26 апреля Мосгорсуд начнет рассматривать иск прокуратуры о признании Фонда борьбы с коррупцией и других структур, связанных с Алексеем Навальным, экстремистскими организациями. О том, почему это, пожалуй, самый серьезный удар по российской оппозиции за последние годы, «МБХ медиа» рассказал националист Дмитрий Демушкин. Несколько организаций, которые он возглавлял, тоже признавали экстремистскими. Делали это, по его словам, те же самые люди из ФСБ и прокуратуры, которые сегодня планируют признать экстремистским ФБК. Даже решение предстоит вынести тому же судье — Михаилу Казакову.
— Как вообще организацию признают экстремистской? Как это было в вашем случае?
— Для начала нужно понимать, что существует два вида запрета организаций в связи с экстремизмом. Первый — это запрет в уголовном процессе, когда расследуется какое-то дело с экстремистскими статьями. Второй вид — запрет в рамках гражданского судопроизводства. ФБК — это как раз последний случай. Это означает, что никаких экстремистских преступлений в данной организации выявлено не было.
В гражданском деле выявляются некие признаки экстремистской деятельности. Под ними истцы могут понимать абсолютно любой набор вещей. К примеру, могут предоставить информацию о том, что в организации состояли какие-нибудь пара человек, осужденных по экстремистским статьям в прошлом, как это было в случае с запретом «Славянского союза» (его возглавлял Демушкин — «МБХ медиа»). Этого уже достаточно для признания организации экстремистской.
С точки зрения права это полный абсурд, ведь если мы возьмем ту же массовую партию «Единая Россия», то в ней наверняка можно отыскать (из-за количества людей, в ней состоящих) тех, кто тоже обвинялся и был осужден по экстремистским статьям, и в целом там может быть много уголовников. Там были даже террористы — например, осужденный мэр Махачкалы Саид Амиров. Но всем же понятно, что целью «Единой России» не является совершение терактов. Однако по той же самой логике сегодня есть повод запретить и «Единую Россию». Но с таким иском прокуратура не выступит. Потому что «ЕР» не представляет политической угрозы режиму Путина.
Процесс по запрету организации, как правило, быстрый. Может, два заседания, может — пять. Все зависит от желания суда. В процессе участвует несколько сторон. Обязательно участвуют Минюст РФ и прокуратура. В моем случае еще одной стороной была ФСБ. А вот тех, чью организацию планируют признать экстремистской, из процесса могут исключить. В моем случае это произошло уже на втором заседании. Судья Казаков мотивировал это тем, что у меня нет высшего юридического образования и что я не могу представлять объединение в суде. Пять раз я пытался обжаловать это решение, в этом Казаков тоже отказывал, ссылаясь на то, что я якобы должен провести съезд объединения, который бы уполномочил меня представлять его в суде. А это бы в свою очередь было бы прямым нарушением закона, потому что любой съезд являлся бы уже продолжением деятельности запрещенной организации.
— Подождите, но ведь на момент судебного процесса организация еще не запрещена?
— Это не совсем так. Дело в том, что деятельность организации прекращается не с момента решения суда вступившего в силу, а с момента подачи иска прокуратурой. Юридически — ее деятельность на момент процесса приостанавливается, до решения суда. Но сейчас на членов ФБК не могут возбудить уголовное дело, потому что по закону приговор о запрете организации должен вступить в законную силу. Однако их уже могут привлекать к административной ответственности, например, сажать на 15 суток и иным образом всячески препятствовать их деятельности.
— А в суде, где вы не являетесь стороной процесса, можно каким-то образом защищаться? И почему на дело ФБК наложен «гриф секретности»?
— Засекретили дело лишь для того, чтобы разбирательство не стало публичным. В случае с запретом моих организаций я с этим не сталкивался. Меня тогда просто не сделали стороной процесса, а в суд [никого из посторонних] не пускали. Но в случае суда надо мной по делу о продолжении деятельности запрещенной организации процесс дважды закрывали.
