Интервью с оппозиционером Владимиром Ратниковым (Комарницким), около двух лет находящимся в СИЗО, в связи с многочисленными обвинениями по так называемым антиэктремистским статьям. Правозащитный Центр «Мемориал» признал политическую мотивированность преследования. Перед своим арестом Владимир только окончил институт, и мечтал стать юристом, защищать невиновных, но теперь вместо этого, ему самому пришло время проходить через застенки СИЗО, карцеры и суды, доказывая своё право на свободомыслие и мирное выражение протеста. Владимир обвиняется в организации экстремистского сообщества (ст. 282.1 УК РФ), подготовке к участию в массовых беспорядках (ст. 212, ч. 1 УК РФ), публичных призывах к экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ), и еще целому букету статей УК РФ.
— Скажи, какие ценности ты отстаиваешь?
— Я отстаиваю ценности Свободы, как индивидуально свободы человека самому выбирать, что и как ему делать, так и свободы народа, как права ему самому определять, кто и как будет осуществлять государственную власть. Мои ценности — это идеалы закона, правды и чести. Неотъемлемой ценностью для меня является моя нация. Её развитие и процветание должно быть целью для каждого человека общества. Наша нация для меня неразрывно связана с другими народами Европы, всех нас объединяет общая культура, традиции, история и интересы. Все мы хотим жить в правовых и социальных государствах, сохраняя при этом свою идентичность.
— Чем ты планировал заниматься после завершения института?
— После завершения университета я планировал продолжать свою общественно-политическую деятельность, участвовать в выборах, заниматься организационным строительством, вести пропаганду наших идей. Кроме того, в моих планах было продолжить учёбу в магистратуре. А затем в аспирантуре, всерьёз посвятив себя юридической науке.
— Почему ты сейчас находишься в СИЗО?
— Сейчас я нахожусь в СИЗО по обвинению в целом ряде политических преступлений — «организация экстремистского сообщества», «подстрекательство лиц к участию в массовых беспорядках», «оправдание терроризма». Звучит страшно, но на деле — те конкретные действия, которые вменяет нам прокуратура — это скандирование лозунгов на согласованных шествиях, проведение спортивных тренировок, посты в интернете. Никаких пистолетов и бомб у нас не было, никаких массовых беспорядков не произошло. Наше уголовное преследование — это часть тотального искоренения оппозиции в РФ. Нынешние т.н. «антиэкстремистские статьи» — это аналог 58 статьи советского УК.
— Что такое «Черный блок», в создании которого вас обвиняют?
«Черный блок» (ЧБ) – это формация правой, национальной оппозиции. Под этим названием группа единомышленников принимала участие в общественно-политической деятельности.
— Чем занимался «Черный блок»?
«Черный блок» принимал участие в протестных митингах и шествиях, в числе которых — ежегодный «Русский марш», марш памяти Немцова, митинги «За свободный Интернет», антикоррупционные акции ФБК (Фонда борьбы с коррупцией), митинги против пакета законов Яровой. ЧБ проводил просветительские лекции, общественные конференции, вел просветительскую работу в сети Интернет.
— Участники «Чёрного Блока» когда-либо применяли насилие в своей деятельности?
— Нет, я могу точно сказать, что в деятельности «Чёрного Блока» не применялось насилие, всё велось законными методам, однако я не исключаю, и даже вынужден признать, что отдельные участники «ЧБ» пару раз участвовали в потасовках, однако делали это от собственного лица, независимо, и даже вопреки «Чёрному Блоку». Своими действиями данные лица подставили тех, кто не применял насилие, в том числе меня, не исключено, что здесь была провокация агентуры. К счастью, в результате этих действий ни одному человеку не было причинено никакого вреда здоровью.
— Почему эта власть бросает в тюрьмы людей, которые любят Россию?
— Эта власть преследует тех, кто любит Россию и русский народ по той причине, что она сама испытывает к ним противоположные чувства. Нынешние элиты хотят лишь разворовывать то, что по праву принадлежит народу. Для этого им необходимо как можно больше оставаться у власти, преследуя настоящих патриотов, верных детей своей страны. Нынешний режим возглавляют мафиозные круги, которые публично рассказывают гражданам о патриотизме, а сами держат наворованное заграницей. В виде банковских счётов и недвижимости.
