Вот год назад, при начале IV* Украинской революции, когда жизненный уровень в РФ был максимальный за всю её историю и на всю последующую её историю, а популярность Путина была вполне «хромой», оппозиционные деятели, обескураженные полным разгромом «белоленточного» движения, ворчали: вот упадёт цена на нефть, упадёт рубль, всё подорожает и окончательно остановится рост экономики — посмотрим, что будет с режимом и что скажет народ. Смотрим. Ничего-с… Надо оставить совковую корреляцию между толщиной кошелька и численностью митингов. Осенние протесты 2011 начались на пике экономического подъема после выхода из кризиса 2008-2010 годов. Главное для людей — понимание отсутствия перспектив. А к отсутствию демократии они привыкли — в прояснении этого и и был главный смысл недавних событий.
Интересно другое — как легко и без традиционного для протестных акций нудного торга за места на трибуне объединились все партии вокруг медицинской темы.
И как быстро задёргалась власть лишь от тройки тысяч митингующих. Та самая жестоковыйная власть, которая демонстративно плевала на тридцатитысячные марши. Как тут же на федеральном уровне стали «переводить стрелки» на Собянина. И как Собянин немедленно распахнул тугую мошну, чтобы откупиться от медиков.
Самое важное (процитирую свою ключевую мысль из сентябрьского «Плюшевого Саддама») — не надо сдерживать популизм своих требований. Это единственный способ продавить тоталитаризм. Когда в стране авторитаризм, у либералов есть надежда выбить из режима демократию и в результате эйфорических выборов получить страну. Поэтому либералы берегут экономику и относительную стабильность авторитарного государства — оно ведь им достанется. Тоталитаризм же полностью отчуждён от общества, но одновременно является заложником консенсуса своей поддержки. Поэтому без полного демонтажа его институтов никакой эволюции к авторитаризму и демократии не будет.
Рецепт борьбы с тоталитаризмом испытан в Восточной Европе и СССР: «быть реалистом — требовать невозможного»**, требовать от власти всего и сразу — промышленного роста и защиты природы; финансовой стабильности и роста пенсий, пособий и окладов; политической стабильности — и полной идеологической свободы…
В этих условиях режим расщепляется, он пытается заигрывать с разными социальными и идейными группами, этим переносит объективные конфликты внутрь себя, и разваливается на части. При развале какая-та, причём, быстро растущая, часть общественной жизни автономизируются от государства; режим становится из тотального авторитарным, и в клановые щели уже можно вбивать клинья.
* Первая — январь 1918 (4 универсал Центральной рады), Вторая — осень 1990 (студенческая голодовка и учредительные выборы Рады Независимости), Третья — «Оранжевая» ноября-декабря 2004.
** Знаменитый лозунг студенческих протестов в 1968 году: они воспринимали современное им западное общество как криптототалитарное и боролись с ним как с диктатурой.
оригинал — https://www.facebook.com/ihlov.evgenij/posts/996777520337406