Весть о том, что переговоры по проекту «Турецкий поток»(ТП) откладываются до осени — к очередной встрече ВВП с Реджепом Эрдоганом, является важным инфоповодом для того, чтобы присмотреться к динамике российско-турецких отношений.
Владимир Скрипов
Выхлоп газа в турецко-российском измерении
Напомню, что ТП стал альтернативой «Южному», от которого Европарламент отказался в апреле 2014 в пику Крымнаш. Ему предшествовал выход из проекта Болгарии, где ниткам газопровода предстояло вынырнуть со дна Черного моря и двумя ветками – через Грецию и Сербию – дойти до Италии и Австрии. Однако Кремль придумал ход конем. Будучи в начале декабря того же года с визитом в Анкаре, российский государь заинтриговал турок идеей заменить собою «продажных» болгар и принять трубу из моря на своей территории.
Поначалу процесс пошел споро. В том же месяце турецкая государственная компания Botas (Боташ) подписала меморандум намерений в качестве генподрядчика. В конце января глава «Газпрома» Алексей Миллер и министр энергетики Турции Танер Йылдыз уже договорились на счет нового маршрута. По новой версии поток должен четырьмя ветками 660 км пройти по трассе «Южного потока» и 250 км – по новой, и набрать мощность до 63 млрд. куб. м. в год. Вскоре определились и с географией на турецкой территории: выход – в городе Кыйыкей, уход в Грецию – в местности Ипсала. Длина этого сухопутного отрезка составит около 190 км.
В апреле под такой схемой подписались и другие участники маршрута в Западную Европу – Греция, Сербия, Македония и Венгрия. Не спешит пока с внятным ответом Словения. На предложение, сделанное в конце июля с.г. Дмитрием Медведевым в ходе его визита в Любляну, его коллега Мирослав Церар ответил уклончиво. Мол, не готовы. Впрочем, согласие других стран по нынешней задумке Москвы уже и не требуется. Обжегшись об обструкцию европейцев, Кремль изменил тактику, о чем Медведев популярно поведал журналистам в Любляне. Если в прежнем проекте предполагалась артельная работа на основе консорциума из заинтересованных стран, то теперь речь идет только о том, чтобы довести газ до дверей в ЕС. Предполагается на турецко-греческой границе построить огромную газонакопительную и распределительную станцию (хаб), откуда товар будет отпускаться по потребности. А уж куда и по чьим трубам он пойдет дальше – об этом пусть страны ЕС позаботятся сами. В сущности, на этот раз «Газпром» впервые подчиняется букве и духу Третьего энергетического пакета ЕС, требующего, чтобы добыча и поставки газа не находились в одних руках.
Планировалось, что работы начнутся уже в июне с.г., однако на строительство «потока» до сих пор не получено даже разрешение турецкого правительства. Причин множество. Одна из них вполне уважительная, чтобы объяснить пробуксовку. Проблема в том, что на состоявшихся в июне парламентских выборах Партия справедливости и развития (ПСР) перестала быть правящей. Впервые с 2002 она лишилась в меджлисе большинства и встала перед задачей формирования коалиционного кабинета. Однако попытки премьера Ахмета Давутоглу найти партнеров зависли. По конституции, если в течение 45 дней он с этой задачей не справится, требуются перевыборы. Отсчет с президентского поручения пошел с 9 июля, и, похоже, что без них не обойтись. Во всяком случае, Давутоглу уже дал команду провинциальным отделениям партии к ним готовиться.
В такой атмосфере принять решение по «Турецкому потоку» — весьма рискованный шаг, так как может не пройти через парламентское ушко. Возникли серьезные разногласия и по поводу самого проекта. В частности, по цене газа для Турции. «Газпром» назвал цифру 6%(эта скидка действует уже де факто как премия за участие в проекте). Турция потребовала 16%. Вроде сошлись на 10,25%. Но сделка так пока и не оформлена, поскольку Москва настаивает прежде подписать межправительственное соглашение по потоку.
При этом обе стороны откровенно шантажируют друг друга. 17 марта с.г. в турецкой пров. Карс стартовал альтернативный проект Трансанатолийского газопровода (TANAP), который должен доставить азербайджанский газ в Европу. Точнее – до той же самой ее турецко-греческой границы. Из 20 млрд. куб. м. ее мощности турки претендуют отстегивать по 6 млрд. Остальное пойдет в Европу. Предварительные сроки поступления для Турции — 2018 году, для прочих — с 2020 года. При этом ее доля в консорциуме будет 30%.
Со своей стороны Газпром объявил, что рассматривает вариант еще одного северного потока в Европу мощностью 55 млрд кубов. Снова речь идет о дне Балтики и выходе в Германию. Об этом стало известно во время Петербургского экономического форума, когда был подписан меморандум о намерениях с австрийской компанией OMV AG, германской E.ON и британо-нидерландской Royal Dutch Shell. Миллер этот проект мотивирует тем, что собственная добыча газа в Европе сокращается, а потребности в нем растут.
