Дмитрий Запольский: о главе «Русского видео» Дмитрии Рождественском
У него был взгляд затравленного алкоголика: прозрачные глаза таили жуткое нечеловечески страшное знание. Как дева из «Кентрвильского приведения», он случайно увидел скрытые механизмы мироздания, видимые только с обратной сторны зеркала, отделяющего нашу реальность от иной. Он был безумен. Его все считали милейшим человеком, но никто не любил. Он умер в белую июньскую ночь на своей даче от разрыва сердца и это было единственным и лучшим выходом для него, оказавшегося в центре жутчайшего клубка интриг чекистов и масонов, воров и жрецов, влиятельных гомосексуалистов и наркобаронов, наемных убийц и продажных чиновников, великих музыкантов и мелких жуликов, контрабандистов и режиссеров, заговорщиков и галеристов. Он искал эту смерть и она пришла, избавив от мучений и позора. Не знаю, помог ли ему профессиональный убийца-отравитель или он сам капнул в стакан с чаем свой яд, но было ему всего 48 лет. Хотя выглядел он к тому времени глубоким стариком. Мне не жалко его. С самого начала он был жертвой. Куском ходячего мяса, бараном на заклание. Лохом, которого каторжники уговорили бежать вместе с ними за компанию, чтобы съесть при надобности. Да, он был глуп и подловат, этот мой герой. Причем настолько глуп, что вообще не умел думать: все решения приходили ему через сердце и не проходили экспертизу добра и зла. Он ведь музыкант и режиссер. Кант не мог предусмотреть этот случай: внутри у таких парней только музыка, законы гармонии которой имеют совсем другую природу. Хотя это не бесспорно: может быть страшные язвы-фурункулы, съедающие его ноги в тюрьме были просто неосознанной местью той самой частички «я», которая бунтовала и губила то, что было в нем живым — тело. А может быть это побочная реакция на яды, которыми кормил его заместитель, не рассчитав дозу. В любом случае ему повезло: смерть была добрее к нему, чем жизнь и люди, которых он считал своими.
Дмитрий, Дмитрий Рождественский, Димдимыч или просто Митя был талантливым пианистом и артистичным чуваком, но много пил и разговаривал. Поэтому после всех мухыкальных школ и училищ поступил в Консерваторию не на фортепианный факультет, а на режиссерский. К сорока годам он вполне мог бы сыграть в знаменитом фильме своего приятеля Бортко профессора Преображенского даже без грима, а к сорока пяти с него можно было рисовать Владимира Ленина. Бородка клинышком, могучий лоб, способность говорить часами и безумные глаза — что еще надо? Митя так и оставался бы режиссером Ленинградского телевидения и снимал бы длинные скучные фильмы про балет, пока не спился, как и все коллеги, начинавшие день со стакана дешевого бренди в телецентровском буфете, но было три судьбоносных фактора: он был из хорошей еврейской семьи, учился в хорошей школе и был амбициозно бесстрашен, то есть авантюристичен и безнравственен. В его классе учился мальчик Владик. Нетрадиционный такой мальчик. Трудно быть одновременно и евреем, и голубым в советской школе. Но Владик был не терпила: мог постоять за себя, занимался фехтованием и пятиборьем, то есть умел плавать, стрелять на бегу, скакать верхом. В СССР снимали много исторических фильмов, Владик решил податься в каскадеры. При этом учился на биофаке, всерьез увлекался молекулярной генетикой, но одно другому не мешало — каскадер профессия проектная: приехал, порепетировал, снялся в эпизоде и свободен: 100-200 рублей в кармане. Каскадер Владислав Резник снимался на разных студиях: Мосфильм, Грузия-Фильм, Довженко. Появились связи, доступные только при наличии тех самых опций: еврейской и нетрадиционной. В 1988 году в СССР появились тысячи кооперативных видеосалонов, дававших колоссальную прибыль владельцам. Крохотный зальчик, видак и телевизор. Рубль — сеанс. Сто рублей в день с точки минимум. Окупаемость — месяц. Чем не Клондайк? Но нужно где-то брать фильмы, желательно не только у пиратов. Нужно переводить и озвучивать. Нужно тиражировать. И Резник предлагает Мите создать бизнес — компанию по производству видеопродукции, озвучке и тиражированию видеокассет. Сказано-сделано. В 1988 году в Ленинграде возникает производственное объединение «Русское видео» под крышей Госкино СССР. В доле знакомый Резника по кинобизнесу заместитель главы советского киноведомства Армен Медведев, благоволивший к альернативной сексуальности и жадный до денег. В созданную шарашку Госкино передает кучу ништяков — новейшее по тем временам монтажное