15 января скоропостижно скончался лидер движения «Трудовая Россия» Виктор Анпилов. В 1990-х он был одним из руководителей антиельцинской оппозиции, после штурма «Белого дома» в 1993-м несколько месяцев провел в СИЗО. В нулевых он участвовал в Маршах несогласных, состоял в коалиции «Другая Россия». Большинство пишущих о нем, в том числе резко негативно относящихся к его взглядам, говорят о нем как о романтике революции, человеке честном и искреннем.
«Однако, Анпилов умер.. И кто теперь будет петь интернационал по субботам у мавзолея. Уходит эпоха», —пишет Анастасия Кириленко.
«Я никогда не был коммунистом, в отличие от «великих демократов» Ельцина, Гайдара, иже с ними, а также нынешних правителей.
Но вот в 90-ых встретил человека, который своих идеалов не предавал.
Виктор Анпилов был человеком идеи, а не карьеры или житейского благополучия. Он никогда не был чиновником, а был стихийным бунтарем, окрыленным, наверное, еще и долгой работой в бурлящей Латинской Америке.
Потом мы не общались лет 20. А затем он без приглашения пришел в суд, поддержать моего сына. Все такой же улыбчивый, искренний, со своим нетипичным обаянием.
За последний год умерло много людей, которых я знал лично. Людей разных убеждений. Уходит целая эпоха — и уходит непонятой.
Покойся с миром, Витя».
«Виктор Анпилов умер. Человек взглядов со мной противоположных, но политик бескорыстный. Это сейчас уже стало понятно. Ни денег, ни депутатства, ни машин у него не было. Ходил по митингам за свою идею».
«Легендарный революционер Виктор Анпилов умер. Пришел бы этот большевик к власти году в 1993, создал бы ВЧК и никого бы из расчувствовавшихся сейчас либералов этот верный ленинец не пожалел», — пишет Михаил Соколов.
«У него случился инсульт, когда он ехал на предвыборное собрание Грудинина. И там прямо в зале умер еще один пенсионер. До прошлой недели его не было слышно, а для Анпилова это как-то несвойственно. Но для того Анпилова, что был в начале и середине 90-х. Поэтому я думал, что с ним что-то случилось, пропал человек из информационного поля.
Анпилов был ужасен по взглядам, по позиции, совершенно отвратительный просто. Но он, как Новодворская, был романтиком и честным человеком. Он не занимался политикой ради собственного материального благополучия. Такие люди нужны. И вот они уходят».
«Покойный был коммунистом, а не «членом КПСС». Вот и всё, что можно сказать об этом человеке», — пишет Станислав Гарматюк.
«Очень трудно говорить о том, кого когда-то считал — и совершенно искренне считал — своим экзистенциальным врагом. Не потому, что лично где-то с ним пересекся. Просто понимал: если он дорвется до власти, то постарается разрушить все то, что я люблю, а возможно, пресечет и мою жизнь.
Да, к «красно-коричневым» было именно такое отношение. А каким, интересно знать, оно еще должно было быть в 92-93-м? Да достаточно было их газеты почитать — что баркашовцев, что «Трудовой России».
Тем, кто осуждает тогдашних «демократов» (вполне лояльно отнесшихся к расстрелу «Белого дома») советую взять, да и перечитать те газеты.
На самом деле, конечно, творилось иное. Творился переворот и формирование той системы, которая ныне расцвела. Но мало кто тогда это мог предполагать. А вот «орда в ТАКИХ повязках» была на виду.
Для меня все резко поменялось через год, когда кремлевские бездари устроили первую из своих маленьких бедоносных войн. А ВКПБ Нины Андреевой (в основном так получилось, что контактировал с ними, а не с анпиловской «Трудовой Россией») как раз оказались в антивоенном движении.
И два мира приглядывались друг к другу, с некоторым удивлением наблюдая не зеленокожих монстров, а вполне себе людей примерно того же достатка (как правило, никакого), читавших и смотревших примерно одно и то же…
Так вот и случилось: экзистенциальные враги сделались оппонентами.
А вышли в «большую политику» (ну, в то что здесь этим словом зовут), как правило, совсем не убежденные романтики. Не новодворские, не анпиловы — милоновы и зюгановы.
Говорят, человеком (если отвлечься от его идеологии) был очень даже хорошим. Охотно верю.
Говорят, поддержал «крымнаш». Гадко (но вполне соответствует идеологии воссоздания СССР), однако есть среди поддержавших и те, кто куда гаже.
Не оказался среди соглашателей? Пожалуй, вызывает уважение. Противник, даже в чем-то и враг — но куда более понятный и уважаемый, чем «заплати — и я скажу все, что надо: надо — буду славить монархию, надо — буду либералом, надо — об СССР поностальгирую…»
Но уважение уважением, однако вместе с такими людьми уходят и те самые настроения 90-х, и та самая идеология. И это должно было случиться. Тем, кто будет изучать историю через 100 лет, наверное, вообще будет трудно во все это вникнуть, мое им сочувствие».
«Человек-девяностые. Мощный был мужик, любого переорать мог. От его голоса мегафоны ломались.
Что там пластмассовый комнатный жирик, который только в телестудиях громкий.
Анпилов был настоящий.
