Преступление Путина не столько в развязывании лингва-войн, сколько в прободном забвении собственного народа. На кой ляд вопли о российской национальной чести, ущемленной Западом? На каких имбецилов рассчитана риторика Железняков, Доренко, Прохановых, коль присутствует в России хоть один подобный городок?! А каком имперском величии может идти в веке потребления речь, когда Россия нуждается в гуманитарных конвоях сама?! Откуда миссионерские проекты типа «Russia Today», если прародительница – скрывай не скрывай – плачет по миссионерству?
Хаим Калин
В последние недели я не на шутку увлекся «тарелкой», со сменой жилья вдруг образовавшейся. В семье, правда, легкие стычки – и все вокруг нового хобби, притом что точек для просмотра три. Дело в том, что в моей «рубке» преобладает «мова», для жизненной спутницы, гражданке России, точно мумбу-юмбу.
И вот днями ухо носителя украинского выхватывает (пока без зрительного ряда) нечто интригующее. Усаживаюсь и добрые три минуты силюсь вникнуть: это о чем? Ты не диггер и не спелеолог, прок от «сталактитов», заслоняющих действо, какой? Между тем картинка мало-помалу упорядочивается, проявляя сюжет, для обюргерившегося обывателя шокирующий. .
Термин «депрессивные города», то и дело мелькающий в российской периодике, не вчера зацепил мое внимание, впрочем, не больше иных социо-экономических неологизмов. Эка невидаль, вымирающие городишки? Дробные козявки на фоне стремительно сдувающегося Детройта! Масштаб не тот…
Так вот, оказывается, если кого-то на этом свете можно удивить, так это степенью расчеловечивания, децивилизации очага. Это и надыбали украинские телевизионщики в России, как утверждают, уступающие РосГосМедия схватку на передовой пропаганды. Вполне может быть… Только увиденное не просто лупцует по фронту чувств, лишает дара речи.
Итак, некий городишко, в ста шестидесяти километрах от Москвы, название не успел запомнить. Бывшие мануфактуры, возведенные в восьмидесятые позапрошлого столетия. Под теми же сводами народ топчется и ныне, а точнее, отмирает. Жизнью-то это, во всех виданных невиданных формах, не назовешь.
Я сам отпрыск советских общаг и казарм, повидавший на той Планете Коек немало. Между тем визитная карточка советской эпохи – ГУЛАГ – образчик стройного человеческого общежития, по сравнению с тем, что на экране в те мгновения мелькало. Жилой корпус, коему сто тридцать лет, широкий коридор, комнатушки в ряд – казались полигоном по испытанию живучести. И намека на штукатурку, давно обсыпалась, вода сочится отовсюду, тотальная, исчисляемая уже веками разруха. Венцом всему отхожее место на этаже – точь-в-точь армейский гальюн, только… ординарный, притом что на этом уровне – полсотни жильцов.
Следующий корпус – аналог по степени погружения в средневековье предыдущего. Только гальюн заблокирован – выгребная яма под завязку. Как же без удобств? Да очень просто! Аль не славяне мы – нация сидельцев? В каждой клетухе – по параше. Но ее-то куда? Да очень просто – за окно! Единственный контур, пока удерживающий от озверения, – опорожняют емкости в секторе одном. Амбре, правда, соответствующее, чуть не лишившее журналистку чувств.
Должно быть, пресытившись сантехнической вольницей, журналистский десант просачивается в кельи-комнатухи, восемь-десять квадратов на семью. Антураж несколько меняется, признаки жилья, пусть невероятно запущенного, налицо. Зато в глазах рябит от нар, тихие, запуганные ребятишки повсюду. Вскоре новый удар под дых. Оказывается, этот постапокалиптический комплекс отнюдь не освобожден от платы за ЖКО, не делающее малейших скидок должникам, – судебные приставы частые здесь гости. Вопрос, правда: чем в этом зазеркалье нищеты и упадка поживиться? Эксклюзивом на трансляцию одичания?..
Следует цикл целевых интервью: занятость, зарплата. Нормальная работа – только в Москве, встают в час ночи, чтобы добраться к восьми. Здесь же, на месте, на большее, чем семь-десять тысяч в месяц, не рассчитывай. Тотчас за кадром рубль преобразуется в гривну, похоже, демонстрируя, что Украина – отнюдь не государство-банкрот.
Так где же Великая Россия?! В этом не только забытом, но и проклятом Богом краю?! Ведь обозначенный срез по степени децивилизации переплевывает бразильские фавелы!
Преступление Путина не столько в развязывании лингва-войн, сколько в прободном забвении собственного народа. На кой ляд вопли о российской национальной чести, ущемленной Западом? На каких имбецилов рассчитана риторика Железняков, Доренко, Прохановых, коль присутствует в России хоть один подобный городок?! А каком имперском величии может идти в веке потребления речь, когда Россия нуждается в гуманитарных конвоях сама?! Откуда миссионерские проекты типа «Russia Today», если прародительница – скрывай не скрывай – плачет по миссионерству?
Хаим Калин