оборудование, камеры, компьютеры и профессиональные видеомагнитофоны, антикварную мебель из киностудий, помещения и огромные деньги. Но самое главное — лицензию и передатчик на метровую частоту телевещания. И еще какие-то мелочи: пару миллионов долларов на раскрутку, правительственную дачу на Каменном острове, яхту и разрешение заниматься внешней тороговлей. Митя с Владом приступают к обустройству дачи. Старинный особняк со своим причалом и огромным княжеским садом становится на следующие десять лет центром теневой жизни страны. Еще сидит в дрезденской резидентуре чекист-неудачник Путин, еще Анатолий Собчак читает надменые лекции аспиранту Диме Медведеву на юрфаке, будущий владелец морского порта Илья Трабер обустраивает свой первый антикварный магазинчик в подвале (хотя уже дружит с Джабой Иоселиани и Костей Могилой), еще стоит Берлинская стена, а Резник и Рождественский создают организацию, которой суждено стать поистине исторической — легендарный банк «Россия» при участии партийных функционеров и для правильного использования «золота» партии. Обком КПСС вкладывает колоссальные инвестиции: 70 миллионов. Это при том, что доллар покупался через Госбанк по 67 копеек. Но товарищи партийные функционеры не дураки — вместе с деньгами они командируют в «Русское видео» своего эмиссара — помощника секретаря обкома партии Андрюшу Балясникова. Он амбициозен, образован, умен и натурал. Владик тут же создает отлельную структуру, чтобы не разкрывать все карты перед смотрящим от коммунистов. Называется эта контора Страховое общество «Русь». Как и банк «Россия» «Русь» дожила до наших дней.
Но вернемся в 1989 год. Митя все больше по тусовкам, а Владик уже понял: видео — штука хорошая и выгодная, но надо идти дальше — СССР в агонии, деньги валяются под ногами, никто не управляет и не может толком проконтролировать ничего. Кругом россыпь мелких алмазов, но если приглядеться, то видно — это просто дождик горбачевской перестоойки размывает выходы драгоценной породы на поверхность. Стоит немного копнуть и ты — владелец несметных богатств, волшебник изумрудных городов и хозяин сказочных подземелий. Вадик находит близкие контакты с Трабером и они решают, что им нужна «крыша», хотя еще самого понятия такого нет. Помимо грузинских воров, они находят петербургских чекистов: принимают в свою компанию несколько человек в погонах. Главным становится маленький чувачок с глазами хорька: полковник КГБ Володя Грунин. Он имел прямое отношение к морской контрразведке и соответствующие связи. Трабер, Владик, Митя и Грунин понимают — у них на руках козыри: Ленинград — окно в Европу, надо просто взять контроль над морскими перевозками и финской границей. Влад и Митя едут в Выборг. Еще нет организованных бандитских группировок, еще не вошли в моду красные пиджаки, еще все тихо, мирно, патриархально и скучно. Но уже есть нал. В течение короткого времени Влад и Митя «берут» Выборг, создав там телекомпанию-филиал «Русского видео», проникая в местную власть и начиная скупать оптом всех, кто хоть чего-то стоит — пограничников, таможенников, депутатов местного совета, директоров заводов и кооператоров. Цель — прорубуть новое окно в Финляндию и полностью взять под контроль транзит грузов. Это им удается легко. Следующие двадцать лет Выборг полностью их. Начинается Большой Транзит. Через границу идет цветной металл и другое ценное сырье, а в СССР идет контрабандный спирт и сигареты. Андрей Балясников понимает, что «Русское видео» сворачивает не туда, то есть становится не столько телевизионной фирмой, способной вести какую-то пропаганду и уходит, прихватив с собой часть обкомовских денег в собственный проект, создав Региональное телевидение. Уже без чекистов, но тоже под крышей обкома КПСС. Коммунисты не дураки, они тоже понимают, что скоро все рухнет и надо «обложиться» надежными партнерами — он приглашает в число соучредителей своего телеканала финскую вещательную компанию MTV-3 и американскую CNN. В 1993 году мне доведется встречаться с Тедом Тернером и Джейн Фондой, которые хотели открыть на базе Регионального ТВ филиал в России, но этот проект не состоялся. Зато через финский филиал телекомпании TBN Балясников получает свой «пакет» оборудования и начинает вещание. Я работал на Региональном ТВ с 1993 по 1995 и с 1999 по 2004 в качестве одного из директоров, когда-нибудь расскажу подробнее все обстоятельства создания этого проекта и его гибели. Как и гибели самого Андрея Балсясникова в августе 1996 года.