И баталии 92-93 гг— это вам не хипстерские протесты.
Хотя взгляды, конечно, адские были у Виктора Ивановича…
Ни разу не поддерживаю.
Но земля пухом».
«Вы знаете, я его помню по 1993 году. Тогда погиб один из наших сотрудников. Когда он толпу коммунистов направил на нас. Это не нынешние времена. Тогда такое было вполне возможно и били нас реально. Щиты и каски раскалывались вдребезги».
«Нужно сказать, что Виктор Анпилов вовсе не был прямолинейным простаком, каким его часто представляют. Он имел определенный политический талант и был готов к неожиданным надидеологическим союзам. Помню как Анпилов ошеломил либералов своим выступлением на конференции коалиции «Другая Россия». Они и не подозревали, что Анпилов свободно владеет несколькими языками и является профессиональным оратором. Образ «Шарикова», который ему много лет создавали тенденциозные журналисты, был тогда разрушен. По большому счету Анпилов и был прежде всего оратором, трибуном».
«А он ведь тоже был человеком-эпохой. Эпоха уличных протестов в 90-е была связана именно с ним, тем более он был тогда один из немногих кто действительно за идею там был. Это достойно уважения, хоть его взгляды явно были полностью противоположны моим.
Пламенный конечно был человек. И при этом совершенно беззлобный».
«Разумеется не разделяю взглядов, но как человек из 90-х, он заслуживает внимания. Одни его тогда «Шариковым» назначали (пока за них было государство и siloviki, они не щадили оппонентов). Другие видели левым флангом «право-левого» патриотического фронта. И анпиловские бабушки отжигали намного раньше бурановских. Пожалуй все, что могу сказать».
«В годы пика карьеры Анпилова я его совсем не знал и познакомился с ним лишь в середине нулевых. Человек он, несомненно, был идейный, и хотя бы за одно только это заслуживает добрых слов.
Выглядел тогда Анпилов несколько, что ли, потерянным, неустроенным. Движение «Трудовая Россия», которое он возглавлял, к тому времени было уже много лет небольшой группой, и далеко в прошлом остались массовые антиельцинские митинги, где Анпилов был одним из главных лидеров.
Думаю, в каспаровской идее «общего фронта» Виктор Иванович искал для себя новый шанс оказаться на волне истории — но менее всего его можно упрекнуть в амбициозности. Он был порядочным человеком и честным политическим партнером — и, конечно, не искал никаких компромиссов с властью (как это делали очень многие другие).
На конференции «Другая Россия» в 2006 г., которая собрала тогда практически всю реальную оппозицию, Виктор Иванович удивил яркой речью, в финале которой внезапно для многих сказал: «И, конечно же, подняв знамя демократии на общечеловеческую высоту, мы вновь займем подобающее место среди самых прогрессивных народов мира. И в первую очередь мы, конечно, станем народом оплота мира на планете. Мира. Мы хотим жить, мы не хотим убивать никого. Это все болтовня — революцию, не революцию. Дело не в том, что мы не хотим или боимся. Нет, русские не боятся умирать. Но мы не хотим смерти, сеять смерть. Мы любим жизнь. А для того чтобы не застыть, позвольте мне закончить словами одной из моих любимых поэтесс Виолеты Парра из Чили [здесь Анпилов начал декламировать по-испански, а потом сам перевел]
Мир лестница. Кто не поднимается, тот, значит, опускается. Я хочу, чтобы мой народ поднимался по лестнице прогресса, чтобы вместе пошли, вселили веру в народ. Что нет, он имеет право влиять на правительство, имеет право держать под контролем любую власть, включая президента. И президент обязан подчиняться воле народа. Нашей с вами воли«.
«Я Анпилова мало знал. Но вспомнилось, как Лимонов про него рассказывал. Первая половина 90-х, тщетные попытки Лимонова стянуть левых и правых радикалов в красно-коричневую коалицию. Долгие переговоры с Баркашовым, с Анпиловым. А все же на паранойе, все всех подозревают в злом. Лимонов с ними нянчился как с малыми детьми. На переговорах бывал дома и у Анпилова, и у Баркашова.
Так вот что интересно по воспоминаниям Лимонова.
Дома у Баркашова было очень мрачно. Полутемные помещения. Меч какой-то антикварный висит на настенных темных коврах. Женщины-тени, возникают из темноты, молчаливые — принести чашку, убрать чашку. Такое как бы, мордорское, Азия как она есть.
А вот у Анпилова дома напротив, было куда более светло и жизнерадостно. Иваныч с женой были улыбчивыми и шутковали, много говорили о Латинской Америке, кофе вкусный варили на западный манер. Такие как бы вполне прогрессивные левые интеллектуалы.
Хотя казалось бы. РНЕ косплеила итало-германские образцы в то время, то есть хоть и одиозные, но западные источники. Но никакого тебе улыбчивого харизматика с пирожными и ликующими белозубыми фрау. Азия, орда, полусумрак, переходящий в сумрак. А Анпилов вроде как реакционер, звал всех назад в совок, бабки его митинговые безумные, машут пионерскими галстуками и портретами Сталина. Но дома — улыбчивый добряк, кофе, разговоры за Никарагуа».