Александр Осовцов — российский политический деятель, депутат ГД РФ первого созыва, бывший директор фонда «Открытая Россия» , член Федерального политсовета движения «Солидарность» рассказал Русскому Монитору, как можно помочь российским военнослужащим, не желающим участвовать в необъявленной войне на территории Украины, а также поделился своим видением ситуации.
– Несколько дней назад Вы обратились к российским военнослужащим, которым угрожает отправка в зону конфликта на Украине и которые не рады подобной перспективе, а также к их родственникам, с предложением помощи юридического характера. Можете рассказать о сути предложения?
Я предложил тем, кто находится в такой ситуации, комплект ссылок на нормативные акты, уместные в случаях, когда военнослужащий понимает, что выполняет заведомо неправомочный приказ. С пояснениями, что воспользоваться этим может только тот, кто не хочет отправляться воевать, и от которого этого требуют. Ведь любого рода приказы отправиться на территорию Украины и принимать участие в боевых действиях на стороне сепаратистов (таких приказов на данный момент, насколько я понимаю, нет) абсолютно незаконны. Но столь же незаконна, например, отправка военнослужащих в Ростов на учения, а там «в рамках учений» – приказ следовать в таком-то направлении, на такое расстояние, после чего в итоге будет пересечена государственная граница РФ с Украиной.
Я написал, что любой человек, кого это напрямую затрагивает, может обратиться ко мне за разъяснениями. И несколько человек уже обратилось.
– Предположим, какое-то подразделение появилось на территории сопредельного государства. Возможно, люди оказались там, даже не подозревая об этом. Что им делать, если они не желают воевать непонятно за что? Сдача в плен в данном случае является нарушением присяги?
Это абсолютно законно. Хотя постановка вопроса, на мой взгляд, носит абсолютно теоретический характер. Мы ведь в не в XVIII веке живем, когда у солдат и обычных офицеров, не держащих при себе карту, нет более никаких ориентиров. Что, на все подразделение нет ни одного мобильного телефона? Если есть мобильный – самый простой без всех навигаторов, карт Google и т.д., то вскоре после пересечения границы российский оператор поменяется на украинского. Человеку с минимальным интеллектом в этой ситуации, если он знает, что до того он находился за российско-украинской границей, за которой ведутся боевые действия, видит, что у него на телефоне оператор вместо российского стал украинским, надо очень хотеть ничего не заметить, не увидеть и не услышать. Поэтому, разумеется, такие советы, о которых я писал, и такие консультации, о которых я говорил, не могут быть адресованы людям, которые ничего не хотят ничего знать и понимать.
Я обращался к тем, кто понимать хочет. Кроме того, существуют организации – их не так уж мало, – которые тоже оказывают помощь военнослужащим и их родственникам в подобных ситуациях. В частности, это «Солдатские матери», «Хельсинкская группа», «Общественный вердикт». К счастью, пока еще в России остались правозащитники.
– Может быть, нужна широкая общественная кампания, направленная именно на военнослужащих и их родственников?
Несомненно. Но этим должен заниматься кто-то, обладающий публичным именем, а также временем и средствами.
– Возникают ли параллели между необъявленной войной в Украине и войной в Чечне?
Несомненно. Для меня, видевшего целый ряд наиболее кризисных моментов чеченской войны, включая новогодний штурм Грозного, рейд Басаева в Буденновск и еще ряд ситуаций, – аналогия полная. Даже не просто аналогия, а дежавю. Начиная с того, что никаких правовых оснований для ведения войны ни в первом, ни во втором случае нет. Ни война не объявлялась, ни приказов каких-либо внятных… Как Портос в «Трех мушкетерах» – я дерусь, потому что дерусь. И тогда пленные российские солдаты говорили, что они вообще понятия не имеют, зачем они здесь находятся, и вообще не знают, с кем и за что воюют. И теперь пленные российские солдаты говорят, что они ни о чем понятия не имеют. Другое дело, что солдатам чеченской войны я верю больше, чем нынешним. Но говорят-то они одно.
Это уже какой-то архетип нашего общественного, а не армейского бреда: солдаты в зоне боевых действий, заявляющие, что понятия не имеют о том, что здесь воюют, что они понятия не имеют, кто с кем воюет, и вообще в целом ни при чем во всей этой ситуации. А и потом их, соответственно, и хоронят под номерами – «солдат №1», «солдат №2». И эта «традиция» началась не вчера. Это же было и во время афганской войны, и во время испанской, когда все советские «добровольцы» участвовали под какими-то псевдонимами – генерал «такой-то», полковник «такой-то». Хотя понятно, какие могли быть у Советов добровольцы в 1936 году. Это же было во время корейской войны, вьетнамской…
Просто все сейчас острее воспринимается, потому что Украина – она вот, здесь. Много ли у советских людей было родных и близких в Афганистане? А сейчас – у кого из нас нет близких или друзей в Украине?
