То, что русская политическая история на протяжении столетий колебалась подобно маятнику от «оттепели» к «заморозкам», было отмечено давно. Многие видят в этом историческое проклятие России – главную причину ее цивилизационных неудач. Вопросом, как вырваться из этой онтологической ловушки, задавался еще Чаадаев. Сегодняшние путинские «заморозки» неизбежно сменятся новой «оттепелью», однако есть ли шанс разомкнуть этот порочный круг? Или Россия обречена и дальше быть заключенной в эту парадигму? Этот вопрос мы задали политологу и журналисту
Какой точки зрения придерживаетесь вы, Дмитрий?
Двадцать шесть лет назад Александр Солженицын опубликовал свое знаменитое философское эссе «Как нам обустроить Россию?» В свое время этот трактат наделал немало шума, но вскоре, очень вскоре оказался заслуженно забыт – Солженицын ошибся. Как сапер. Россия в его трактовке, соединяющая Московию, Украину и Беларусь, не состоялась – семьдесят лет большевизма истощили саму суть того, что сейчас называют «русским миром», обессилили Москву духовно, истощили интеллектуально и физически. Украина отринулась, пойдя совершенно по другой дороге – в сторону Восточной Европы. А вскоре за ней, помешкав, медленно стала разворачиваться и Белоруссия. Сейчас мы видим, как из имперского дома, помятая и покореженная, униженная и раздираемая противоречиями, как из разрушенного борделя, выползает Украина. Ведомая диктатором, оглядываясь по сторонам, пока на четвереньках, медленно и осторожно вытаскивает себя Беларусь. И только Москва пытается удержать собой, своим дряхлеющим телом свод империи, мучительно подпирает гнилые балки, повязывая расползающуюся древесину стропил то георгиевскими ленточками, то ржавыми корпусами баллистических ракет, то китайскими веревочками со штампованными нательными крестиками. Империя, наследовавшая Византии, которая сама была симулякром великого Римского владычества, рушится. Но это не обрушение здания, нет! Она разрушается, как перезрелый гриб, уже гнилой, разъеденный червями и слизняками, уже извергнувший из себя спору новой жизни. Бывает такое – идешь по лесу, видишь – красавец-боровик стоит, крепенький, душистый, аппетитный. А когда наклонишься к нему – он прямо в руке превращается в комок слизи. Был красавец, и нет его. Сгнил на корню, слишком поздно…
Сегодня Россия — это форма без содержания. И форма эта — обман. И нынешняя конструкция рухнет, конечно. Всем интересно — когда и как.
Ваша аналогия со сгнившим грибом очень хороша. Однако вы же сами говорите про спору новой жизни. Да и сам гриб вторичен по отношению к грибнице…
Государство, причем любое – это вообще вторичное образование по отношению к огромной сети людей, с их взглядами, потребностями, желаниями. В свое время Абрам Самуилович Маслов пытался это как-то классифицировать, получилась теория, которую сейчас часто пытаются почему-то изобразить в виде пирамиды, которую сам Маслов никогда не представлял как систему ценностей человека. Но это весьма далеко от современных научных взглядов. Если вообще рисовать что-то графическое, иллюстрирующее политическую систему, получится именно гриб. Государство – это внешняя, видимая сторона жизни общества. В некоторых странах люди себя воспринимают исключительно как часть государства, а в некоторых – как общность, создавшую институты. И такие общества поразительно устойчивы. Ну, например, никогда ничего не изменится в Швейцарии. А в России, увы, государство – именно грибное тело. Оно требует у каждой клеточки грибницы, чтобы та чувствовала себя не самодостаточной, а частью гриба. И это – основная беда. Поэтому Россия и не установится никак, не самореализуется наконец, потому что на этой сеточке из миллионов людей, семей, ячеек все время вырастает какое-то гигантское госздание. Ну да, можем и Курехина вспомнить, он тоже что-то в этом духе придумывал…
Считается, что корень всех наших сегодняшних бед заключается в порочной парадигме, заданной октябрьским переворотом… А мне представляется, что октябрьский переворот произошел в рамках парадигмы, заданной при попытке перенести на огромную территорию принципы и схемы управления Византийской империей, смешав их с идеологией Орды, то есть оккупационной власти, системы «крыш», когда князь получает ярлык от условного Центра и собирает подати со своего народа, отправляя часть собранного наверх – в качестве платы за этот самый «ярлык».
