Ситуация с политзаключенным активистом Ильдаром Дадиным, который подвергался пыткам и издевательствам со стороны администрации сегежской ИК-7, получила всероссийскую и даже международную известность благодаря его жене, Анастасии Зотовой, которой удалось распространить письмо Ильдара из заключения. После вмешательства правозащитников и общественности Ильдара прекратили избивать, но он по-прежнему находится в одиночном заключении, и его жена все еще опасается за его жизнь. Наш корреспондент связался с Анастасией и попросил ее рассказать о ситуации.
Анастасия, есть ли какие-то новости от Ильдара?
Мы виделись с Ильдаром позавчера, 10 ноября. Он рассказывал, что пытки в колонии продолжаются, несмотря на визиты Москальковой и членов СПЧ. Выглядел он очень плохо, хотя сказал, что бить его прекратили. Но у него дрожат руки, он задыхается, когда говорит. Он очень просил написать от его имени заявление в Следственный комитет, так как пытки, избиения и издевательства в отношении других заключенных ИК-7 продолжаются. Он надеется, что другие правозащитники тоже приехали в Сегежу, потому что там творится сумасшедший ад.
Причем об этом прекрасно знают все местные. Когда начинаешь с ними разговаривать про пытки, они все понимают, говорят, что это худшая колония и «давно ее пора расформировать». Поэтому мне сейчас очень страшно за него, я действительно боюсь, что они его убьют – за то, что он пожаловался и предал все происходящее гласности.
С тех пор из колонии, где его содержат, никаких известий?
Нет. Сегодня к нему должен приехать врач и осмотреть его, потому что у Ильдара был эпилептический припадок. Но приехал он или нет, а также удалось ли провести осмотр, я пока не знаю. То, как он выглядит, его нервный тик, одышка — это ненормально: я очень боюсь, что у него серьезная травма головы. Тем более, он рассказал, что сотрудники ФСИН действительно били его по голове.
Он первый, кто получил реальный срок по этой статье, но ведь пока он ходил под подпиской, мог бы не дожидаться приговора, и просто плюнуть на российское государство вместе с его идиотскими законами и (как Владимир Ионов или Ирина Калмыкова) просто уехать из страны. Почему он этого не сделал?
Я предлагала ему это, и мы всерьез этот вариант обсуждали. Он сказал, что он не может уехать, потому что будет чувствовать себя подлецом, трусом, который сбежал. Я не настояла, потому что была уверена, что реального срока ему не дадут. Думала, что его отпустят, и мы будем нормально жить – ведь зачем сажать человека, который только и делает, что стоит с одиночными пикетами? Они, вообще-то, разрешены законами Российской Федерации! Понятно, что ехать за границу казалось тяжело и трудно, за границей друзей нет, а тут нас — родители, работа, у меня еще и кандидатская диссертация, я в МГУ ее пишу. Но если бы я знала, чем все закончится, я бы заставила его уехать: мне мой муж дороже всего на свете.
В интервью изданию 7х7 Вы говорите о том, что он не хотел перевода в другую колонию из-за других заключенных: он видит в своем положении возможность вести правозащитную деятельность?
Да, он говорит, что не может бросить других людей. Он — единственная их связь с журналистами, с правозащитниками. Он боится, что, если он уедет, их всех замучают до смерти. Восемь человек, которые пытались жаловаться правозащитникам и вылезли на крышу с протестом — уже пропали! Так же точно могут «пропасть» остальные жалобщики. Он не может их бросить, он такой человек.
Известны имена этих восьмерых?
Только одного, это Антон Индейкин. Меня очень беспокоит его судьба, и судьба тех, кто был с ним. Надо писать обращения, открытые письма в ОНК Карелии, звонить Михаилу Федотову в СПЧ. Звоните в колонию и справляйтесь о судьбе 8-ми героев, которые вышли с плакатом на крышу в ИК-7.
Когда он должен выйти на свободу?
В июле 2017-го.
УДО нереально?
Да кто его знает. Если оспорим водворение в ШИЗО и СУС — то реально. Сейчас уже всем должно быть очевидно, что помещение в ШИЗО было незаконно. Я попрошу СК РФ запросить все документы по первым водворениям в ШИЗО всех заключенных, и если подтвердится, что всех их отправляли за якобы найденные лезвия, это будет доказательством, что эти «лезвия» сотрудники ИК просто выдумывают.
Он сам не жалеет о своем решении остаться в этой стране?
Я не спрашивала, но думаю, что нет. Он сказал, что готов пожертвовать своей жизнью, чтобы что-то изменить.
А Вы сами считаете, что можно что-то изменить?
Не знаю. Если всё общество проснется, возможно, что-то получится. Но я пока могу говорить только за себя. И со своей стороны, я сделаю всё, чтобы этого садиста Коссиева отправили под суд за его преступления.
