и пускаться в путь. Нет, речь как раз не о самолетах. С высоты вы мало что увидите. Лучше ехать автобусом, еще лучше поездом, но только не на машине – засмотритесь по сторонам, залюбуетесь осенним мировым пожаром – и отправитесь самым дальним маршрутом, из которого уже не возвращаются.

Да, чуть не забыл главное: ехать надо не до Нью-Йорка, а дальше – на Вашингтон! Настоящие ценители так и поступают. Но можно и наоборот, это уж как вам будет удобнее. В любом случае дело того стоит. Поверьте на слово: осень в этих местах потрясает!

Эта пора года – любой знающий, понимающий и тонко чувствующий человек охотно подтвердит вам мои слова – прекрасна вообще, но здесь она прекрасна особенно, она тут исключительно прекрасна и Адирондак – признанный чемпион мира по осени! Не зря его холмы так любил писать Рокуэлл Кент, да и я, помню, как-то ехал в Монреаль и не успевал щелкать фотоаппаратом. Я начал щелкать едва рассвело, в Медвежьих горах, тесно сжавших Гудзон крутыми, буро-зелеными боками, я пощелкивал затвором до Олбани, но чем дальше в горы, тем щелкал все чаще, перешел чуть ли не на пулеметный темп – и уже не мог остановиться до самой границы, пока заходящее солнце не залило канадскую равнину теплым янтарным светом. Я был ошеломлен и околдован осенним Адирондаком!

2

Что ж, отправимся в путь. На поезде, который так и называется «Адирондак», мы вынырнем утром из тьмы подземного вокзала, прогрохочем по бесконечному мосту через великую Сен Лоран, бросим последний взгляд на симпатичные синие и розовые небоскребы Монреаля, на серо-зеленую, чуть тронутую последними желтыми и красными мазками вершину старого вулкана Мон Рояль – и вперед, на юг, за осенним золотом!

Долина Сен Лоран – это кукурузный пояс Канады. Но поля уже скошены, а урожай упрятан в амбары и в серебристые силосные башни, похожие на баллистические ракеты. Кстати, первый же город за канадско-американской границей – Платтсбург – не только место исторических сражений с англичанами, но и бывший центр района базирования дюжины «Атласов», стратегических ракет, нацеленных на юг европейской части Советского Союза, где я и жил. Осенью 1962 года их журавлиный клин чуть было не устремился на восток…

2

Однако нам не до ракет, даже таких замечательных как «Атлас», нас влечет иное, нам интересна динамика щедрой американской осени в меридиональном разрезе, и мы уже въезжаем в самые заповедные ее владения, в древний горный массив. Слева и очень вовремя открываются холодные воды глубокого озера Шамплейн. То и дело в багряных рамах осенних дерев задумчиво синеют зеркала его заливов. Задний план тает в голубой дымке на востоке, там его зубчатой полоской обрезают горы Вермонта. Почему Шамплейн появляется так вовремя? Потому что время от времени приходится отрываться от правых окон вагона и успокаивать взгляд озерной синевой. Почему приходится это делать? Потому что справа бушуют осенним огнем вершины и склоны Адирондака!

4

И первое, что бросается в глаза, это очевидные различия цветовой гаммы русской и американской осени. Покажи вам снимки осеннего Урала, допустим, или Карелии и этих гор – и вы безошибочно определите, где что изображено. Немного странной кажется эта ирония природы: богатая Америка переполнена алым в октябре, тогда как бедная Россия сияет чистым золотом. Исключительно щедрая палитра коммунистических цветов у американской осени! Но не волнуйтесь – у нее здоровая хвойная, зеленая основа.

Поезд неторопливо катит на юг, а вокруг бушует феерия цвета! Мир затоплен теплыми тонами: от основного бурого, переходящего в красно-коричневый с оттенками фиолетово-багряного, до рдеющего пурпурного, а затем крещендо, по восходящей – до торжествующего кумачево-красного и, наконец, до возвышенно парящего над всем этим великолепием нежно алого, отороченного бледно-розовым. Горы тлеют, горы готовы вспыхнуть ярким пламенем, лимонными всполохами березок уже пробиваются первые язычки открытого огня и от немедленного революционного пожара спасают лишь синий холод озер да здравомыслящие хвойные. Привычное с детства, само собой разумеющееся определение золотая осень здесь не к месту. Здесь все иное. Здесь и последние теплые деньки зовут не бабьим летом, а индейским, здесь и краски поярче, и природа пощедрее, и погода поизменчивее – и люди другие. Как поется в известной песне: «Хоть похоже на Россию, Только все же не Россия». Некоторые при этом добавляют: «К счастью!»…

4

Поезд едва слышно стучит на стыках и время от времени тревожно взревывает, отпугивая медведей, оленей, туристов, неосторожных водителей и прочую живность, что еще водится в заповедных лесах. Эти старые, покатые, покрытые смешанным лесом горы – огромный национальный парк. Железную дорогу проложили и прорубили вдоль берега озера и в каком-то метре от вагона проносятся скальные обрывы. Иногда они уходят в сторону и открывают застывшие в предчувствии зимы ярко-синие зеркала заливов – задумчивые серые цапли уже покинули их. Мелькают американские флаги и вечнозеленые газоны скромных придорожных домиков, вон меланхоличные лошадки щиплют травку, а с другой стороны белеют последние в этом сезоне паруса. Холодная красота бесконечно длинного озера Шамплейн несколько часов подряд скользит и скользит за окнами, а после Олбани его сменяет и еще три часа тянется и тянется с другой стороны широкая лента Гудзона. Путь дальний. До Вашингтона тысяча километров по меридиану.