При этом всех снизу доверху в этой схеме не интересуют развитие, прогресс, вообще ничего, кроме денег. Ну и еще оборона – чтобы не пришел иной, чужой, зловредный. То есть конкурент, позарившийся на чудесную возможность получать дань с городов.
И вот на эту ордынскую основу легла, очень удачно, имперская идеология, уже гнилая к тому времени, уже изъеденная историческими проигрышами, как некогда могучее дерево жучками да личинками. То есть с самого начала она закрепила отношения оккупационной власти и территорий кормления. Церковь, централизованная и слитая с государством воедино, требующая от своих прихожан абсолютной лояльности, «замороженная», непонятная прихожанам, то грозящая карами, то толкующая о любви к человеку, противоречивая своим огромным пантеоном святых, коллективистская, не нацеленная на инициативу и саморазвитие человека. Тупейшая система социального лифта, где практически нет места инакомыслию и любой попытке выделиться из общей серой массы, привела к совершенно особому положению элиты – полному противопоставлению внутри общества крохотной прослойки элиты и огромной массы безынициативных людей, которым с малолетства внушали, что все, что не разрешено – запрещено, что барин рассудит, что где родился, там пригодился, что без благословения нельзя предпринимать ничего. Ну, и центурионы достались в наследство, и успешно скрестились с монгольскими воинами секир-башка. Получилась вполне удачная система опричины-жандармерии-НКВД-КГБ-ФСБ.
И вот две эти парадигмы – ордынская оккупационная и римско-византийская система подавления инициативы – и спровоцировали 1917 год. Который просто был взрывом. Кто организовал этот переворот? Мы ведь прекрасно понимаем, что власть оказалась у той группы, которая была свободна от православного воспитания и крепостной (то есть римско-вавилонской) идеологии. Но генетическая национальность Троцкого, Ленина, Сталина, Дзержинского и остальных тут ни при чем: это просто было инфицирование властного византийско-ордынского тела Российской империи новой кровью. Через десять лет все стало возвращаться, а через двадцать так и вовсе вернулось к нормальной для Российской империи оккупационной власти. Ну, вместо икон повесили портреты Ленина, вместо храмов сделали клубы, вместо проповедей – партсобрания, и так далее… Империя восстановилась в своей привычной парадигме. И чем больше большевики орали, что они стоят новый мир, тем сильнее их новый мир вписывался в ордынско-византийское прокрустово ложе – проклятье и беду для народов, оказавшихся на этой несчастной земле – от Ленинграда до Владивостока.
Революция 1991 года произошла ровно по той же причине, что и в 1917 – коммунистическое управление СССР было совершенно таким же, как и при царе-батюшке. Горбачев ведь чем-то очень похож на Николая Второго – он так же самоуверен, так же доверчив, так же малообразован по большому счету и, увы, не умен. Хотя человек замечательный, да и сделал для человечества немало. Я вообще считаю его самым великим политиком ХХ века. Ну, после Маргарет Тэтчер, Черчилля и Рейгана…
Но все-таки будет несправедливым не отметить тот факт, что страна, особенно с конца 19 века, стремительно изменялась. И нельзя сказать, что не было сделано никаких попыток избавиться от того наследия, которое вы называете оккупационным и ордынским..
Эти попытки происходили в 1861-м, когда отменили крепостное право, в феврале 1917-го, в 1991-м, когда был распущен СССР. Но тут же все возвращалось назад. Это такая память металла – отливки из некоторых сплавов при нагреве становятся пластичными и принимают любую форму. А как только температура понижается, сразу возвращается к той форме, в которой была отливка. Очень интересный эффект. Вот Россия такой сплав – всегда, после любых катастроф и катаклизмов возвращается в форму деспотии.
Но вернемся опять к хронологии.
