«Родитель номер два». Увидев такое название книги, сразу представляешь: это какая-то часть пропаганды про «растленный Запад», про «гейропу», про несчастное дитя в Норвегии в «костюме Путина» и прочие нездоровые фантазии пропаганды. А на самом деле и книга авторства Ивана Апраксина не о том, и мир сложнее пропагандистских вымыслов.
Книга о мире отдаленного будущего. О разделенном человечестве: одни выбрали путь «свободы», который быстро привел к диктатуре, другие – «традиционные ценности» (со вполне традиционными ужасами). А есть и «третья сила», которой это разделение очень выгодно…
Захотелось побеседовать о книге с автором – членом Союза писателей России Дмитрием Николаевичем Петровым, одним из самых популярных авторов детективов 90-х, пишущим фантастику под псевдонимом Иван Апраксин.
«Русский Монитор»: Ваша книга – не о выдуманном Западе, говорится там совершенно об ином. О мире далекого будущего, о губительности крайностей, каких-то маргинальных путей развития цивилизации – «традиционные ценности» против не менее жесткой диктатуры, на словах декларирующей свободу. Так ли оно?
Дмитрий Петров: Именно так. На мой взгляд, оба эти пути (культа «традиционных ценностей» и разнузданной полной свободы личности) – маргинальные, просто каждый по-своему. Но оба они построены на крайностях. А крайности – вообще не от большого ума, и уж точно не приводят ни к чему хорошему.
«РМ»: В мире романа «Родитель номер два» противопоставлены Город и Лес. В Городе никакой свободы личности, в общем-то, нет, да и гуманность горожан – например, по отношению к животным, – под сомнением.
Дмитрий Петров: Дело в том, что Город – плод развития культуры так называемых либералов. А на мой взгляд, нет больших врагов свободы личности, чем либералы. Разве только фашисты, но о них уже много сказано. Естественно, это не касается отдельных людей либеральной наклонности – они могут быть и не врагами свободы, а вполне разумными гражданами. Но сама по себе либеральная идеология только прикидывается свободолюбивой. Причем, в последние годы все менее ловко…
«РМ»: Я бы сказал – псевдолиберальная культура (та самая, которая может позволить гей-прайды, но предлагает сажать за слова, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не отказываться от уголовного преследования высказываний). Встретил в Фейсбуке замечательный термин – «либерально-бюрократическая идея».
Дмитрий Петров: Либеральная и псевдолиберальная – это большой вопрос, и едва ли не игра словами. Потому что мы имеем дело с людьми, называющими себя либералами. Они ведут себя неким образом и выдвигают некие требования к обществу (весьма жесткие). Почему мы должны делать скидку и называть их псевдолибералами? А где же тогда настоящие либералы и почему они молчат, когда якобы «псевдолибералы» говорят от их имени? Не-ет, либерал – он и есть либерал…
Вот например во многих странах принят закон об уголовной ответственности за отрицание геноцида армян в 1915 году. Это же надо додуматься: сажать за отрицание некоего факта…
«РМ»: Возможно. Но противостоят им (псевдо- или не посевдо-) – в книге, да и в жизни, судя по многочисленным наблюдениям, – мягко говоря, патологические личности. «Традиционные ценности» оборачиваются зверствами, покалеченными жизнями, «крепкая семья» — развратом, какого нет даже в Городе, жизнь на природе – жертвоприношением…
Дмитрий Петров: Ну, конечно! И в книге, и как Вы верно заметили только что, в жизни, под маской борьбы за «традиционные ценности» зачастую скрывается обыкновенный фашизм. А я вначале уже сказал, что фашисты и либералы друг друга стоят.
«РМ»: И тогда естественный вопрос – а каким Вы видите третий путь? Не оборачивающийся торжеством бюрократии и диктатурой под лицемерными лозунгами о свободе. Не фашистский.