Что касается защиты, то вы же понимаете, что это формально-номинальный суд. Руководитель организации здесь не является свидетелем или обвиняемым, он просто заинтересованное лицо. Нахождение или отсутствие его в суде во время рассмотрения дела ни на что не влияет. Навального в суд по запрету ФБК из тюрьмы никто не позовет. Он там никому не нужен. Понимаете, юридически выиграть там, где нет предмета юридического спора, невозможно. Судьба ФБК предрешена.
— Что происходит после вступления решения о запрете организации в силу?
— Первым делом, заявление о роспуске организации должен сделать ее лидер или официальный представитель. В этом случае все члены организации автоматически освобождаются от ответственности и им не нужно отдельно делать никаких заявлений. Если лидер, или представитель организации, делать это отказываются, то тогда всем ее руководящим членам придется делать индивидуальные заявления. Заявление делается публично, в устной форме, чтобы СМИ его опубликовали. Во всяком случае так этого требовали силовики в моем случае.
Затем, после вступления запрета в силу, наступает угроза применения к активистам статьи 282.2 УК РФ — продолжение деятельности запрещенной организации. Чтоб вы понимали, в расследовании этого преступления не изучается факт экстремизма как такового. Фактом законченного преступления является именно продолжение деятельности. То есть любое собрание, к примеру, активистов регионального штаба Навального уже станет преступлением. И за это можно будет сесть на срок от шести до десяти лет. Только, повторюсь, за факт встречи. Даже если бывшие члены ФБК соберутся где-нибудь на шашлыках и кто-то решит поговорить там о политике, их уже в теории можно будет привлечь к ответственности. А дальше все зависит от желания силовых структур. И это, безусловно, чудовищно.
— Бывшие члены ФБК или штабов Навального смогут создать новую организацию?
— Сами они создать совершенно точно уже не смогут. Любая попытка организовать аналогичные структуры, вести расследования — влечет возбуждение уголовного дела. Единственная возможность — это создание организации с нуля в коалиции с кем-то. Если кто-то из бывших членов ФБК создаст какое-то объединение, ну, к примеру, с Максимом Шевченко или Дмитрием Потапенко, то теоретически это будет новая организация. И следователям будет сложно доказать, что условный Потапенко создал аналог ФБК. Националисты так делали. После запрета наших организаций, мы объединили 40 других организаций и создали движение «Русские». Силовики не смогли тогда доказать, что это продолжение деятельности экстремистской организации. Но, как вы помните, и оно впоследствии было запрещено [как экстремистское].
То есть тут очень тонкая грань. И наверняка после запрета ФБК будет много уголовных дел, прежде всего в регионах, потому что не все люди понимают юридические тонкости и последствия. Того, что даже если они уберут отовсюду название ФБК и символику штабов Навального, но продолжат собраться, они все равно будут попадать под уголовную ответственность.
— Запрет ФБК и штабов Навального — это финальный разгром самой эффективной оппозиционной политической структуры на сегодняшний день?
— Понимаете, нам изначально объясняли, что эти антиэкстремистские законы принимались для борьбы с различными исламистскими, террористическими группами и боевиками. Но на деле сегодня их используют против политических свобод. Я не думаю, что какому-нибудь Доку Умарову из «Имарат Кавказ» (организация признана в России террористической и запрещена) было дело до того, запрещает их российский суд или нет. Зато страдают от этих законов те, кто хочет заниматься политической деятельностью.
Правоприменительную практику отточили на националистах, и теперь взялись за демократов и все другие оппозиционные силы. Их сначала выгнали на улицы, не дав заниматься нормальной политической борьбой, а теперь с улиц загоняют в подполье.
И абсурд во всем этом еще и в том, что в скором времени деятельность по борьбе с коррупцией будет считаться экстремистским преступлением.
Оригинал: https://mbk-news.appspot.com/suzhet/sudba-fbk-predreshena/