Сегодня принято считать, что в порядочной стране национальная и гражданская идентичность являются понятиями тождественными. В какой-то мере это, безусловно, так. Но лишь отчасти. Данное утверждение можно считать безоговорочно справедливым разве что в отношении коренного населения, которое составляет «ядро» нации. Но помимо «ядра», обладающего полным набором разделительных этно-культурных признаков, каждая нация имеет «периферию», в которую входят: лица смешанного происхождения, внутренние меньшинства и натурализованные мигранты. И вот с этими категориями граждан ситуация уже не столь однозначна. С лицами смешанного происхождения все относительно просто — они, как правило, успешно самоопределяются в рамках большой титульной нации (там могут быть свои сложности, но это уже нюансы). С внутренними меньшинствами все несколько сложнее: они практически всегда имеют особый статус и, по сути, две национальности — «локально-этническую» и «общегражданскую», и с этим приходится считаться. Но самой трудной категорией являются, конечно, мигранты (напоминаю, что конкретно сейчас речь идет о мигрантах-гражданах), которые есть в любой стране и количество которых в эпоху глобализации неизбежно будет расти.
Очевидно, что принятие человека в гражданство национального государства не означает его мгновенного превращения в полноценного представителя нации. Все-таки в современном мире национальность — это состояние скорее психологическое, а гражданство — скорее юридическое. И между этими состояниями существует определенный зазор. Быстро обзаведясь нужным юридическим статусом, далеко не всегда при этом можно быстро овладеть новым языком, перенять новые или отказаться от старых стереотипов поведения, и уж тем более нельзя изменить свою внешность если, скажем, она совсем нетипична для данной нации. А именно по этим признакам окружающие, в итоге, будут признавать или не признавать человека, как «своего». Для того, чтобы стать полностью «своим» мигрант должен пройти долгий и сложный путь социализации. Но социализация в рамках нового общества — это процесс болезненный, почти всегда связанный с ломанием личности и привычного уклада жизни. Поэтому, при наличии возможности, мигранты склонны предпочитать интеграции комфортное существование в рамках закрытых землячеств. Рано или поздно, для принявшей (и не «переварившей») их стороны, такие землячества становятся источником всевозможных проблем. Чтобы избежать этих проблем, необходимо, поддерживать процент таких «недосоотечественников» в рамках социально-терпимого минимума. Для этого необходимо, чтобы требования к кандидатам на вступление в гражданство какой-либо нации были максимально приближены к критериям самой нации, а точнее — ее титульного этноса (конечно, полностью уравнять их невозможно и в чем-то придется смягчить, но тем не менее). Но для этого необходимо, чтобы данные критерии были ясно сформулированы и прочно закреплены в общественном сознании. Бесконечное же размывание этих критериев или их полное упразднение (чем сейчас активно занимаются российские власти) не ведет ни к чему, кроме обесценивания общегражданской идентичности и, как следствие — усилению антагонизма между «ядром» нации и ее «периферией», что в итоге неизбежно оборачивается внутренней нестабильностью, несовместимой с нормальным функционированием общества.
Возьмем, к примеру, нашу т.н. «российскую нацию», которая вот уже 20 лет строится-строится, но что-то все никак построится. При продолжении «естественного хода» истории, российская нация должна была стать лишь немного расширенной версией русской нации — с русским этническим ядром, русской культурой, русским языком, русской историей и русской политикой — и сравнительно небольшой полиэтничной периферией, надежно вплетенной в этот большой Русский Мир. Тогда быть русским и россиянином означало бы практически одно и тоже. Но к сожалению естественный ход русского национального строительства был прерван трагическими событиями 17-ого года, последствия которых привели к полному уничтожению (или изгнанию) русской национальной элиты и полному табуированию русского национального дискурса. Спустя некоторое время русский дискурс все же был частично реанимирован, но в сугубо казенном виде и в рамках целей советского же «национального» строительства. После краха советского государства — российская элита унаследовала от него советский много/национальный проект, который упорно пытается воплотить сегодня, но уже в несколько усеченных границах.
Что мы имеем теперь? Политика хаотичной раздачи гражданства выходцам из бывших советских республик (а так же удержание в составе страны ряда совершенно чуждых во всех отношениях территорий) привела к появлению антагонизма между русской/национальной и российской/гражданской идентичностями. Сегодня для русского быть россиянином, означает считать своими «соотечественниками» — огромное количество людей не просто нерусских (это, само по себе, не было бы проблемой), но не имеющих с русскими вообще никакой связи, а нередко и вовсе — открыто подчеркивающих свою враждебность русским. В свою очередь мигранты, получившие российские паспорта, тоже не хотят считать себя россиянами, потому что быть россиянином в их понимании — это значит, хоть в какой-то мере ассоциировать себя с русскими, а это для большинства из них неприемлемо. Кроме того, сохранение прежних идентичностей позволяет им гораздо эффективнее лоббировать свои интересы, делая лояльность России — предметом политического торга. Поэтому они предпочитают оставаться таджиками, чеченцами, армянами, азербайджанцами и проч., ведь быть россиянами (то есть почти русскими) в стране, где русские не имеют никаких политических прав — банально невыгодно. Все эти противоречия не обходят стороной и российские внутренние меньшинства. Так среди «коренных народов», в течении уже довольно длительного времени существовавших с русскими в рамках единого культурного и политического пространства, становятся все более заметны тенденции к национальному обособлению.
По результатам последней всероссийской переписи населения людей, обозначивших свою национальность как «россиянин», оказалось всего 13 000 из 140 000 000. В общем, быть частью «российской нации» в том видении ее границ, которые установлены нынешними хозяевами дискурса, не хочет никто. Результат — глубочайший кризис идентичности, невозможность построения гражданского общества, межнациональные конфликты. Для выхода из этого кризиса — необходимо полностью переосмыслить принципы российской национальной политики, привести их в соответствие с реальным положением вещей и реальными возможностями общества. Но для этого необходимо возрождение русской интеллектуально-политической элиты, что в условиях тотального засилья во власти и в оппозиции советских консерваторов и советских же либералов — является задачей крайне сложной. Однако, это уже тема отдельного разговора…
Алексей Абанин