Все это звучит несколько странно на фоне того, что мощность действующего «северка» используется только в пределах двух третей. Необходимость такого шага резонно связать с вероятностью отказа от украинского транзита. Но трудно допустить, что «Газпром способен потянуть одновременно два столь дорогостоящих проекта – турецкий и балтийский.
Так что ситуация достаточно запутанная и противоречивая. Как и нынешний этап российско-турецких отношений в целом.
Тропою Довутоглу-Эрдогана
Нынешний дуэт президента Эрдогана и премьера Довутоглу, в прошлом году ставшего лидером ПСР, олицетворяет собой новый курс идеологии и политики Анкары, который сложился с победой ПРС на выборах 2002 года. Он существенно отличается от стилистики 90-х.\
Тогда – в эпоху Сулеймана Демиреля (1993-2000) отношения стали вроде бы налаживаться. Но они осложнялись тем, что у России появился чеченский очаг, а Турция воспользовалась распадом СССР для того, чтобы распространить свое влияние на Среднюю Азию и Кавказ (Пакт стабильности на Кавказе Сулеймана Демиреля). Перелом наступил с приходом к власти в 2002 ПСР и новой плеяды турецких лидеров — таких как Абдуллах Гюль, Ахмет Сезер(президент 2000-2007) и, прежде всего, Реджеп Эрдоган, а также Довутоглу.
Основные идеи нового курса изложены в книге профессора политологии Довутоглу ««Стратегическая глубина: международное положение Турции», написанной им в 2001 в расцвете его академической карьеры. В ней он предлагает вспомнить о славном османском прошлом и возродить если не империю, то хотя бы высокую степень политического влияния на страны тюркского мира. Будущий премьер очаровал турецкую элиту призывом сменить роль фланга НАТО на его сердечник. Ведь это диктуется самим географическим положением Турции – смычкой Европы и Азии. А для этого требуется, как минимум, два условия: обращение к тюркскому культурному наследию и сбалансированность отношений с Западом и Востоком. С победой ПСР Анкара стала все уверенней играть свои партии в региональных вопросах, будь то безопасность в Черноморском регионе (в частности, соблюдение доктрины Монре в регулирования движения через проливы), в отношениях с Ираком, Ираном, Афганистаном, в процессе ближневосточного урегулирования.
Эта концепция легко легла на путинские ноты о многополярном мире и новом миропорядке. Позиции двух стран в самом общем виде сошлись на принципе, который звучит так: свои проблемы Евразия должна решать сама – без посторонних. В частности, Турция ревниво следит за появлением чужих кораблей в Черном море и нашла в лице Москвы партнера в отстаивании неприкосновенности конвенции Монтре (1938), регламентирующей режим движения военных судов через проливы. Турки, постоянно демонстрируя верность Альянсу, одновременно с опаской и холодком относятся к Вашингтону и не приемлют его новый термин «Большой Ближний Восток», усматривая в нем опасность переделов границ в связи с курдскими претензиями. Для Эрдогана и Путина это так важно, что они способны были до поры до времени закрывать глаза даже на явные разногласия: по Сирии, по геноциду армян, по войне с Грузией и др. Тем более, что турки в региональной политике предпочитают держать от Москвы дистанцию и не спешат с ней блокироваться, будь то БРИКС или ШОС.
При этом развитию двусторонних отношений способствовало второе кредо политиков из ПСР — ПРАГМАТИЗМ. Именно этот тезис, возведенный у Эрдогана -Довутоглу в абсолют, обеспечил рост российско-турецкого торгового оборота за десятилетие в пять раз.
Украинский метроном
В таком вот ненавязчивом режиме российско-турецкий диалог тек сладкой сказкой вплоть до марта 2014. Пока не споткнулся о Крымнаш.
«Прелесть» ситуации состоит в том, что нынешние рулевые в Анкаре оказались в состоянии раздрая, из которого нет внятного выхода. С одной стороны, в глазах всего мира это прямой вызов Анкаре. И просто потому, что это историческое напоминание о потере (напомню, что остров до 1783 принадлежал Турции) и о том, что остров всегда рассматривался в российской имперской традиции как трамплин для броска на Босфор. И потому, что Крымнаш сопровождается гонениями на тамошних татар, за которых турки несут моральную ответственность. Разгон крымского меджлиса, бегство его главы Рефата Чубарова в Анкару, закрытие популярного татарского телеканала ATR и т.п. беспредел породили цепную реакцию в Турции, где проживает около 5 млн. этого этноса, политически весьма влиятельного. Реагируя на нее, турецкий МИД в июне с.г. направил в Крым неофициальную делегацию во главе с профессором Зефером Ускюлем для изучения на месте нарушений прав человека. По возращению тот написал отчет, в котором дал мрачную оценку ситуации, и этот документ Эрдоган лично передал ВВП во время встречи с ним на Европейских играх в Баку.