Дмитрий Петров: А третий путь, думаю – посередине. Люди вообще должны отказаться от идеи мучить друг друга. Одни люди не должны заставлять других принимать и исповедовать какие-то ценности. Ценности – у каждого свои, и у каждой группы населения – тоже свои. Например, в Питере какие-то казачьи общества требуют закрыть музей Набокова, запретить какие-то спектакли, выставки. Это же дикость! Уж не будем говорить о том, что настоящих казаков давно нет – их вырезали коммунисты, а кто сумел – ушел с немцами на Запад во время войны. А те, кто сейчас так себя называет – просто ряженые. Но какое им дело до Набокова или выставок в Эрмитаже? Их ли ума это дело? Не хочешь читать – не читай, не хочешь смотреть – не смотри, но не лезь к другим людям со своими взглядами. Хочешь исповедовать традиционные ценности – исповедуй, придерживайся, как амиши в США, но не лезь к другим. Хотите быть православными и играть в шестнадцатый век – пожалуйста, ходите в длинных юбках и платках по самые глаза – это ваше дело, но не общественное. То же самое можно сказать и либералам: хотите быть гомосексуалистами – будьте на здоровье, но не смейте ходить парадами и смущать граждан – их не касаются ваши удивительные пристрастия… И гомосексуальным парам нельзя усыновлять детей, потому что ребенок имеет право не воспитываться в патологической обстановке. А гомосексуализм – тяжелая патология, что бы там ни говорили за большие деньги нанятые ученые и врачи.
«РМ»: Насчет патологии я бы Вам возразил (да и гей-прайд в здешних условиях – самая обыкновенная демонстрация под своеобразными флагами и лозунгами, ничего иного никогда не наблюдал). Но дело все же не в этом, а именно в идее: пусть каждый будет таким, каким хочет быть, не мешая жить другим. С чем, на мой взгляд, не согласиться нельзя.
И вот вопрос как раз о наиболее болезненной теме – о Франции, о теракте, который всколыхнул очень многих. Ваша книга об обществе, где строили ту самую толерантность, а выстроили ее противоположность. А что может ожидать Запад в нынешнем, XXI веке?
Дмитрий Петров: Нынешние события во Франции, к сожалению, наилучшим образом подтверждают мою точку зрения. Толерантность, доведенная до абсурда, смертельна прежде всего для самого толерантного общества. Толерантность – очень хорошая и нужная вещь, но нельзя доводить до абсурда! Современная Западная Европа – довела… Боюсь, что дальше будет только хуже. Ситуация с мигрантами-мусульманами зашла так далеко, что развернуть ее в обратную сторону можно только очень решительными и, я бы сказал, очень жесткими средствами. Но тут уж ничего не поделаешь: чем запущеннее болезнь, тем радикальнее лечение. Конечно, если «больной» хочет поправиться, а не сдаться и угаснуть.
«РМ»: Интересно в книге и вот что: я бы отнес ее к классу «постапокалиптики», к большой группе книг от «Путешествия Иеро» Стерлинга Ланье до «Кысь» Татьяны Толстой. Хотя по сюжету никакой атомной войны не было, цивилизация просто съела саму себя.
Дмитрий Петров: Первоначально я вообще хотел описать этакую «золотую осень человечества»: пустая планета Земля, мало людей, все спокойны, никакой суеты – тихое умирание цивилизации. Но по мере работы над замыслом стали сами собой вылезать проблемы, острые углы. Я стал думать о том, каким путем человечество могло прийти к такому финалу, ну и все закрутилось…
«РМ»: На грани 80-90-х казалось, что вот-вот, еще немного, и у нас возникнет такая качественная фантастика, которая оставит позади все американские достижения. Некоторые предпосылки были. Потом, в конце 90-х – начале «нулевых», шли споры о тематике, о будущем… А кончилось все яркими обложками со «спецназовцами» (некоторые неуловимо схожи с политиками РФ), расправляющимися с «бандеровцами» (частично похожими на политиков из Украины). Почему российская фантастика прошла именно такой печальный путь?
