Аналогия?
В связи с массовыми акциями хабаровчан, вдруг вспомнились знаменитые забастовки 1989 года, прокатившиеся по шахтерским регионам СССР.
Казалось бы, что общего? Другая эпоха, другая страна, другие требования…
Но, поразмыслив, я пришел к выводу, что аналогия не беспочвенна.
И в 89 году, и сейчас катализатором возмущения стало недовольство центром.
Если кто-то не помнит, напомню, что большинство требований шахтеров было обращено не к руководству предприятий и не к региональным начальникам, а как минимум, к министру угольной промышленности СССР.
А потом и непосредственно к Горбачеву.
И это при том, что многие требования носили до смешного локальный характер.
Я слышал, как их оглашали на грандиозном митинге в Днепропетровске, под аккомпанемент громыхающих по мостовой шахтерских касок: зарплата, премия, снабжение продовольственными товарами, и тут же — увеличение выдачи мыла на одного работающего. Прямо Горбачеву. Выдача мыла….
Хотя, по сути, люди были правы: ключ к решению большинства проблем в сверхцентрализованной системе находится на самом верху. Местные проблемы проще всего было решать через первое лицо государства.
Так же, как и сейчас, когда судьба губернатора Фургала зависит не столько от следствия и суда, сколько от решения Путина. И все это понимают. Это-то больше всего и раскачивает ситуацию.
И (как и в 89-ом году) местное начальство, как минимум, лояльно относится к протестам, а негласно, думаю, их пока поддерживает.
Сейчас дело ограничивается раздачей медицинских масок участникам несанкционированных акций, а 31 год назад митингующих шахтеров прямо на площади кормили горячими обедами. По распоряжению Горисполкома.
И тут же подсовывали работягам идею потребовать у центра введения регионального хозрасчета, до которого простым работягам не было никакого дела. И потихоньку поощряли политизацию изначально абсолютно аполитичного протеста. Похожие процессы, судя по всему, происходят и сейчас.
Вот так и начинается пресловутый раскол элиты на федеральную и региональные.
Заметьте: и тогда, и сейчас протестные настроения находят выход в росте регионализма.
Это прямое следствие сознательного «выжигания» политического поля под «управляемую демократию».
Независимых политических сил общефедерального уровня практически нет.
Есть лишь муляжи системных политических партий, да немногочисленные группы поддержки отдельных политиков.
Расчищенного русла для выхода накапливающегося недовольства не федеральном уровне нет.
Вот оно и выходит через региональные каналы.
И это чрезвычайно опасно для будущего государства. Особенно в условиях системного кризиса.
А на следующем этапе вибрация охватывает и федеральную элиту, всегда готовую укусить за пятку своего недавнего кумира, если только он на мгновение слабину покажет.
Ничего удивительного — естественное следствие отрицательного отбора, когда условием выдвижения наверх становится бесхребетность, угодничество и умение «занести». Эти выдвиженцы всегда готовы продать и предать кого и что угодно. Проверенный контингент.
Так же как «доблестная милиция» и прочие «правоохранители», которых в тяжелых кризисных ситуациях как водой смывает.
Интересно, понимает ли это Путин?
Понимает, думаю. Поэтому и ведет себя настолько осторожно.
Он уже дал маху с обнулением: совершенно несвоевременное в условиях коронавируса, дестабилизирующее политическую ситуацию решение.
Лучше ничего не предпринимать, чем дать повод усомниться в своем политическом чутье.
Впрочем, сами загоняют себя в ловушку, пусть сами и выход ищут.
Для рядовых граждан важно, чтобы им от большого ума не пришла в голову «спасительная» идея массового террора. Тогда уж точно: в долгосрочной перспективе никаких шансов удержать ситуацию в цивилизованных рамках не останется.