Поэтому Анкара демонстрирует вполне солидарную позицию для члена ЕС по Крымнаш. Она подписалась под резолюцией ООН о территориальной целостности Украины, а Эрдоган, будучи с визитом в марте с.г. в Киеве, назвал ее стратегическим партнером и предложил кредит на 60 млн. долларов для покрытия долгов. Он и другие первые лица систематически вступаются за крымских татар.
С другой стороны, несмотря ни на что Анкара упорно пытается сохранить отношения с Москвой в русле делового прагматизма. Парадоксально, но на фоне всех этих заявлений регулярно происходят официальные контакты двух лидеров – живьем или по телефону. В ходе декабрьского (2014) визита Путина в Турцию было подписано 8 документов. Как известно, именно тогда ВВП подцепил на крючок своего партнера, огласив идею ТП. Примечательно, что в ответ Анкара преподнесла Кремлю подарок: вдруг изменила свою позицию и запретила проход через проливы танкеров со сжиженным газом для Украины.
Спикер национального собрания Турции Джемиль Чичек в апреле с.г. заверял своего российского коллегу Валентину Матвиенко, что никто не сможет помешать теплым отношениям двух стран. Он напомнил, что его страна не поддержала санкции. «Таким образом, мы избегали политики и шагов, способных привести к проблемам в отношениях России и Турции. В ответ на это мы ожидаем от своих друзей такого же отношения», – пояснил он.
Такая непоследовательность не всем по нраву в турецком истеблишменте. И нынешний политический кризис – тому иллюстрация. Судя по предварительному раскладу сил, окрепших в ходе июньских выборов, как минимум две парламентские партии – Народно-республиканская и Народно-демократическая, в сумме набравшие 38% голосов при 40% у ПСР, находятся в фарватере ЕС и способны сильно ослабить пророссийскую ориентацию Эрдогана. Особенно, если учесть, что она строится не на нежных симпатиях, а на прагматизме и расчете.
Игра на трубе не ладится
Тем более, что игра на трубе, начатая Путиным, не заладилась. Пока готовился этот материал, в СМИ появились подробности, ставящие под сомнение саму реальность этой затеи. Так, по версии популярного украинского политолога Виталия Портникова, она была чисто путинской фантазией, не проработанной с экспертами. В ходе переговоров выяснилось, что замысел возложить трубы на потребителей, как того требует Третий пакет, столкнулся с нежеланием турков тянуть четыре нитки, необходимые, чтобы ТП стал альтернативой украинскому транзиту. И что они согласны строить только одну ветку – в расчете на 15,7 млрд. кубов для самих себя. Косвенным подтверждением этому является сообщение СМИ в начале июля о том, что «Газпром» приостановил работы на одной из двух веток на территории России в направлении Анапы, где трубы должны уйти под море. Потому-то, видимо, «Газпром» и вышел с идеей «Северного потока 2», а ВВП дал указание заморозить южный проект до встречи с Эрдоганом.
Примечательно, что об этом было заявлено на Питерском форуме в одно и то же время, когда Путин подписал со своим новым другом, греком Алексисом Ципрасом меморандум намерений об участии в ТП. Но это была стадия, когда тот, закусив удила, бодался с Брюсселем. На поверку же греческий карбонарий оказался вполне сговорчивым и к изумлению своей паствы подписал практически все условия, которые потребовал ЕС. Как он после такой капитуляции поведет себя в отношении данного проекта – Большой вопрос.
Во всяком случае, проект этот буксует и его реализация затягивается. «Газпрому» уже пришлось отказаться от услуг итальянской компании Saipem S.p.A. на строительство первой нитки морского участка «потока». Контракт с ней был заключен еще под «Южный поток», и она терпеливо ждала старта работ по новому проекту. Теперь она требует 300 млн. долларов компенсации за простой двух судов-трубоукладчиков.
Можно предположить, что столкнувшись с такими закавыками, Путин протрезвел, и с помощью газпромовцев склоняется к северной альтернативе. Вполне возможно, что в ходе личной встречи с Эрдоганом он согласится превратить ТП в чисто турецкий проект, ограниченный одной или двумя нитками. Ну, а поскольку сроки затягиваются (северный вариант – это как минимум 2019 год), то и риторика по поводу прекращения транзита через Украину ослабла. А за это время многое может измениться, в том числе и в украинской теме. Так что прогнозировать, как дальше потечет поток турецко-российской дружбы – все равно, что гадать на кофейной гуще.
Владимир Скрипов