Когда «Эхо Москвы» отказало Каспарову в публикации поста в его персональном блоге из-за того, что там содержалось определение путинского режима как фашистского, то кроме лёгкого негодования на цензуру (в конце концов там публикуются тексты не менее острые, раздражителем было одно слово), а решил с Гарри Кимовичем мысленно поспорить. «Ну какой у нас фашизм?» — и масса доводов в поддержку тезиса о том, что у нас, разумеется, порядки весьма автократические и полицейские, но до фашизма нам ещё ого-ого.
В конце концов у нас сейчас куда больше гражданских, политических и экономических свобод, чем в любой момент послеоктябрьской истории до начала революционных событий конца 80-х. А ведь никто послесталинские времена никто не называл фашистскими. Хотя стоит напомнить, что окончательно добивали диссидентское движение в начале правления Горбачёва. Тогда же голодал — и подвергался искусственному кормлению академик Сахаров. Тогда же полностью был прекращён выезд евреев из СССР. Сносили «незаконные» парники на приусадебных участках и прочее. Но и эту пору не уподабливали фашизму.
На тему о фашизме и о «фашызме» (ироничное самоназвание сторонников русского революционного национализма) я высказывался довольно много. Очень не хочется повторяться, но всё-таки сделаю это очень сжато. Прежде всего, фашизм, как социализм или либерализм — это целый спектр течений. Фашизм — это крайне радикальное направление в консерватизме, это правый — рыночный и националистический — тоталитаризм. Поэтому любое самое жестокое и воинствующее националистическое движение, которое не выступает за ликвидацию представительной плюралистической демократии, фашизмом не может быть по определению. С другой стороны, даже и последовательно прорыночное направление, выступающее за отказ от демократии и от правовых ограничений в деятельности силовиков, имеет явную тенденцию к фашизации.
Можно спорить, относится ли к фашизму такое направление, как «консервативная революция» или лишь примыкает к нему, как леворадикальный социализм к тоталитарному коммунизму. В фашизме выделяются два полюса — нацизм и собственно фашизм. Отмечу сразу, что стремление представить режим Муссолини сугубо государственническим, в отличие от гитлеровского, не учитывает, что после выхода в 1938 году «Расового манифеста», направленного против евреев и африканцев, Италия стала быстро догонять Третий рейх. Разумеется, формы фашизма отличались так же, как и различные формы коммунизма — советский, польский, китайский, вьетнамский, кубинский и кампучийский. Как различаются порядки в рамках третьей разновидности тоталитаризма — революционного исламизма — в нынешнем Иране, при диктатуре ХАМАС в Секторе Газа или «Исламском государстве» (бывшая ИГИЛ).
Если коммунизм — это сверхрадикальная форма идеологии Просвещения, то фашизм — сверхрадикальная форма реакционно-романтического отрицания Просвещения. Вместо утопизма Мора и Руссо, утопизм де Мёстра. Если попытаться быть максимально лаконичным, фашизм — это насаждение средневековых политических и социальных практик в условиях современного промышленно развитого государства.
Необходимо отметить, что фашизм — это очень часто применение в политике гангстерских (бандитских) методов, используемых фашистскими политическими или государственными структурами против оппозиции: похищений, избиений, пыток, терактов, убийств и интернирований (длительного внепроцессуального лишения свободы). Некоторый намёк на такие варианты проявился, когда создавались различного рода молодёжные движения, которые воспитывались на ненависти к демократии, и использовались для нападения на оппозиционных активистов. Но декабрь 2011 года выбросил все эти доморощенные путинюгенды на свалку… истории.
Разумеется, я понимал, что немногочисленные подпольные расистские организации не могли ни развернуться в мощное движение, ни разрушить демократические институты. Тем более, что они, по меньшей мере частично, либо создавались при участии властей, либо ими курировались.
Размышляя над определениями фашизма — и академическими, и публицистическими, я пришёл к выводу о том, что марксистские теоретики в данном случае были во многом близки к истине. Только излагали они это на своём языке, сегодня воспринимаемым как нарочито вульгарный. Поэтому попробую изложить их выводы на языке современной популярной политологии.
