30 лет назад началась поистине великая русская революция – грандиозный разрыв со всей предшествующей историей России. В предшествующем очерке (о Великой революции Егора Гайдара 1992 года) я говорил о полном разрыве с 400-летней традицией формирования русской государственности как страны при армии и переходе от военного государства к государству цивильно-бюрократическому (в том числе и в форме полицейско-бюрократической). Теперь речь пойдёт о ликвидации идеологического разрыва с Западом.
С принятия византийского православия и формулирования доктрины «Третий Рим» на Московской Руси всё сильнее и чётче формировали восприятия Западной Европы, как отделённой не пересекаемым культурным барьером. Москва непрерывно ждала Страшного суда и Конца Света, а Запад, который как раз стал впадать в Ренессанс, считала погрязшим* в мирских делах. После Петра I, правда, государственной идеологией стало стремление превратиться в великую европейскую империю. Но и здесь акцентировалось отличие Запада с его поползновением в либеральный конституционализм и русской личной унией каждого с царём-батюшкой. Доктрина самодержавной монархии продержалась вплоть до марта 1917 года!
Начиная с Ленина противопоставление буржуазного западного и эсхатологического советского сознания достигло максимума. Однако тут с советскими идеологами дурную шутку сыграла их борьба за мир. Предвоенная мания пасть в борьбе с царством капиталистического зла сменилась послевоенной манией спасти мир от попыток империалистов развязать войну.
Поэтому когда Мао обратился к Хрущёву со вполне коминтерновской идеей: дать Пекину атомное оружие (Суслов, например, бы за это), а самим нанести ядерный удар по НАТО – погибнут русские и янки, да всякие боннские реваншисты, зато почти уцелевшие китайцы разнесут коммунизм по всему шарику, то дорогой Никита Сергеевич в ужасе от него шарахнулся. Так доктрина «жить — чтобы жить» получила высшую идеологическую санкцию. Горбачёв лишь довёл её до логического завершения, официально постулировав, что и Запад, и СССР объединяет общая цель – борьба со взаимным ядерным уничтожением. Потом добавилась ещё одна общая цель – объединения усилий ради прогресса. Раз есть общие цели, то появились и общие ценности, сформулированные уже совершенно в духе ранних сахаровских призывов.
В результате остался невнятный спор о том, какой способ организации экономики лучше обеспечивает рост духовно-материальных потребностей трудящихся. Итог известен. Путинизм, трактующий себя как разновидность западного консерватизма, написал на всех заборах про верховенство закона и права человека. Путинизм даже не осмелился взять на вооружение восточноазиатскую «мандаринскую» идеологию: нам не нужна демократия, ибо мы и без неё отберём во власть лучших из лучших; нам не нужно гражданское общество, ибо мы и без него боремся со злоупотреблениями и коррупцией.
Так путинизм въехал в декабрь 2011 года.
Шок от протестов заставил Кремль попытаться восстановить идеологический барьер между Россией и Западом. Но получилось это довольно убого. Ну, гомофобия. Ну, защита прав родителей бить детей. Но ведь никакой социальной альтернативы – та же воплощенная тэтчеристская мечта о «горизонтальной налоговой шкале», те же «рейганомические» величины коэффициента социального расслоения Джини.
Тогда срочно придумали Западу вековую русофобию. Получилось довольно убого. И под конец взяли на вооружение доктрину «геополитических сфер влияния», уже лет 60 как совершенного неприличную без обоснования идеологической солидарности. А какая у нас солидарность с венесуэльской боливарианской** революцией?
Но Кремлю так хотелось вернуться в любимый 1913 год: делить сферы влияния на женевских конференциях, а попам — возобновить неусыпную борьбу с вольтерьянством…
Но всё это крайне убого – разрушенную Горбачёвым стену идеологического отчуждения России от Запада заново уже не построить.
*Очень странно это преломилось в сознании нынешних православных фундаменталистов: недавно очень любезный таксист (по дороге на Радио «Свободу») рассказывал мне, что все религии, кроме Православия – формы язычества, ибо склонны к материализму.
**Это когда одних людей поставили в бесконечные очереди, чтобы дать другим – совсем нищим – возможность встать в очередь.
оригинал —
автор — Евгений Ихлов