Нечего стыдиться
Очень многие люди забыли — любой репрессивный режим, если он не сменяется, рано или поздно входит в стадию, когда ни меньшинство, ни большинство уже не имеет возможности на него влиять. На этом строится презумпция невиновности народов стран-агрессоров, например. Потому что народ сам становится жертвой собственной власти. Это норма права.
В России на режим можно было влиять, условно говоря, в первые 10 лет его установления. Даже в 2011 году уже нельзя было что-то радикально изменить, потому что у режима к тому времени полностью сформировались механизмы подавления любого протеста.
В том, как ведет себя сегодня российская власть, виноваты те, кто в 2000-х, находясь в совершеннолетии, был ее сторонником или просто не интересовался политикой. На них вся вина. Ни одного человека после, скажем так, 2009-2010 гг., нельзя обвинять в проступках, потакающих деяниям Кремля. Потому что нет никакого морального права ждать от людей героизма.
Особенно плохо это понимают украинцы. И особенно неумно они приводят в пример свои Майданы. По уровню оформленности репрессивных инструментов украинская власть начала 2014 года соответствовала российской власти не позднее начала 2000-х. Потому что уже в середине 2000-х контроль силовой в стране был такой, что несколько миллионов граждан не смогли бы за короткое время съехаться в Москву. Можно укорять россиян, который не сделали свой Майдан в 2000-2001 гг. За неготовность выйти на вооруженный протест после 2002 года ни одного человека в России винить нельзя, потому что риски участия в таком протесте в путинской России и на Украине были не сопоставимы.
В 2001 году мне исполнилось 17 лет, моей вины в том, что я не вышла с силовым протестом в начале 2000-х, нет. Но вплоть до 2014 года я не была аполитичной. Я протестовала, писала, боролась. А теперь — нет. Не хочу. У меня нет страха — у меня пропало желание. Жаль сил и времени. И мне не стыдно. Никому в 2017 году не должно быть стыдно за то, что он не готов выступить против репрессивной машины. Это горькая правда».
На самом деле, в нашей стране такая точка зрения не может не быть популярной — гражданам надо ведь как-то объяснять себе собственное бессилие и апатию. И Анастасия делает это с присущим ей блеском.
Но можно ли с ней согласиться? Фактически ведь она (и еще тысячи, если не миллионы россиян) заявляет следующее: «Режим сейчас очень уж укрепился, ощетинился, реагирует на все по беспределу — ну его в баню, протестовать еще против чего-то. Раньше надо было, а теперь (тут следует сладкий зевок) — чего уж… Пойду еще посплю». Собственно, именно эту позицию и сформулировала Анастасия — только, конечно, в куда более приличных выражениях.
Мне в ответ остается разве что сослаться на свой же текст, написанный в марте прошлого года:
. Сделать-то всегда можно многое — вопрос лишь в желании и в понимании длины пути.
Но в главном тезисе я с Настей категорически не согласен — стыдиться собственного бессилия НАДО. Самое постыдное, порочное, невыносимое состояние человека — состояние бессилия.