Вот какой момент кажется мне сейчас интересным с точки зрения общественного климата и эволюции общества. Вот у нас есть, допустим, депутат Железняк или вице-премьер Рогозин. После Крыма и после позиции РФ по Украине в целом у них нет проблем с публичными высказываниями — они радостно могут выражать поддержку. В новой общественной ситуации — когда вокруг миллионы «крымнаш» — они чувствуют себя совершенно свободно. Им не нужно ни в чем лукавить, ничего «замалчивать», в их позиции не предполагается никакой двойственности. Они — совершенно «органичны».
Теперь посмотрим на другую часть истеблишмента. Вот, допустим, ректор АНХиГС Владимир Мау. Или, допустим, ректор ВШЭ Кузьминов. Или, например, глава Сбербанка Герман Греф. Ничто нам ранее не говорило о том, что эти люди могут радостно поддерживать радикальную, крайне рискованную политику.И мы в настоящий момент не знаем, что они там думают о «взятии Крыма» или о курсе Кремля на развал украинской государственности, или о пропагандистской кампании федеральных каналов…
Начнем с того, что мы не можем их даже спросить (публично). Потому что совершенно понятно, что в нынешней системе нет такой опции: занимать критическую позицию в отношении курса данной администрации для «системного человека». Это ведь «авторитаризм», а не система сменяемости власти. Здесь невозможно публичное дистанцирование от действий «кабинета» при сохранении системной персональной позиции. Критическое высказывание сразу превращает тебя в «антисистемного». При этом все эти люди должны выполнять все телодвижения, связанные и с интеграцией Крыма, и ежедневно взаимодействовать с коллегами, которые уверены, что Россия вступила в смертельную схватку с Западом и что в Киеве у власти фашисты и проч. и проч.
Таким образом, значительная часть истеблишмента оказалась заложником длительной работы в условиях прошлого состояния политической системы. И что дальше с этим будет?… Я имею в виду «повседневность». Ведь «машина жизни» продолжает работать. Для грубого сравнения: «машина жизни» в Германии 30-х гг. продолжала работать и до Нюрнбергских законов и после них. Или: «машина жизни» (т.е. ежедневного выполнения своих системных обязанностей) продолжала работать для высокопоставленных сталинских людей и до и после протестного самоубийства Орджоникидзе…
Иначе говоря, «крымнаш» создает для «условного аузана» (неутомимо продолжающего свои публичные выступления о воображаемом «институциональном развитии») как бы готовую матрицу дальнейшего «примирения с действительностью», в которую он неизбежно должен зайти. потому что нет вообще никакой другой опции… То есть «условному Грефу» — даже если он в настоящий момент на кухне скептически высказывается о последствиях Крыма — придется на следующем шаге иметь дело с ситуацией «ареста жены» (как у Молотова) и смириться с шуткой вождя: «Да ладно! Жену мы тебе другую найдем»… И — собственно говоря — в этом и смысл «антропологического эксперимента», на путь которого встал путинизм на третьем сроке…
Оригинал — https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=10202003373510387&id=1367268883&fref=nf