Положение у Фридмана непростое. Дистанцироваться от Кремля, но и не оказаться в противниках. И никуда не деть тот факт, что те средства, которые Фридман сейчас инвестирует в свои международные проекты, были получены от сделки по продаже доли в ТНК-BP государственной «Роснефти». И сделано это было с одобрения Путина.
Мало кто из российских бизнесменов тратит сейчас столько средств и сил на спасение своей репутации на Западе как Михаил Фридман, чей партнер Виктор Вексельберг попал под санкции. Для Фридмана критически важно не попасть в новые санкционные списки, которые явно не за горами. В The Economist вышла любопытная с точки зрения попыток Фридмана скорректировать свое позиционирование на Западе . Текст построен на основе беседы с Фридманом и вновь транслирует важные для него ключевые сообщения. Которые он с завидным упорством пытается использовать для создания положительного имиджа на Западе. От политики был далек. С Путиным лично не общался. Связи не использовал, услуг не оказывал.
Основа состояния Фридмана – ТНК, впоследствии — СП ТНК-BP. Предприятие оказалось прибыльным, но конфликтным. На фоне спора о стратегии Боб Дадли — тогдашний исполнительный директор ТНК-BP пожаловался на продолжительное преследование и покинул Россию. Сейчас Фридман говорит, что идея физической угрозы г-ну Дадли была «необоснованной», как и утверждения о том, что его сторона привлекала ФСБ. Не знаем, как ФСБ, но вот различные силовые ведомства в том конфликте были задействованы. И обыски были, и допросы (непосредственно самого Дадли), и вмешательства миграционной службы. Фридман это описывает скромной фразой, что в такой стране, как Россия, где правила игры не всегда очень понятны, в целом вы должны быть готовы к бою.
Фридман утверждает: бизнесмены должны держаться подальше от политики. Его собственность будет поставлена под угрозу, говорит Фридман, если он станет «врагом государства». Точно так же, близость с Кремлем сама по себе может быть рискованной. Фридман твердит как мантру: он никогда не встречался с Владимиром Путиным один на один. Еще бы. Просто не зачем было. Для таких встреч был его партнер по «Альфа групп» Петр Авен, который хорошо был знаком с Путиным со времен работы того в мэрии Санкт-Петербурга и даже помог ему избежать серьезных неприятностей. Фридман признает, что иногда делает пожертвования на государственные проекты-на зимнюю Олимпиаду или школу в Сочи, но не более нескольких миллионов долларов. И отказывается публично комментировать дипломатические неудачи, которые привели к санкциям (такие как аннексия Крыма в 2014 году, вмешательства в выборы и отравление Сергея Скрипаля в Великобритании).
Положение у Фридмана непростое. Дистанцироваться от Кремля, но и не оказаться в противниках. И никуда не деть тот факт, что те средства, которые Фридман сейчас инвестирует в свои международные проекты, были получены от сделки по продаже доли в ТНК-BP государственной «Роснефти». И сделано это было с одобрения Путина.
Фридман рассказывает, что примерно треть своего времени проводит сейчас в Москве. В эпоху напряженных отношений и подозрительности, равноудаленность трудно поддерживать. На Западе, как знает Фридман, люди предполагают, что магнаты, подобные ему, являются «агентами влияния». При работе на западную аудиторию Фридман допускает некоторое фрондерство. И говорит о личных потерях в результате действий путинского режима. В 2015 году возле Кремля был убит лидер оппозиции Борис Немцов. Фридман отмечает, что считал Немцова одним из своих «ближайших друзей», но «любой контакт с ним можно было трактовать как некую поддержку», которая «не очень полезна для ведения бизнеса». И Фридман перестал с ним разговаривать. «Я очень сожалею об этом, — говорит он сейчас. «Я не знал, что у наших отношений нет будущего. В России господина Путина некоторые вещи не могут быть исправлены». И снова двойственность. Предательство – чтобы в связах с оппозицией не заподозрили в Кремле. Сожаление об этом – чтобы избежать санкций. Поможет? Вряд ли.