Но вернемся к нашей сладкой парочке — Мите и Владе. Итак, еще при СССР, задолго до всякого Ельцина и ГКЧП «Русское видео» вовсю ведет коммерческую деятельность и обрастает все новыми возможностями и структурами. Трабер и Влад — по части денег, Митя по части представительства и официальных контактов. Все идет отлично. Филиал в Выборге под видом телекомпании (там действительно была телестанция, но что такое районное тв? Просто маленький кооперативчик. А возможность влезть во все щели, управлять общественным мнением и иметь выход на любое предприятие или любого начальника идеальные) процветает. Финская граница практически под контролем. Илья Трабер привозит в Выборг своих ставленников братьев Рубиновичей, которые надолго становятся главными теневыми решальщиками процессов. Впрочем, как написал великий поэт «из тени в свет перелетая, она сама и тень, и свет». Один из братьев стал спикером выборгского заксобрания, другой депутатом, что не мешало им оставаться авторитетами и контролировать «окно в Европу». Кстати, именно так называется известный кинофестиваль в Выборге, начала которому положили именно Митя, Илья и Влад в компании с ныне здравствующим Арменом Медведевым. Ну дай ему всевышний много лет жизни, а в ином мире справеделивого страшного суда — именно Армен с 1988 по 1998 кормил «Русское видео» бюджеными деньгами, переводя огромные деньги на производство фильмов. На моих глазах режиссеры перегоняли в современные форматы древние видеофильмы производства Госкино СССР и «переклеивали» титры, типа производство Российской Государственной Компании «Русское видео» по заказу Госкино РФ. Тупо и конкретно. Два часа работы и очередные 200 тысяч долларов на счету. Обналичка была своя — пара десятков фирм-однодневок, менявшихся раз в месяц, целый юротдел и финансовая компания, перевдившая нал в Финляндию и на Мальту. И вот неожиданность — компания эта называлась «Российская Финансовая корпорация». В ФБ есть банкир Андрей Нечаев, бывший министр и глава банка, выросшего из этой конторки. Он как-то очень нервно отреагировал на одно мое интервью радиостанции «Свобода», когда я назвал его членом команды, приведшей Путина к власти и контролирующей его до сих пор. Ну бывает. Никто не хочет поминать прошлое. Тем более, что его, похоже, кинули в процессе.
А вот теперь самое смешное — в команде Трабера был чекист. Действующий. Его зовут Виктор Корытов. И он привел Грунина к Мите с Владом. И впоследствии, как считают аналитики, познакомил Трабера с Собчаком. Через Путина, с которым учился на одном курсе. Дальше я скажу то, что никогда не говорил и не писал раньше: майор КГБ Владимир Путин приехал в Ленинград не потому, что его выперли из внешней разведки. Его вызвали. И вовсе не «контора», а связка Митя-Влад-Трабер: Путина аккуратно передали из рук в руки: создатели «Русского видео» понимали, что им нужен человек со связями во внешней разведке, имеющий выход на серьезные спецслужбы и досокнально знакомый с внешнеэкономической деятельностью. Первоначально Путин в 1990 году стал помощником проректора Ленинградского университета, но вскоре его подвели к Собчаку. Считается, что Анатолий Александрович попросил у ректора Меркулова посветовать ему «правильного человека», но я знаю, что это не так: Людмила Нарусова, мама Ксюши и вдова первого мэра была хорошо знакома с Трабером, покупала у него антиквариат. Митя не особо скрывал, что Путин «его человек». Более того, скорее всего он именно за это и поплатился жизнью, как впрочем и его партнер Мирилашвили, хотя жизнь свою он спас, потерял только несколько лет жизни и некоторое влияние в Петербурге после отсидки. Мне рассказывали, что Путину передали его слова, сказанные в камере следственного изолятора «этот малыш у меня в кулаке». И что Путин сказал: «Это мы посмотрим, кто у кого в кулаке, пусть сидит от звонка до звонка.» и Мирилашвили отсидел до звонка. Его бизнес-империя сохранилась. И сейчас существует. Председатель совета директоров — Руслан Линьков. Друг Мити. Даже больше чем друг. Очень Близкий Друг, проводивший с ним не только дни и вечера. Именно Линьков сопровождал Старовойтову в вечер убийства. И именно он возглавлял всю игру вокруг «Вконтактика», как впрочем и саму компанию, но это мое оценочное суждение, формально он не имеет к социальной сети никакого отношения.
