Расстрелы в Париже заслонили кровавую бойню в Гюмри. Но если с первым делом все более или менее ясно, то со вторым ясно очень мало. Прежде всего, удивляет ничтожная доля внимания, уделяемого российскими СМИ истреблению армянской семьи. В случае с проправительственной журналистикой это вполне объяснимо: семеро армян – не распятый русский мальчик, да и в нынешний ответственный период, когда полмира якобы объединилось против России, говорить о военных что-либо критическое – по крайней мере, непатриотично. Но ведь и либеральные СМИ эту трагедию почти не заметили. Конечно, Charlie Hebdo и успех «Левиафанa» — темы важные, но не настолько же.
Что касается версии случившегося, пусть пока и предварительной, то по-настоящему оценить ее могут только любители сериала о Бивисе и Баттхеде или, в крайнем случае, абсурдистских загадок о двух летающих крокодилах, один из которых – зеленый, а другой – в Африку. Число неувязок и бессмысленностей зашкаливает.
Итак, по данным следствия, 12 января,
Начнем с того, что, если Пермяков давно планировал побег, то почему хотя бы не запасся водой? И куда именно он собирался бежать? В Турцию, как пишут некоторые источники? Вот карта Гюмри и окрестностей.
Ближайший пункт пересечения границы расположен в 9 км на юго-запад от военбазы. Но Пермяков направился не туда, а в противоположную сторону, в центр города, где и находится ул. Мясникяна. Зачем? Попрощаться с городом напоследок? Или искал место, куда было удобней дезертировать? Два с половиной часа бродил, не нашел и пошел на густонаселенную улицу утолить жажду? Странные действия для дезертира.
Далее. Судя по всему, ворота во двор дома были не заперты, но входная дверь была заперта была, и Пермяков проник вовнутрь,
Далее. Почему табельный АК-74 оказался в столь нерабочем состоянии, что после
Далее. После зверской расправы, выдержанной в духе нацистской антипартизанской карательной акции, Пермяков решает переодеться в одежду своих жертв – очевидно, с целью скрыться и избежать наказания. Но в то же самое время он оставляет на месте преступления свой автомат, форму и ботинки с собственной фамилией. То есть делает все возможное, чтобы его опознали. Мог, конечно, оставить на стене надпись «Здесь убил Валера», но решил оставить автограф другим способом. Что это? Комплекс Герострата? Вряд ли. Разве дезертиры, которые настолько боятся быть пойманными, что убивают целую семью, так поступают? В прессе мелькала информация, что у Пермякова, возможно, имеются проблемы с умственным развитием. Но неужели они имелись и у всех тех, кто взял его в армию да еще и отправил служить на ответственный участок за границу?
А вода, из-за которой все якобы произошло,
возможно, была доступна во дворе, так что и в дом заходить не нужно было.
И последнее. Почему российская сторона столь категорично не желает выдать Пермякова армянским правоохранительным органам?
Вот такой клубок неувязок. Учитывая расторопность, с которой российские военные прячут Пермякова от ответственности перед армянским законом, можно предположить, что вряд ли клубок этот будет в ближайшее время распутан.
Но вместе с тем трагедия в Гюмри привнесла ясность в три важных аспекта политической жизни Армении (правда, ясность эта тоже печальных оттенков). Первое, российские власти – ни гражданские, ни тем более военные, с армянской стороной не слишком считаются, ведя себя, как советское начальство в 70-е гг. где-нибудь в Монголии. Передавать Пермякова армянским правоохранительным органам они не собираются, а во время демонстраций у российского посольства в Ереване, никто из российских дипломатов даже
Военная база 102, Гюмри
Второе. Военная база в Гюмри продолжает быть
И наконец, третье. Президент Армении Серж Саргсян, похоже, имеет меньше власти на территории вверенного ему государства, чем российские военные. Иначе соглашение по вопросам юрисдикции было бы соблюдено, и делом Пермякова занималась бы армянская сторона. И с этим нынешнее армянское правительство тоже ничего не может сделать.