Вы не встречались с Коссиевым лично?
Нет. Он должен выйти из «отпуска» 14 ноября, а выйдет он или нет – во многом сейчас зависит от нас.
Но ведь это система: в каждом подобном «учреждении» есть свой Коссиев…
Да. Я понимаю, что надо бороться со всей системой ГУЛАГа. Но пока что цель — изменить ситуацию в одной колонии. Попробуем сначала тут справиться с беспределом. Будем пытаться менять и системно, но это потом.
Вы чувствуете поддержку общества в вашей борьбе за Ильдара?
Люди пишут «ой, мы с вами». а ведь это самое главное. Не надо мне сообщать, что «Ильдар герой и вы молодец» — от этого легче не станет. Я прошу их всех вместо этого писать заявления во ФСИН и СК, но не знаю, пишут ли они. А ведь меня одну на всё не хватает – я целыми днями только пишу, говорю, рассказываю про этот ад, созваниваюсь с российскими и зарубежными правозащитниками. Я понимаю, что не успею всё сама, поэтому очень нужна помощь! Ведь то, что происходит с Ильдаром, может случится с любым человеком в этой стране.
Как можно помочь Ильдару?
Писать заявления во ФСИН о переводе жалобщиков, в т.ч. Ильдара, в больницу для лечения. Писать во ФСИН требования о допуске в ИК-7 независимых правозащитников, в частности, членов СПЧ, причем на постоянной основе, с разрешением вести диктофонные записи. Писать заявления во ФСИН с требованием допустить членом СПЧ до ИК-1, где находятся 8 человек, устроивших протест в ик-7, поскольку есть опасения за их жизнь. Писать заявления в ОНК, а лучше открытые письма, с требованиями ещё раз поехать в ИК-7, ехать в ИК-1. Писать заявления в Следственный комитет и прокуратуру, только в Карелии, а Москвы, потому что в Карелии все они между собой повязаны, требуя возбуждения уголовного дела против Коссиева и других участников пыток, которых могут опознать заключенные. Писать обращения в ОБСЕ, Amnesty International и Human Rights Watch, всевозможные правозащитные организации, от «Руси Сидящей» до «Красного креста» — с требованием приехать в эту колонию. Ведь заместитель руководителя ФСИН Максименко уже заявил, что готов пустить туда независимых правозащитников и даже предоставить им джипы – значит, обязан пустить, вопрос только в том, чтобы они туда поехали. В конце концов, можно дома на принтере распечатывать интервью Дадина и других заключенных и распространять их везде — клеить в метро, раскидывать по почтовым ящикам в своем подъезде.
Вы говорили с правозащитниками после приезда в Москву, есть какая-то стратегия действий по спасению Ильдара?
Да есть, будет предприниматься очень много действий в разных направлениях. Во-первых, в направлениях, связанных с приговором – его сейчас оспаривают в Верховном суде. Во-вторых, в направлениях, связанных с УДО — будем подавать жалобы и апелляции, оспаривать ШИЗО и СУС, просить условно-досрочного освобождения. В-третьих, в направлениях, связанных c условиями отбывания наказания – я буду просить о переводе Ильдара в больницу. Кроме того, сейчас у нас жалоба в Конституционный суд на саму статью 212.1 УК РФ, которая, вообще-то, противоречит и Конституции, Европейской Конвенции, и даже самому Уголовному кодексу России. Если эту статью отменят, Ильдара также освободят.
Надо полагать, что надежды на то, что отменят при текущей государственной системе, немного…
Да я уже не знаю, на что можно надеяться в этой ситуации. Мы попали в какой-то беспросветный ад, Средневековье, Мордор – где людей пытают на дыбе, избивают, морят голодом и холодом, а права человека – слово совсем неизвестное. Если мы считаем себя цивилизованными людьми, то надо справится с пытками, иначе – попросту смириться с тем, что мы дикари, надеть шкуры и даже не пытаться изображать из себя людей разумных, потому что разумные люди так себя не ведут.
Ильдар Дадин — стал первым в стране осужденным по статье 212.1 УК РФ («Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования»). С сентября 2016 года он отбывает «наказание» в карельской ИК № 7, которая находится в городе Сегежа. Ему удалось передать своей жене письмо, в котором о сообщал о пытках и издевательствах со стороны администрации колонии. Письмо, которое скорее напоминает крик о помощи, получило широкую огласку. В ИК-7 к Дадину приезжала Татьяна Москалькова (федеральный уполномоченный по правам человека), которая после встречи с ним рекомендовала перевести его в другую колонию. Активиста посетили также члены Совета по правам человека при президенте России Игорь Каляпин и Павел Чиков, которые подтвердили слова Дадина. В защиту активиста прошли десятки акций в России и за рубежом. Слова в его защиту звучали с трибуны Верховной Рады Украины. Организация Amnesty International признала Дадина узником совести.