В 1994 году я пришел к Мите работать. У меня возник какой-то легкий конфликт с Балясниковым, чьим другом и заместителем тогда являлся. Что-то мы не поделили. И что-то Андрей ляпнул сдуру, типа, ты без меня — никто. Я взбесился и позвонил Рождественскому. Через час мы встретились в резиденции К-0 на Каменном острове. Митя мгновенно предложил мне создать прямой эфир на 11-м канале, который принадлежал «Русскому видео» и транслировал какую-то лабуду из Москвы. К прямому эфиру прилагалась должность вице-президента компании, аппаратура на полмиллиона долларов, возможность самому продавать рекламу в программе и штат каких-ио ханыг-недоумков, которых я сразу уволил. Митин кабинет являл собой антикварный склад: старинная мебель, роскошные кресла и столы, гигантский кожаный диван и в уголке серебряный мальтийский крест, а под ним — меч. «Хочешь я произведу тебя в рыцари прямо сейчас? У меня есть мантия!», — спросил Митя, хлебнув Хенесси. Я вздрогнул. Участие в масонских ложах в мои планы не входило. Рыцарская атрибутика вызывала у меня отвращение, как и любой подобный косплей. «Зря! Ты не представляешь, какие люди! Какие возможности! Мы возьмем власть! С нами ТАКИЕ ЛЮДИ! Он стал называть имена. Чубайс. Черномырдин. Горбачев. Березовский. Прохоров. Примаков. Бурбулис. Ястржембский. Костиков. Шаймиев. Юмашев. И сам старик Бэн! (Ельцин). Мир наш!». Я опять покачал головой. Митя выпил еще коньячка. В кабинет вошел Грунин. «Кстати, познакомься. Владимир — мой заместитель по приорату. Фактически исполнительный директор мальтийского братства!» «Хотите чаю? Я принесу», — спросил меня вице-приор с мальтийским крестом на лацкане. Я опять отказался. Много раз мне потом предлагал полковник Грунин попить чаю в митином кабинете. Но каждый раз я отказывался. Наверное потому, что интуиция. И предупреждение Андрея Балсясникова, сказанное мне как-то у него дома в ответ на мой наивный вопрос, почему он ушел из «Русского видео»: «Слишком много смертей. Внезапных, странных и необъяснимых». Действительно, как я потом выяснил на «Русском видео» была эпидемия: все, кто имел отношение к финансам и темным делам помирали при очень странных обстоятельствах: разбивались на машинах там, где вообще невозможно разбиться в здравом уме, умирали от приступов астмы, никогда не кашляв до этого, гибли от внезапных инфарктов и инсультов, от странных болезней, покрываясь язвами в течение двух-трех дней, внезапно заболевали раком и уходили в мир иной за месяц. Задолго до Юрия Щекочихина, Литвиненко и Виктора Илюхина, каждый из которых тоже был каким-то образом связан с «Русским видео» или расследованиями его деятельности.
