По данным Росстата, в 2018 году рост российской экономики побил шестилетний рекорд и составил 2,3%. Руководство страны бодро отчитывается о том, что экономика растет, и вообще, «все растет», тем не менее, люди день ото дня становятся все беднее. Свой взгляд на положение дел в стране и свое мнение о том, будет ли повторение мирового экономического кризиса 2008-го года, о котором в последнее время говорят все чаще, высказал известный предприниматель и политический деятель Дмитрий Некрасов.
— Три года назад лет назад Вы написали доклад, который назывался «Пределы устойчивости России», где анализировали ситуацию в российской экономике. Вкратце этот доклад утверждал, что российская экономическая система достаточно устойчива. Сегодня эти выводы могут быть как-то скорректированы?
— Нет. С момента этого доклада экономическая ситуация в России укрепилась, то есть запас прочности только увеличился. Резервы Центрального банка и Фонд национального благосостояния, и вся эта прочая ерунда – они сейчас уже фактически приблизились к крымским уровням начала 2014 года. Госдолг при этом сократился (не государственный — внешний долг имеется в виду, включая бизнес), на 250 миллиардов долларов за это время, то есть нет: уровень прочности, запас прочности системы только возрос с того момента, как я писал подобный доклад, и он продолжает расти.
— По данным Росстата, в 2018 году рост экономики России установил шестилетний рекорд, достигнув 2,3%. В реальности можно ли сказать, что ситуация в экономике улучшилась?
— У меня очень сложное отношение к этой всей теме с Росстатом. Понятно по тому ряду, который мы наблюдали весь год, что никаких 2,3 быть не должно ни при каких обстоятельствах. И чего там больше — каких-то приписок или изменений методологии, я не знаю. Возможно, изменение методологии делалось для того, чтобы это выглядело лучше.
Например, когда МВФ пересчитал по другому принципу ВВП Ирландии, у них за год он сократился на 20%. Но понятно, что эти 2,3 – это не то же самое, что и показатели 2017 года, они менее честные в данном смысле. Но это не значит, что ситуация в экономике в целом, скажем так, ухудшилась – она по сравнению с 2017 годом улучшилась, но незначительно.
В целом в отличие от многих конспирологов, я прекрасно понимаю, что, как правило, раньше никогда серьёзных и сознательных искажений статистики не было. Не потому, что этого никто не делает, а потому, что очень сложно незаметно исказить статистику – это большое количество разных показателей, которые при изменении одних и не изменении других очень легко математически проверяются, таким образом выявляются любые подтасовки. И надо понимать, что изменения в методологии расчётов часто приводят к резким переоценкам.
— Вы говорите об улучшениях. С чем они связаны?
— В первую очередь, с ростом цен на нефть, а также с некоторой адаптацией к санкциям и многим другим вещам, таким, как адаптация к внешним шокам. Но рост цен на нефть в целом, конечно, весит больше, чем эти факторы. При этом, когда мы говорим «улучшилась», надо понимать, что по сравнению с 2014-15 годами – да, несколько улучшилась. Падения нет, и некоторый рост безотносительно к тому, что досчитал Росстат, и что не досчитал Росстат – он всё равно есть. Мы видим и некоторые другие показатели, к примеру, рост реальных зарплат, рост инвестиций – пусть они плохие, но сути это не меняет. Есть много факторов, которые показывают незначительное улучшение. Это не значит, что всё хорошо, но в целом экономика находится в стагнации. В ней очень много проблем…
— В декабре журналисты задали Путину вопрос по поводу данных Росстата, и он очень бодро сказал, что в стране всё растёт, всё хорошо, и экономика так хорошо развивается. Вообще, как Вы думаете, сам Путин в курсе того, что происходит?
— Обижаете. Сам Путин, безусловно, в курсе. Я как человек, работавший в экспертном управлении Администрации Президента, в курсе степени информированности первых лиц о ситуации в экономике — она очень и очень высокая и гораздо более подробная, чем какие-то официальные сводки Росстата.
— То есть Путин сознательно выдает желаемое за действительное?
— Нет, подождите, тут как стакан – наполовину пуст или наполовину полон. Рост больше 1% — это много или мало? На фоне Японии, не самой быстрорастущей страны, – вроде много, а на фоне Китая – мало, то есть всё зависит от того, как интерпретировать. Есть некоторые улучшения ситуация по сравнению с тем, что было в 2015-16 годах, они очевидно есть, объективно. Говорит ли это о том, что всё прекрасно? Так говорить сложно, но при желании можно сказать: у нас всё растёт, всё растёт на 1,5-2%, есть небольшой рост, но не падает. Это правда – не падает.
— Вчера в Bloomberg появилось сообщение о том, что группа крупнейших банков намерена хеджировать риски по активам развивающихся стран. Многие эксперты прогнозируют неизбежное наступление нового кризиса, который по масштабам будет сравним с кризисом 2008 года. Вы как считаете: насколько обоснованы подобные прогнозы?