И это весьма существенно в климатическом отношении. В конце октября монреальские клены и каштаны теряют последнюю листву, город светлеет и обнажается, в прозрачном осеннем воздухе ощущаются скорые холода, природа покорно ждет зиму. Монреальцы шутят, что у них есть лишь две поры года – зима и август! Весна и осень пролетают стремительно. Но мы катим на юг и стоит углубиться в горы, укрывающие растительность от северных ветров, как билет на поезд становится приглашением на осенний бал-маскарад и начинается то самое представление, ради которого мы и отправились в путешествие.

Эти горы столь стары, что поезд превращается в машину времени, и кажется, что сейчас, вон за тем поворотом из багряного леса покажутся краснокожие в боевой раскраске – и угрожающе взмахнут томагавками. Ведь это их страна – свирепых и непобедимых мохавков, самого воинственного племени знаменитой Ирокезской Лиги! Лонгфелловский Гайавата был их военным вождем, а любимые с детства могикане-делавары, коренные жители долины Гудзона, еще в начале XVII века были разгромлены мохавками и вытеснены в Коннектикут. Самоназвание могикан – Ма-хи-ка-не – так и переводится: люди великой реки.

Поэтому Фенимор Купер, в целом верно описывавший сражения здесь, на озере Шамплейн, у форта Эдвард, напрасно сделал главными героями свое знаменитой книги могикан Чингачгука и Ункаса. Во времена Индейской войны (так здесь называют войну англичан и французов 1769 года) никаких могикан в долине Гудзона уже не было.

Однако и могикане не отвлекут нашего внимания от фантастически прекрасных пейзажей! Мы убегаем от зимы, мы гонимся за осенью и вблизи Нью-Йорка, в Катскильских и Медвежьих горах настигаем ее апофеоз. Капризная кокетка самозабвенно кружится в буйном карнавале красок, ее праздник в самом разгаре и мы тоже участвуем в представлении, за нашим поездом тянется алый шлейф взметенных в голубое небо листьев! Осень щедро плещет колер направо и налево, она не жалеет червонного золота и особенно меди, она еще не спустила свои несметные сокровища, хотя и бесшабашно пускает их по звонкому ветру. Горы еще покрыты густой красно-желто-зеленой шубой и их мягкие разноцветные волны катятся вслед за вами по берегам Гудзона почти до самого Нью-Йорка, однако ранние осенние сумерки скрывают их еще в Пукипси. И только мерцающие разноцветными огнями арки мостов напоминают вам о том, что осенний марафон продолжается.

6

Ради всего этого можно потерпеть и частые опоздания поезда – на один, два, а то и на три часа. Он напоминает тот симпатичный паровозик из Ромашкова, который никуда не спешил. Лишь однажды «Адирондак» привез нас по расписанию – когда сломались компьютеры сначала у таможенников, а затем и у машиниста! Раньше, бывали времена обетованные, но я их уже не застал, осенью к нему даже цепляли специальный вагон со стеклянной крышей, но те времена ушли и вряд ли вернутся, мир ощутимо беднеет и блекнет, наш мир проще мира наших родителей, а мир наших детей. Я имею в виду не мир и покой осенних гор, а духовный мир человека. Впрочем, недавно вагон этот снова включили в состав поезда…

Но продолжим путешествие. Ночью вы пересаживаетесь на другой поезд и за каких-то четыре часа добираетесь до Вашингтона – это единственная в США скоростная магистраль. Увы, Америка, бывшая королева железных дорог, в этом отношении далеко отстала от Франции, Германии и особенно Китая.

Но торопиться и не следует. Пусть колеса мерно стучат по стыкам, спешить нам некуда, зато по пути на юг вы вдруг замечаете, что здесь легкомысленная красотка-осень лишь только что удивленно распахнула глаза, увидев первые признаки увядания, недоверчиво глянула в голубые зеркала небес, вздохнула задумчиво, махнула рукой и только лишь собирается наложить первые тона яркого макияжа. Гулять, так гулять!

Ей будет, где разгуляться, скверов и парков в американской столице не меньше, чем в Монреале, это очень зеленый город. Ветер будет посвистывать в синеве, будет шуршать, перебирая вороха коричневой листвы благородных дубов и красных канадских листьев огромных кленов, будет засыпать легкой медью и золотом зелень газонов среди бесконечных рядов белых плит Арлингтонского кладбища, будет теребить неяркий факел вечного огня в изголовье могилы Джона Кеннеди. Редеющие кроны откроют миру многочисленные монументы, которые трудно было разглядеть летом, и тусклая зелень бронзы уже не будет теряться в яркой зелени листвы.

После Монреаля на юге жарко, вы снимаете сначала куртку, затем свитер и остаетесь в одной футболке, но стоит ненадолго задержаться в городе, чтобы получше познакомиться с ним, и уже на День ветеранов могут пойти тяжелые, свинцовые дожди и за пару ночей сбить большую часть недолговечного осеннего убранства. Выходя утром из гостиницы, вы ежитесь, натягиваете свитер, а затем вспоминаете и о куртке, и о том, что пришло время завершать осенние колебания по меридиану, пора возвращаться в точку равновесия.

К сожалению, рано или поздно все заканчивается, не только лето и осень, и надо ехать назад, домой, в зиму. Вечером вы прибываете на подземный вокзал Пенн Стэйшн, затем долго катите в некрасивом и грязноватом нью-йоркском метро. Огоньки тоннелей сменяются морем ночных огней бруклинского моря домов, но перед глазами все еще парят в голубой вышине, все еще сияют прощальным светом разноцветные вершины Адирондака…

P.S. А дочь у меня, увы, единственная…

Юрий Кирпичев

Фото Юрия Кирпичева

От РМ