У Мити были не только мальчики, у него была еще и жена. Наташа. Алкоголичка и шизофреничка. Впоследствии она тоже стала жертвой инсульта. Но намного позже моего прихода в «Рсское видео». Я бывал у них дома на Литейном, бывал и на даче в Сиверской. Митя был станным человеком. Никогда не водил машину, никогда толком не умел пользоваться мобильником, не строил себе особняков. Он не умел считать деньги и планировать. Он не был стратегом, даже тактиком не был: он был куском мяса, который взяли с собой каторжники, но при этом считал себя организатором побега. В правительственной резиденции К-0 когда-то жили Жданов и Романов. Мрамор и огромные спальни, невероятных размеров бильярд в подвале, огромный сад с выходом к Неве. Меня умиляла спальня с унитазом и биде перед окном, чтобы значит смотреть в процессе дефекации на державное течение. Красивая дачка была. Сейчас разрушается. Окна выбиты, все растащено, сгнило от сырости: десять лет нет отопления. Сад заброшен, посуду распиздила охрана, диваны заплесневели. А тогда, в 1994 там кипела жизнь. Напротив Митиного кабинета, через лестницу была приемная Мирилашвили. Михо сидел за столом в кипе, читал Тору с лупой, принимал гостей. Каждый день шли переговоры: Кумарин на белом бронированном джипе, губернатор Густов и Людмила Нарусова на правительственных «Вольво», Влад на бронированном Ролс-Ройсе, правда стареньком и с замазанными дверной шпаклевкой окнами изнутри, Чубайс и Греф, Виктор Черкесов и Старовойтова, Маневич и Шутов, Руслан Коляк и Боря Немцов, Хакамада и Кириенко, Путин и Кобзон, Касьянов и Кох, Гайдар и еще сотни чертей поменьше. Новая Россия ковалась легко. Под звон обкомовского хрусталя и чавканье браконьерской черной икрой из Астархани, доставляемой через жуликоватого чеченца-прокурора. Я старался реже бывать в «нулевке», как прозвали эту дачу в самом престижном и пафосном месте Петербурга, офис у меня был на Тихорецком, 22, где располагался военно-космический институт робототехники, который Митя с Владом пытались приватизировать, закоррумпировав космических ученых и посторив во дворе огромный алюминиевый ангар-склад. Там мне было как-то спокойнее. На «нулевке» каждый день гремели шумные вечеринки-приемы, Митя напивался и бузил, устраивал салюты, бил хрусталь и порой стрелял в потолок из подаренного коллекционного ружья. Однажды порезал рыцарским мечом картину Айвазовского. Красивый был морской пейзаж, большой, на лимон баксов точно тянул. Но вот неповезло. Искусство оказалось не вечным… А Митя любил море. У него была яхта «Орлан», формально принадлежавшая яхт-клубу ВМФ, но переданная Мите в безвозмездное пользование. Она затонула в июне 1993 года. Якобы на ней взорвался газовый баллон. Хотя вряд ли — в это время на борту находился Геннадий Бурбулис, которого приговорили к смерти Митины соратники. Вместо него утонула шикарная американская видеокамера Ampex за сто тысяч долларов.
А помимо яхты и картин маринистов у Мити и Влада был свой порт. В Ломоносове. Об этом много сказано и написано: Путин помог морскому департаменту «Русского видео» взять в аренду небольшую воено-морскую базу под Петербургом, откуда выходили контейнеровозы с металлом и где разгружался спирт, заполнивниший все ларьки в середине девяностых. И на этой базе не было таможенников и пограничников вплоть до ухода Путина из Петербурга. Но Трабер к тому времени уже был владельцем главного морского порта, так что потеря причала в Ломоносове никого не волновала. Кстати, Путин Митю не любил и сторонился. Я несколько раз сам наблюдал мизансцены, когда ВВ обходил Рождственского бочком, стремясь не подать руку. То ли брезговал, то ли опасался. Слишком много Митя знал и понимал: и про Трабера, и про Корытова, и про порт Ломоносов, и про цветной металл, и про игорный бизнес в Петербурге. Да и еще много про что: все-таки банк «Россия», у истоков которого стоял Митя в 1991 году был заморожен, как предприятие, к созанию которого имел отношение ЦК КПСС, а в 1994 году разморожен силами будущих создателей кооператива «Озеро», то есть друзьями Владимира Путина. Митя все это знал и понимал. Кроме того была еще и «голубая тема», к котрой учредители «Русского видео» имели самое прямое отношение. Не потому ли Трабер организовал инсталляцию Путина во власть, что имел на него компромат?
В открытых источниках часто пишут, что компания «Русское видео» была создана распоряжением Владимира Путина в 1993 году. Но это результат «испорченного телефона»: диванное воинство слепо копируют распространенную ошибку: в 1993 году Путин подписал документы о создании одного из клонов «РВ», коих было больше десятка. Говорят, что даже порностудия своя была. Я не видел. Но допускаю. Легендарная поставка тонны кокаина в 1993 году, которая должна была под контролем израильских спецслужб пройти через Россию, но зачем-то была перехвачена чекистами на финской границе ведь тоже шла через брокерскую фирму Евродонат, оформлявшую все грузы «Русского видео», курируемые полковником Груниным. Сомнительная контора. Погуглите «Наша первая тонна кокаина», все поймете сразу.