Первое — марксисты были правы в том, что установление фашизма всегда происходило при содействии либо всей элиты, либо её наиболее влиятельной части.
Второе — целью установления фашизма всегда было разрушение институтов гражданского общества, используя которые левые и лево-центристы приходили или могли прийти к власти, угрожать политическому и экономическому монополизму истеблишмента. К институтам гражданского общества, естественно, относятся не только оппозиционные партии и профсоюзы, пресса, но и независимый суд, свободные конкурентные выборы, независимые от государства наука, образование и культура.
В обществе феодального типа нет нужды к нему насильственно возвращать. Просто средневековые институции переименовывают в новомодные либеральные понятия. Получается довольно жутко, но это не фашизм, это просто анахронизм — жестокое средневековье в современности. Как монархия Николая II с его поощрением черносотенных организаций и системой религиозной и социальной дискриминации — в эпоху радио и теории относительности.
Поскольку у нас очень долго не было никакого гражданского общества, то и у власти не было и необходимости прибегать для противодействия ему к таким сильнодействующими средствам. Справлялись центрами по противодействию экстремизму и ОМОНом. Условно говоря, фашизма мы ещё не заслуживали.
Напуганные протестами 2011-13 годов, власти приняли пакет законов, которые легитимировали всю антиконституционную практику борьбы с оппозицией в 2006-10 годах, прежде всего с «несогласными». В результате сегодня мы оказались в обществе, где прав и свобод человека нет вовсе http://e-v-ikhlov.livejournal.com/9
Одним из важнейших признаков тоталитаризма (а значит — и фашизма) является криминализация политического права. Этим понятием я обозначил уголовную ответственность за любую независимую от власти политическую или гражданскую активность, а также за критику режима (системы) и доктрин государственной идеологии. Впрочем, жестокое наказание может следовать и согласно неписаным установкам, как это, например, было в СССР.
Конечно, к этому уголовному преследованию за мыслепреступления мы тоже вплотную приблизились, например, когда закон запретил критику сталинских военных преступлений в период Второй мировой войны. Есть ещё очень выразительный пример «Дождя» и предупреждения радиостанции «Эхо Москвы», позволившей прозвучать в своём эфире словам с осуждением военных преступлений антиукраинских формирований в Донбассе.
Вполне полноценные режимы фашистского типа сформировались сейчас только в Чечне и в Крыму. Но во многих регионах политическая атмосфера вполне напоминает, скажем так, «бархатные» периоды правления Муссолини или Франко. Пока Путин не вышел за рамки автократа латиноамериканского типа и даже готов сдерживать раж правоохранителей, чтобы совсем не добили частный бизнес в разгар кризиса. Однако значительное крыло партии власти хочет режима фашистского типа. Выпады против «чуждой» демократии из её рядов уже раздаются открыто.
23 века назад Аристотель ввёл философскую категорию «становление». Вот у нас сейчас фашизм в фазе становления. Путинизм приближается к фашизму каждый день. Это его внутренняя логика. Даже если глава режима сам притормаживает процесс, видя, в какие бездны его затаскивают. Но недавно он сделал ещё один шаг в средневековье, когда окончательно погрузил внешнюю политику в область мистики. Я имею ввиду сакральный довод в обоснование аннексии Крымского полуострова и стремительно насаждаемый миф о вечной русофобии Запада, его якобы извечной вражде к «Русской цивилизации». Это — уже настоящее Средневековье, возвращение к войнам за Гроб Господень и насаждаемых в Московском царстве страхе и ненависти перед Европой.
Система, находясь в фазе становления, вполне может называться и называть себя с обозначением целеполагания, по наименованию финальной своей стадии. Советские республики стали называть социалистическими за 18 лет до того, как Сталин велел записать в конституцию, что социализм в основном построен. Но не окончательно. Дескать, есть ещё угроза реставрации из-за агрессии империалистического окружения. А потом, еще через 40 лет, появился уже «развитой социализм». Так и в отечественную конституцию можно смело писать «в основном фашистское государство». Поэтому Каспаров имел полное право называть путинизм фашизмом. Ведь и правящую партию СССР её члены гордо называли «коммунистической».
Оригинал записи: http://e-v-ikhlov.livejournal.com/99032.html