Почти 5 месяцев прошло с тех пор, как был потоплен крейсер «Москва». За это время, некоторые родственники погибших моряков, так и не получили информации от Министерства обороны РФ, либо от официальных властей, полной информации о случившемся, а также о судьбе своих родных.

Согласно официальным данным, в результате затопления крейсера «Москва» погиб 1 человек, а также 27 пропали без вести. Между тем, по данным независимых источников, признанных в России «иноагентами», то, как минимум, 37 тел было доставлено в Севастополь после пожара на крейсере.

Родители и близкие родственники моряков начали выяснять, что произошло и какова судьба их мужчин. Однако власти и командование ЧФ, засекретили всю информацию. Родные говорили, что никакой информации по официальным линиям им найти не удается.

Более того, раненым морякам, находившимся в госпиталях по всей стране, дали подписать документы “о неразглашении”. Одна из матерей утверждала, что долго искала сына и все это время наблюдала рядом с собой двух девушек, куда бы она не отправилась. Женщина предполагала, что за ней велась слежка. Также, родственникам, чьи близкие числились как пропавшие без вести, предлагали подписать документ, который перевел бы моряков в статус “погиб в результате катастрофы”. Таким образом, власти хотели как можно быстрее провести суды и признать гибель военных, так как статус “пропавший без вести” закрепляется за человеком в течение 6 месяцев.

Сомнений в том, что пропавшие без вести погибли нет ни у кого. Но российские власти настойчиво это скрывают. По какой причине это делается не понятно. Нет необходимости объяснять, почему люди не хотят устраивать скандалов, или открыто обвинять власть  — родным просто необходимо узнать, что, на самом деле, случилось с моряками на «Москве» и оплакать погибших. Но Кремль, как и в случае с «Курском», старается скрыть всю информацию о трагедии. Очевидно, в произошедшем есть вина высшего военного командования Черноморского флота. Видимо в глазах командования — этот факт оправдывает мучения людей, отдавших своих близких, как им говорили, «на защиту родины», которые теперь не могут даже узнать об их судьбе.