— В чем причина преследования «Черного блока»?
Преследование ЧБ – это один из многочисленных эпизодов политических репрессий в Российской Федерации. Уголовное дело было возбуждено против нас из-за последовательной критики политики властей РФ, отказа быть марионетками спецслужб, активной общественной деятельности. Государство решило пресечь деятельность ЧБ, решив, что мы можем стать в перспективе серьезной политической силой.
— Кто ведет уголовное дело «Черного блока»?
Уголовные дела против участников «Черного блока» были возбуждены Управлением по расследованию преступлений, связанных с применением запрещенных средств и методов войны Главного следственного управления Следственного комитета РФ, оперативное сопровождение осуществляет Управление защиты конституционного строя (УЗКС) ФСБ РФ, а также Главное управление по противодействию экстремизму (Центр «Э») МВД РФ. Обвинение в суде поддерживают представитель Генеральной прокуратуры РФ, а также два военных прокурора. Само уголовное дело рассматривает 2-й Западный окружной военный суд. Такое обилие отсылок к военным преступлениям связано с предъявленным обвинением в оправдании терроризма.
— Сколько человек проходит по делу «Черного блока»?
На данный момент обвиняемыми по делу «Черного блока» являются пять человек. Двое, Дмитрий Никитин и Виктор Трофимов, давшие «признательные» показания, в обмен на это находятся под подпиской о невыезде. Двое, я, Владимир Комарницкий (Ратников), и Дмитрий Спорыхин (Макаров), второй год находятся в СИЗО. Артем Воробьев, также полтора года находившийся в СИЗО, усилиями адвокатов и общественности был переведен на домашний арест.
— Оправдывали ли представители «Черного блока» терроризм?
Никакого оправдания терроризма в деятельности ЧБ не было. Следствие посчитало оправданием терроризма призывы к амнистии, либо помилованию русских националистов, находящихся в местах лишения свободы, при этом в самих призывах не было ни слова о террористической деятельности.
Обвинение в оправдании терроризма звучит особенно абсурдно, учитывая, что на том же самом шествии представители ЧБ скандировали: «Нет терроризму!». Кроме того, мы готовились участвовать в «Марше против ИГИЛ*» и так далее.
— Представители «Черного блока» осуществляли подготовку к массовым беспорядкам?
Следствие считает, что в рамках ЧБ происходило обучение лиц для участия в массовых беспорядках на «Русском марше» 2016 года и других протестных оппозиционных акциях. Однако, данное обвинение также сфальсифицировано, так как никаких беспорядков на «Русском марше» 2016 года и других массовых акциях с участием «Черного блока» не происходило. Обвинение не приводит сведения о том, что осуществлялась какая-либо конкретная подготовка к беспорядкам (составление планов, распределение ролей, сбор оружия и так далее), ни одно лицо так и не было привлечено к уголовной ответственности за прохождение обучения для участия в массовых беспорядках. Свидетели утверждают, что сами не участвовали в подобных тренировках либо вообще лишь слышали о них от неустановленных лиц. Сами спортивные тренировки описывались в сети «Вконтакте», в том числе выкладывались их видеозаписи, что указывает на то, что они проводились без наличия цели организации массовых беспорядков. Наоборот, декларировалась необходимость поддержания порядка в колоннах ЧБ.
— Какие доказательства виновности подсудимых выдвигает сторона обвинения?
Все доказательства обвинения можно условно разделить на две группы: заключения экспертов и свидетельские показания. Также обвинение ссылается на большой пласт, который по закону не может являться доказательствами; в частности, на справки оперативных сотрудников, а также на материалы, источник которых не установлен. Переписка из сети «В контакте», приобщенная к уголовному делу, скорее свидетельствует об отсутствии состава преступления.
Сами по себе допустимость и относимость экспертных заключений в качестве доказательств также вызывают много вопросов. Во-первых, эксперты в ряде случаев не обладают соответствующей квалификацией; во-вторых, эксперты зачастую дают ответы на те вопросы, которые постановлением пленума Верховного суда РФ запрещено ставить перед ними; в-третьих, многие выводы экспертов скорее представляют собой высказанное частное мнение, а не научно обоснованные данные; в-четвертых, выводы экспертов в ряде случаев противоречат по одним и тем же объектам, а ряд заключений содержит противоречия между исследовательской и резолютивной частью.