К чему же в итоге все это приведет?
Прогнозировать будущее – не моя работа. Но я думаю, что изначально взлет патриотических чувств и резкое повышение рейтинга планировалось в качестве одного из основных «продуктов» вмешательства Кремля в Украине. Это особенно важно, когда ситуация везде, особенно в экономике, неизбежно ухудшается. Война многим традиционно кажется самым простым и эффективным предлогом, чтобы объяснить гражданам, почему все так плохо и дорого – какие там цены на продукты, вы о чем? Ведь, скажем, даже самым ярым ненавистникам Сталина не приходило в голову предъявлять претензии за плохую ситуацию с продовольствием в СССР во время Второй Мировой войны. Все, что угодно ему предъявлялось, а это – нет.
Вместе с тем, следуя логике этого же примера, у нас есть, как минимум, два варианта. Вариант первый (к великому сожалению, он качественно отличен от ноля): Путин все время играет на повышение. Сейчас боевые действия ведутся только с Украиной, а пропаганда постоянно твердит – какая там Украина, на самом деле, воюем мы с Западом. И если ставки будут повышаться и дальше, то я очень опасаюсь, что эта пока чисто пропагандистская формула может стать неизмеримо более реальной. Как с тем злосчастным «Боингом» – я уверен, что никто не планировал его сбивать. Сейчас идет война, и по ее логике, если неприятность может произойти, она обязательно произойдет. Например, предположим, что накаченные пропагандой и не сильно, скажем так, одаренные критическим мышлением вооруженные персонажи истово верят, что мы воюем с Америкой. При этом, как мы понимаем, этих персонажей тысячи. И кто может гарантировать, что никому из них не придет в голову, например, взорвать американское посольство в Киеве?!
– После сбитого «Боинга» легко можно себе представить и это…
И здесь уже никакие мантры – мол, американское правительство не является стороной во внутриукраинском конфликте, – уже не сработают. Поэтому повышение ставок неизбежно расширяет количество и степень вовлеченности участников конфликта. К сожалению, вероятность того, что в конечном итоге этот конфликт перерастет в большую войну, с каждым днем растет.
И есть другой сценарий: война в Украине будет тлеть годами. Но, как я уже сказал, Украина гораздо ближе, чем Афганистан. Поэтому эффект воздействия войны на общественное сознание будет гораздо сильнее. Изменение взаимоотношений Путина с его сторонниками неизбежно. Надо понимать, что сейчас в социальном плане в России установился диктаторский режим. Пока не в смысле масштабности репрессий, просто установилась прямая связь между «вождем» и большинством в обществе. Как это было во множестве режимов аналогичного свойства. К каким последствиям может привести общественное разочарование, трудно сейчас предугадать. А наступить оно может ну очень быстро и неожиданно. В 1914 году Николая II поддерживали все, а в 1917 – уже никто, даже его собственный ближний круг. А ведь ситуация на фронтах в 1917 году была, конечно, не блестящей, но и катастрофы никакой не происходило. А вот что-то случилось такое.
– Бессмысленная война – мужик воевал на чужой территории, не понимал, за что. А дома поля необработанные стоят. Рано или поздно это должно было привести к революции.
А сейчас они всегда понимают, за что воюют? Сейчас «понимают» за что, по большей части те, кто там не воюет и не собирается. Я в свое время много общался с теми, кто воевал в Чечне. Смысла в той войне не видели даже тогдашние руководители ФСБ. Поэтому даром (я имею в виду, не повышая ставки) Путин из этой ситуации не выйдет. Он вынужден будет их повышать. Насколько далеко он тут может зайти, никто не знает. Главный козырь Путина заключается в том, что западным политикам есть что терять. Во всех смыслах. На Западе проходят выборы, и любой тамошний лидер думает о голосах избирателей. И все они понимают, что любой военный конфликт связан с потерей популярности. Мало кто из его избирателей будет думать о том, справедлива ли война или нет. «До него был мир, а он пришел, и началась война». Черчилль в свое время проиграл выборы в июне 1945-го. Классический случай.. Поэтому, это единственное, что позволяет Путину вести себя так, как он себя ведет. Но все те, кто играют в покер, знают, что постоянная игра на повышение связана с одним важным обстоятельством: любой проигрыш становится последним.
Беседовал Федор Клименко