Дмитрий Петров: Деградация началась в 2002–2004 годах. Я это хорошо и точно помню, потому что был непосредственным свидетелем и даже в некоторой степени участником. Я тогда возглавлял «Северо-Запад Пресс» и лично придумал сделать новую серию о том, как наши современники провалились в прошлое. Серия называлась «Боярская сотня», я разработал концепцию, место и время действия и т.д. Писать первые романы было поручено никому тогда неизвестному «литературному негру» Александру Прозорову… С тех пор, собственно, и началась в русской фантастике тема попаданцев, так набившая оскомину спустя несколько лет. А начиналось все вот так благородно и интересно. Теперь самое главное: очень скоро выяснилось, что читателя интересует вовсе не фантастика, а только одно – восхваление отечественной истории, охаивание Европы, отрицание мирового опыта, превознесение Руси над всем остальным миром – одним словом, все то, что характеризует творчество Александра Прозорова. Последовавшие затем многочисленные сериалы и сериальчики о попаданцах уже совсем в открытую использовали весь этот набор, ведь рецепт успеха стал понятен… Кстати, в профессиональной среде эти сериалы стали называться «книжки для простаков» – все-таки неловко как-то своих преданных читателей называть дураками… Вот, я вкратце описал процесс вырождения русской фантастики за какие-то двенадцать лет. Сейчас это уже просто откровенно глупо-шовинистические книжки о том, как «наши парни мочат в сортире гейропейцев и пиндосов». Как говорил незабвенный Швондер: «Это какой-то позор»… Недавно я увидел на прилавке книжку под названием «Русские танки в Лондоне» и расхохотался – это уже печальный предел. Русская фантастика превратилась в описывание фантазий самых глупых шовинистов.
Поток «бестселлеров» продолжается (источник)
«РМ»: Вы уверены, что именно читатель направлял издателя? Потому что мне нужна все же фантастика. И людям из моего круга – тоже. И нас достаточно много в стране. Книги сейчас издаются сравнительно небольшими тиражами, я думаю, таких как мы, вполне хватило бы.
Дмитрий Петров: Да, абсолютно уверен! Именно читатель направляет издателя. Как в других странах – не знаю, не могу судить, но в России это именно так. Дело в том, что книжный бизнес в России очень молод – ему всего лет двадцать. До этого был СССР, а там не было книжного бизнеса – была политика партии и правительства в области культуры и образования, так это называлось. Стояли совсем другие задачи, и вообще все делалось по-другому. А юный русский книжный бизнес чувствует себя очень неуверенно, он инфантилен и, конечно же, тянется за читательским массовым запросом. Поэтому он постоянно готов «играть на понижение» – я это знаю еще по своему опыту детективного автора. Детектив в России ведь умер еще раньше фантастики.
«РМ»: Встречалось мнение, что идея «пипл схавает, сыграем на понижение» по сути – нерыночная. Потому что «пипл хавает» все же то, что» пиплу» скармливают. К примеру, были 90-е, была замечательная Маринина. Тот самый «пипл», зачитывался книгами умного следователя-профессионала. В 2014-м писателем года стала Донцова. А если сейчас устроить вал качественной литературы, переломится ли ситуация?
Дмитрий Петров: Конечно, переломится. Только этот вал нужно устроить, а это стоит денег, и никто не хочет платить. Что нужно сделать, чтобы создать качественную профессиональную массовую литературу – детектив и фантастику? Создать заново, как бы из руин, и приучить читателя к качественной литературе? Вернуть к прилавкам образованного читателя, который сейчас, видя нынешний уровень, просто шарахнулся в сторону?