В марте 1998 года Ельцин подписывает указ об отставке Черномырдина. Через день оперативная группа Генеральной прокуратуры штурмует офисы «Русского видео» — ту самую правительственную резиденцию и здание военно-космического института на Тихорецком. Несмотря на строжайшую тайну и глубочайшую секретность операции о ней кроме следователя Томашевского и майора ГРУ Вячеслава Жарко уже знают несколько посторонних людей. Жарко до сих пор не верит в то, что был пешкой, но вот факты — вещь упрямая: его подставили. О спецоперации знали те, кому не надо знать, в том числе и я. И я соврешил поступок, который до сих пор не могу оценить — то ли мудрость, то ли полную глупость: позвонил Мите и предупредил. Но зато я понял в тот момент главное — мне надо сваливать из «Русского видео», так как ее возглавляет клинический идиот, — Рождественский мне не поверил. Утром 27 марта 1998 года опергруппа Жарко при поддержке СОБР захватывает всю документацию всех клонов «Русского видео». И это начало конца. У налоговой полиции десятки коробок с печатями обнаьных фирм, коносаментами и накладными, липовыми таможенными документами, перепиской и бухшалтерской отчетностью из которой ясно: «Русское видео» — спрут. Паразит на теле бюджета города и страны, сборище проходимцев, обслуживающих бандитов и контрабандистов. Особый интерес следственной группы привлекли документы финской компании «Ruskoe Video Finland RVAF Oy Ltd», на счета которой переводилсь деньги, которые Митя получал из бюджета Госкино за переклейку титров. И именно эта фирма оплачивала развлечения Армена Медведева и Галины Старовойтовой за рубежом. Принадлежала она господину Рея Нюкканену и самому Мите. НА финский счет Мити в 1997 году упал миллион долларов от группы Медиа-Мост, а точнее от самого Гусинского, который хотел забрать у него 11-й телеканал, чтобы создать на его базе ТНТ. Но гонорар был побольше, только половину забрал Мирилашвили, чтобы отдать долг Кумарину, у которого Митя брал денежки на мелкие нужды. Я уже говорил, что он денег не считал и жил поперек всякой экономики. Продажа телеканала не волновала Резника и Трабера, им было не до этого. А вот Березовского этот факт огорчил: тот через Невзорова сильно давил на Митю с просьбой продать телекомпанию ему, а не Гусинскому.
Я был свидетелем и участником этого процесса, но не на стороне Мити, меня волновала судьба своего проекта. И я вышел на Бобкова, который был главным в Медиа-Мосте, хотя на автарке был нарисован Гусинский. Именно Бобков создал «Эхо Москвы» и НТВ как чекистские проекты для интеллигенции и оппозиции, чтобы старая гвардия могла контролировать все происходящее в медиасфере страны. Мы говорили буквально минуту, но пробыл я у него в кабинете не еньше часа. Бобков листал досье на меня и пачки прослушек моих телефонов. Это было забавно. На прослушках кто-то желтым маркером подчеркивал особо интересные абзацы. Начинавший свою службу еще в «Смерше» Бобков монотонно кивал, улыбался, читая в протоколах прослушек мои витиеватые матюки и особо гнусные эпитеты в адрес каких-то политиков. После внимательного изучения досье, бывший зампред КГБ СССР и руководитель политического сыска Советского Союза, а тогда типа начальник управления безопасности группы «Мост» нажал кнопку на телефоне и порекомендовал Гуснскому «Тут мальчик из Питера приехал. Умный, но не наш. Посмотри его, может пригодиться. Много знает, зараза!». Напоследок генерал армии Филипп Денисович Бобков, знавший Берию и возглавлявщий остатки Коминтерна, сажавший Бродского и высылавший из СССР Ростроповича и Солженицина понизил голос и сказал мне четко и ясно, глядя в глаза: «Твоя тема закрыта, тут тоже тебе не место. Все скоро кончится. И тут тоже. Ищи другую сферу! Ты сможешь!» Я тогда не понял. А ведь он понимал, что скоро в России кончится та профессия, которая до прихода Путина в Кремль называлась журналистикой, кочится и НТВ, и группа «Мост», и вообще все. Дедушка хотел меня предупредить. К сожадению я его тогда не послушал и еще много лет дергался, пытаясь что-то сделать в медиасфере России.