В отношении свидетельских показаний следует отметить, что один из свидетелей являлся штатным агентом правоохранительных органов, то есть, его показания являются результатом проведения провокации оперативных сотрудников. Еще двое свидетелей засекречены, что лишает возможности сторону защиты опровергнуть правдивость их показаний. Еще двое свидетелей, дав показания в отношении подсудимых, были выведены из-под ответственности, хотя по факту являлись самыми активными участниками ЧБ. Так, например, один из этих свидетелей признает в своих показаниях, что разместил в сети Интернет так называемый «Манифест 14 пунктов ЧБ»; но в обвинительном заключении указано, что данный документ размещен в Сети «неустановленным лицом».
— На какие доказательства будет ссылаться сторона защиты?
Следует отметить, что большинство доказательств обвинения фактически подтверждает невиновность обвиняемых. Даже в части экспертных заключений (а они были проведены по инициативе стороны обвинения), имеются выводы о том, что в лозунгах ЧБ отсутствуют признаки оправдания терроризма, возбуждения ненависти или вражды. К слову, во-многом из-за этого с 2015 года следователем девять(!) раз выносилось постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, пока в 2018 году материалы не передали другому следователю – видимо, более сговорчивому. Сам следователь неоднократно отказывал в приобщении доказательств со стороны защиты, в том числе заключений независимых специалистов. Часть ходатайств обвиняемых вообще была оставлена без ответа. Посмотрим, как будет осуществляться судебное разбирательство.
— В каких условиях содержатся обвиняемые?
Мы, я, и Дима Спорыхин, уже более полутора лет находились в спецблоке СИЗО-1 «Матросская тишина», где содержатся лидеры ОПГ, убийцы, террористы, лица, склонные к дезорганизации порядков в СИЗО. Особенностью данного корпуса является более строгая изоляция, чем в других корпусах. Мне регулярно отказывали в предоставлении свиданий с близкими, допуске священника, несколько раз помещали в карцер под надуманными предлогами. Дважды я был вынужден объявлять сухую голодовку. Сейчас меня перевели в новое СИЗО, пока не ясно как будет здесь.
— Вы изменили в СИЗО свои взгляды?
Нет. Я и сейчас по-прежнему придерживаюсь тех же взглядов, причем мои убеждения лишь упрочились: здесь я воочию увидел произвол системы, уничтожающей справедливое правосудие в России, отправляющей невиновных людей за решетку. Режим думал, что заставит меня отказаться от своих взглядов, поместив в СИЗО, – но этого не случилось.
— Вы продолжаете заниматься саморазвитием в СИЗО?
— Да, я продолжаю заниматься саморазвитием. В СИЗО читаю различные книги, как художественные, так и исторические, философские, религиозные произведения, учу английский, тренируюсь, закончил писать книгу, планирую после её публикации написать продолжение, также пишу статьи на различную тематику. Ещё я оказываю юридическую поддержку другим заключённым.
— Как твоя семья воспринимает то, что ты уже около 1,5 лет находишься под арестом?
— Конечно, моей семье причиняет страдание тот факт, что я уже более 1,5 лет нахожусь в СИЗО. Но они понимают, что я невиновен, всячески поддерживают меня, многие говорят, что мои родители помогают мне активнее, чем родные большинства других политзаключённых, не говоря уже о простых арестованных.
— Расскажи про других ребят обвиняемых по делу «Черного Блока», как они справляются с этой ситуаций?
— На данный момент, когда я даю это интервью, усилиями адвокатов и общественного давления Артёму Воробьеву была изменена мера пресечения на домашний арест, когда принималось это решение мы сидели с Артёмом плечом к плечу, он был очень рад, что наконец-то можно выбраться из чекистских застенок, будем надеяться и бороться, что бы он не вернулся обратно. До сих пор вместе со мной под стражей находится Дмитрий Макаров (Спорыхин) – бывший волонтер Штаба Навального, он держится. Ещё по делу «Черного Блока» проходят Дмитрий Никитин и Виктор Трофимов, заключившие сделку со следствием, признали вину и находятся под подпиской о невыезде. Я надеюсь, что когда начнутся судебные заседания, они поймут, что поступили неправильно, и откажутся от ложных показаний. Все ещё существует выделенное уголовное дело в отношении «неустановленных лиц», а у следствия есть ещё минимум 5 лет, пока не истекут сроки давности.