Для этого есть средства, они известны, не нужно изобретать велосипед. Нужно создать ряд престижных литературных премий, объявить конкурсы, образовать серьезные жюри. Назначить высокие гонорары. Положить конец электронному пиратству – это реально, в англоязычном мире ведь решили и эту проблему, ничего сложного, чисто полицейская задача… Но чтобы осуществить этот целенаправленный комплекс мер, нужна политическая воля. Ее пока что нет, увы…
«РМ»: Раз у нас возник ответ на вопрос «кто виноват?», то непременно нужен и следующий – «что делать?» Или делать уже нечего, больной мертв – или все же есть надежда на его выздоровление? Книги, которые хочется обсуждать, о которых, возможно, будут спорить – они все же появляются. Вот, например, «Родитель номер два».
Дмитрий Петров: Не будем забывать о том, как сильно упал интеллектуальный уровень массового читателя. За последние полтора десятка лет Россию покинули миллионы людей – это не шутка. И если не самых умных, то уж во всяком случае, самых сообразительных, дееспособных, развитых. Что ощутимо сказывается на генофонде нации. А делать нужно все равно. Не заниматься же самооглуплением в угоду неизвестно кому. Надежда на культурное возрождение есть всегда. Она как раз пропадет, если мы перестанем размышлять, рассуждать, спорить…
«РМ»: Абсолютно согласен! Но есть еще одна проблема: многие из тех самых фантастов, которые были прекрасными авторами в начале 90-х, не участвовали в «игре на понижение», проявили себя в 2014-м не самым прекрасным образом. Не стану, наверное, называть фамилии, но автор лучшего пацифистского романа спокойно оперирует термином «майдауны». Ему поддакивают коллеги. Антиукраинские Интернет-странички пестрят знакомыми фамилиями (к слову сказать, некоторые были озаряемыми Сталиным, Каддафи и «проектом СССР 666.0» и до Майдана). Не говоря уж о том, что под началом Гиркина был фантаст Березин, да и сам Гиркин, вроде бы, пописывал фэнтези в перерывах между войной и реконструкторством. Что с этими людьми случилось? Радовались свободе, а теперь – против нее?
Дмитрий Петров: Не уверен, что названные вами персонажи когда-либо радовались свободе… Имперская-рабская (одно и то же) психология в русском народе очень сильна (этому есть исторические причины – о них сейчас не время). Впрочем, об авторах судить не могу – каждый из них индивидуальность и у каждого свои причины для того или иного взгляда на жизнь. В целом издательства ориентированы на массового читателя, а его уровень стал таков, что для того, чтобы угодить ему, нужно снижать интеллектуальный уровень.
«РМ»: Помнится, Лукьяненко очень жаловался на то, что нарушаются авторские права «патриотической фантастики», что это едва ли не заговор против фантастов-патриотов… Но это было некоторым признанием: так ли уж востребован «корм» «пиплом»? Захожу в книжный, там стоят все эти бесконечные антиукраинские «бестселлеры», никто особо ими не интересуется… Но предоставим их самим себе, а вот как интересных авторов поддержать?
Дмитрий Петров: Знаете, каким образом Советская Эстония в 1970-х годах резко подняла уровень национальной литературы и стала самой читающей республикой в СССР? Они поставили себе такую задачу. В ЦК вызвали 10 директоров самых богатых колхозов, и приказали им назначить литературные премии. Стало 10 ежегодных лит.премий по три степени в каждой, итого – 30. Жюри из старейших писателей под руководством ЦК, естественно, распределяло эти премии. Для миллионной Эстонии 30 премий – это много, получал каждый третий изданный за год роман. Суммы немаленькие – колхозы были богатыми… После присуждения премий авторов приглашали в эти колхозы, устраивали встречи с читателями. Думаете, это все глупо и по-советски? Нет, вовсе нет. Это был целенаправленный ряд действий по созданию качественной литературы и привлечению к ней читателей. Тупо? Да, но результат налицо – эстонская литература 60-70-80-х годов до сих пор имеет читателей, она стала признанным культурным достоянием страны.
Беседу вел Егор Седов