Гусинский расспрашивал у меня про «Русское видео». Он не знал ни раскладов, ни тенденций. Бобков ему не рассказывал. Да и зачем аватарке знать что-то. Он ведь был просто личиком.
Но веренемся в Питер. После слов Бобкова я окончательно ушел из «Русского видео». А Слава Жарко разошелся не на шутку: началась реализация оперативного дела. Обыскивали Митю, Мирилашвили, Линькова, каких-то клерков, изымали сотни коробок с бумагами, пакеты с деньгами, какие-то ценности и сотни печатей подставных фирм. Искали компромат. На Путина. За наездом стояла ГРУ и генпрокуратура. Митю арестовали в октябре и отвезли в Выборгский СИЗО. Предъявили совершенно левые обвинения. В суде почти все рассыпалось.
Меня таскали на допросы в генпрокуратуру. Я защищался 51 статьей. Что я мог сказать следователю-важняку Ванюшину? У меня не было права финсовой подписи «Русского видео», а все остальное было просто ритуалом. Я не хотел, чтобы Митя сидел не потому, что он мне был симпаничен. Просто я вообще не хотел, не хочу и вряд ли захочу когда-нибудь в дальнейшем иметь дело с государством российским. Даже если в Кремле будет президентствовать Навальный, в фонде которого сейчас вроде как сын Трабера помогает расследовать коррупцию путинского режима. Впрочем, я надеюсь, что российское государство больше не будет меня тревожить. Не в душевном смысле, а в прямом. И я все-таки надеюсь, что моя профессия не умерла, как бы того не хотел Бобков, кстати, ныне здравствующий ветеран, мемуарист и почетный гражданин Калужской области.
Когда в 2002 году Митя умер, никто не связал смерть бедолаги с предыдущими. А в 1998 году, уже после моего ухода внезапно заболел и через пять дней в страшных мучениях умер главный бухгалтер «Русского видео» Кондрин — молодой здоровый человек, энергичный и спортивный. Через месяц накануне допроса в прокуратуре заболел его заместитель Антонов. И тоже сразу умер. И таких странных смертей я насчитал чертову дюжину. Это если не считать Старовойтову, Гайдара и Собчака. Но это не самый странный факт в истории «Русского видео». Есть еще. Например, Юрий Щекочихин, который в 1998 году опубликовал в «Новой газете» небольшую статью про свое расследование деятельности «Русского видео» и про контрабанду, которую крышевала питерская милиция иоже умер от отравления загадочным ядом в 2003 году. Есть один малоизвестный факт — именно Щекочихин передал майору Жарко первоначальный компромат на «Русское видео». И именно он организовал первоначальную атаку. Скорее всего, документы ему передал Березовский, с которым Жарко дружил и на которого работал. Березовский свел Жарко с Литвиненко, который тоже умер. В Государственной Думе депутат Илюхин, получивший в свою очередь от Жарко компромат на «Русское видео» и потребовавший от счетной палаты провести тщательную проверку фактов контрабанды и всей деятельности «Русского видео» тоже умер при загадочных обстоятельствах. И сам Березовский. А вот Слава Жарко жив и здоров. В 2007 году 1 июня он пришел в приемную ФСБ на Лубянку и сообщил, что он действующий агент британской разведки и все эти годы рабтал на королеву. И многократно встречался с Литвиненко в Стамбуле и Хельсинки, где передавал ему секретные документы. Я даже знаю ресторанчик на Эспланаде, неподалеку от памятника Сибелиусу. Там они вкушали с Литвиненко шедевры финской кухни. Жарко говорит, что это единственный приличный ресторан в финской столице. Возможно. Я там не решился заказать даже чай — слишком дорого для финского обывателя, не работающего на Ее Величество.
Трабер жив и здоров, Резник и Грунин тоже. Мирилашвили и Линьков тем более. Как-то повезло и мне. Возможно, я просто люблю исключительно хороший чай. Поэтому покупаю его только в специальных чайных магазинах. Жарко, как говорят, сохранил многая знания и пребывает в печали где-то на хорошем курорте. Увлекается рыбалкой и немного пьет. Думаю, ему есть что забыть. По российским законам его освободили от уголовной ответственности за измену родине в форме шпионажа, так как он сдался сам. Он единственный, кто знает вообще все про рыцарей с К-0. Ну кроме Путина и Бобкова, конечно. Кстати, недавно в мальтийские рыцари посветили Шойгу. Забавно, не правда ли?