— Оперативники, следователи занимавшиеся делом «Черного Блока», судьи, продлевающие аресты, они понимают, что вы не виновны?
— Да, и следователи, и оперативники, и судьи, причастные к этому, понимают, что мы не виновны. Это можно понять даже из формирования доказательств. Следствие постоянно отказывается приобщать к делу доказательства, которые оправдывают нас. Из обвинительного заключения убрали показания, экспертизы, свидетельствующие в нашу пользу. При этом те, кто помогает фабриковать дело — всячески отмазывается. Только я насчитал 62 раза, когда из обвинительного заключения исключали упоминания одного из таких людей. Доходит до того, что гражданин САМ говорит – «я выложил манифест «Черного Блока» по распоряжению Комарницкого». Это из его показаний в обвинительном заключении убирают и пишут «манифест был выложен по распоряжению Комарницкого», тоже пишут и обвинении пишут «манифест был выложен по распоряжению Комарницкого», хотя на то, что манифест написал и выложил другой человек, указывают и другие свидетели. Казалось, если вы искренне, убеждённо, боретесь с «опасными экстремистами», сажаете их всех, если кто-то признаёт вину, то это основания для заключения соглашения о сотрудничестве, но не для освобождения от уголовной ответственности.
Тоже и с судьями. Следствие и прокуратура просят заключить нас под стражу, голословно утверждая, что находясь на свободе, мы попытаемся скрыться от суда и следствия, продолжим заниматься преступной деятельность. Мы говорим объёмную, очень аргументированную речь, подробно расписывая, почему обвинение не право, и всё равно, суд встаёт на их сторону. Всё все прекрасно понимают. Не надо думать, что суд, оперативники, следствие — какие-то идейные борцы за порядок, стабильность, защитники страны от хаоса, как показывают в фильмах антиутопиях. Нет, они прекрасно знают, что правда на нашей стороне, просто эти люди преследуют свои эгоистические, корыстные интересы, им просто нужны квартиры, авто и последний айфон.
— Что бы ты сказал тем, людям которые думают, что для такой большой и сложной страны как Россия, с авторитарным прошлым, нормально бросать в тюрьмы людей которые, позволяют себя как-то критически высказываться о власти?
— Я бы сказал этим людям, что не может быть нормой преследование тех, кто говорит правду, и это не зависит от того, какая по размерам страна, и с каким прошлым мы живём. Хотя, если называть нормой то состояние дел, которое вполне закономерно, то можно сказать, что это нормально, что клика людей без морали, веры и принципов, уже фактически сто лет управляющая Россией, преследует тех, кто разоблачает их ложь. Точно так же как нормой является то, что у наркомана происходят ломки, уничтожен иммунитет, помутнено сознание, поступает преждевременная импотенция. Но вот быть наркоманом, для человека ненормально, так же как и ненормально, чтобы Россией управляла шайка столь недостойных людей.
— Как тебе удалось не разочароваться в простом народе, находясь в застенках?
— Находясь в застенках я ничуть не разочаровался в русском народе. Во-первых, я вижу, как активно меня поддерживает гражданское общество, как люди продолжают своё сопротивление тирании. Во-вторых, в тюрьме я встретил немало достойных заключённых, которые так же неправосудно брошены в застенки. В третьих, в тюрьме общался с людьми совершенно разных национальностей, и могу сделать выводы.
— Почему сегодня ты считаешь, что сегодня важно бороться за перемены в обществе?
— Я считаю, что необходимо бороться за перемены, потому что на кону само существование России и русского народа. Нация без развития, без своего собственного государства, без защиты, рискует исчезнуть среди более успешных стран. Возможно и другой вариант, когда правительство, с целью удержания власти, вновь ввяжется в очередную авантюру. Многие из нас слышали сумасшедшие и братоубийственные планы путинской элиты совершить поход на Киев, которая поставит мир под угрозу глобальной войны. Поэтому изменения в России имеют ключевую роль — не только для нас, но и для всего человечества.
— Чего ты ждёшь от людей, которые остаются на воле?
— От людей, которые находятся на воле, я жду продолжения борьбы за свободу, за нашу землю, мужества и солидарности.