— В целом они весьма обоснованы. Если мы возьмём, допустим, экономику США за последние 100 лет, то там условно средний цикл экономического роста составлял 70 кварталов, а этот составляет уже 115. То есть в среднем кризисы происходили раз в 7-8 лет, а это цикл длится уже больше 10 лет. С точки зрения любых представлений о мире, статистике, экономике, о любых волнах, то в ближайшие 2 года кризис будет железно. То есть 100% будет мировой глобальный кризис. Насколько он будет глубоким, будет ли он сильнее, чем в 2008 году, или гораздо слабее – шут его знает, это предсказать сложно. Но то, что это один из самых длинных за всю историю экономики с конца 19 века периодов беспрерывного роста – это факт. И ничего не бывает вечно: рано или поздно коррекция произойдёт очень серьёзная. Были же разные кризисы: был кризис 2000 года, который оказался гораздо мягче, чем кризис 2008, был кризис 1992 года — они не такие уж и глубокие, а был кризис 1929 года, когда всё было очень нехорошо. Глубину я предсказывать не берусь, но сегодня говорить о том, что скоро будет кризис, гораздо более оправдано, чем говорить то же самое за 3 года до этого. Это совершенно очевидно. Вероятность глобального кризиса растёт с каждым следующим кварталом, он рано или поздно произойдёт, и скорее раньше, чем позже.
— Как этот кризис повлияет на Россию?
— Глобальный кризис на Россию может повлиять преимущественно через цены на нефть и другое сырье, и понятно, что их значительное падение сильно ударит по российской экономике, но способность бюджета и властей проводить свою политику с учётом тех резервов, которые у них есть, только выросла за последние годы и продолжает расти. Они имеют колоссальный запас прочности. На сегодняшний момент стран, обладающих таким запасом прочности (если мы говорим именно не о здоровье экономики, а о финансовых резервах правительства и сбалансированности бюджета), наверное, других вообще нет. Мы имеем сейчас профицитный бюджет. Насколько это оправдано, насколько это способствует развитию экономики – третий вопрос, но с точки зрения создания запаса прочности, то все, что было ими сделано – оправдано. Они так испугались кризиса — всего того, что было в 2014-15 году, и приняли беспрецедентные меры: сократили расходы, увеличили доходы, подняли налоги, улучшили собираемость налогов. Резервы накапливаются, бюджет профицитный. Пусть то, что правительство наращивает своего рода резиновую подушку – для экономики тоже не очень хорошо по целому ряду причин, но я не вижу факторов, которые могли бы оставить российское правительство без ресурсов в перспективе лет 10. Это очень сложно себе представить.
Однако я еще раз хочу подчеркнуть, что здесь надо обязательно разделять экономику и возможности правительства. Экономика может упасть, она и так не в самом хорошем состоянии, но возможности центрального правительства оплачивать любые свои расходы, включая военные авантюры, откупаться от каких-то групп населения и так далее — они колоссальные, и они только увеличились. Был период 2014-16 года, когда эти возможности падали, а в 2017-18 годах они только растут. За 2018 год они выросли очень резко. Грубо говоря, к марту 2019 они по этим показателям вернулись на уровень марта 2014 года по резервам во всех отношениях.
— То есть в ближайшие несколько лет кризиса неплатежей зарплат и голодных бунтов не будет?
— По крайней мере, до того момента, как до всего этого дойдёт, есть несколько лет. Когда писал этот доклад, я прогнозировал минимум 5 лет, сейчас можно сказать, что это скорее будет 7-10 лет, в течение которых резервы станут истощаться. Масштаб резервов просто безграничный фактически с этой точки зрения.
При этом подчеркиваю, что экономика может рухнуть, а если произойдет внешний кризис, она, скорее всего, упадёт. Но поймите, что возможности правительства оплачивать свои расходы и динамика экономики — это две разные истории, они могут работать в противофазе.
— Предположим, экономика упадёт, у правительства есть деньги на зарплаты. А доступность товаров? А социалка? Как это будет выглядеть?
— Экономика, допустим, упала. Люди, занятые в частном секторе, – их зарплаты упали, или их уволили, но правительство при этом имеет возможность платить по всем своим обязательствам, в том числе и платить армии. Доходы правительства упали, причём, сильно упали. Нефть упала, всё упало, но у правительства есть такая большая кучка денег, не своих каких-то рублей, а золота, долларов, евро – в огромном количестве, что оно может в течение очень длительного времени оплачивать любые свои расходы, не сокращая, а даже увеличивая их, без относительных доходов. При этом общие доходы населения могут сокращаться за счёт проблем в частном секторе или ещё чего-то, могут быть другие какие-то кризисные явления, но кризис правительства происходит тогда, когда оно не может оплачивать свои обязательства, когда нечем платить армии и полиции. А когда сокращают зарплату в каких-то компаниях, это другая история. Она тоже политически может привести к очень неприятным последствиям, но это не то же самое, это две совершенно разные вещи.
-Резюмирую: на армию и на полицию у правительства хватит денег всегда?
— Ну что значит всегда? Если цены на нефть упадут до 20 долларов за баррель, то лет через 6-7 деньги закончатся, а если не упадут до 20 долларов, то этот срок гораздо больше.