Итак, в 1991 году снова некая группа людей, отрешенная от власти, лишенная идеологических догм, открытая и относительно честная, проникает во власть, инфицируя собой систему управления, которая мгновенно заполняется им подобными или мимикрировавшими под них. Сейчас их совершенно ошибочно называют демократами, сислибами и так далее. Вернее было бы их назвать вирусной массой-91. Они были РЕГИОНАЛИСТАМИ. Основная часть была нацелена не на центральное управление остатками империи, а своими городами, республиками и областями. И СССР в 1991 году разваливался бы все дальше и дальше, дробясь на мелкие кусочки, уделы и наделы. Но в какой-то момент стало ясно – если еще чуть-чуть раздробится, начнется бунт уже не против коммунистов, а против регионалистов. И они стали договариваться друг с другом. Это был 1991 год, когда стало понятно, что в стране нечего есть, нечего курить, нет главного – водки для мужиков и молока для детей. И вот тогда начался торг с Западом. Именно тогда Ельцин пообещал американцам в обмен на «ножки Буша» закрыть военную базы в Южной Азии, прекратить поддерживать режим Кастро на Кубе, отказаться от химического оружия, открыть космическую программу для совместной с Америкой эксплуатацией имевшихся разработок. Пустить в приватизацию представителей американской разведки в качестве кураторов. Много чего тогда было отдано.
Но самое главное и самое очевидное – США и Европа согласились «принять» новую конфигурацию России только в случае соблюдения трех условий: если атомное оружие окажется в одних руках, будет свезено со всех сторон в РФ и никогда не будет использоваться даже в испытаниях. Если все территории России будут под жестким контролем центра и на карте мира внезапно не возникнет 50 новых государств. И если все будет происходить в рамках демократического процесса при соблюдении законов и конституции. (Обратите внимание, что именно это всячески сегодня выполняется, кроме последнего).
И Ельцин тогда пошел ва-банк и взял на себя эти обязательства. Американцы открыли кредиты, в страну полились рекой спирт «Рояль», водка «Зверь», поплыли пароходы с сигаретами «Магна», замороженными окорочками и банками сухого молока. Бунт отменился. Напряжение стало спадать. Но губернаторов и «президентов» субъектов федерации пришлось уговаривать остаться в Единой России. И Ельцин, как кровь от крови и плоть от плоти ордынско-византийской системы, тогда послал такой месседж начальникам территорий – мы не трогаем вас, делайте что хотите, хапайте, как хотите, но мы возьмем то, что вы сразу не сможете освоить.
Многие видят в этом неиспользованный шанс превращения России в подлинную федерацию – своего рода соединенных штатов, – и задаются вопросом, почему этот шанс не был реализован?
Ответ лежит на поверхности: соединенные штаты – союз государств, объединенных некими принципами. В удачных союзах, таких как США, есть идеология, вспомните истоки американской государственности – все началось с «биллей о правах». А в России 1990 года права человека были пустым звуком, правозащитники оказались слабыми или заведомо скурвившимися, то есть изначально работавшими на КГБ. Губернаторы-мэры-президенты с самого начала новой политической эры в основной своей массе были ориентированы на захват ресурсов, а не на людей. Население мало интересовалось своими реальными правами, свободами и демократией – подавляющее большинство готово было «искать врагов», причем половина их видела в «демократах», вторая половина – в «коммунистах».
В этой «холодной гражданской войне» родилась конфигурация современной Российской Федерации, где политический режим называется «демократура» – диктатура, мимикрировавшая под демократию. Именно из-за того, что «новому политическому корпусу» начала девяностых было глубоко плевать на людей, и получилась эта ситуация.
Россия при Ельцине вновь выстоилась по-ордыски, а не по-американски, потому что у нее не было человеческой подоплеки, а была только материальная, ресурсная. Как вообще во всей ордынско-византийской матрице.
Для союза государств необходим союз народов. А какие принципы объединяют дагестанцев и тувинцев? Якутов и жителей Карелии? Только «деды воевали» и «Абамка чмо». Ну, и Путин как фигура синтетического вождя. Вот почему штаты в России вообще маловероятны, слишком разные, диаметрально-противоположные в России регионы. В России сегодня невозможна такая мобильность, когда сегодня ты успешно работаешь и можешь чувствовать себя дома в Москве, завтра – в Чечне, послезавтра – в Бурятии. Точнее, возможна, только в случае, если ты боец, служишь в ОМОНе (Нацгвардии). СССР создавался как государство из 15 штатов. Как только центр ослаб, «штаты» сразу разбежались. И если бы Ельцин тогда предложил республикам, областям и крупным городам права государств, через год он был бы президентом Садового кольца. Но вернемся к хронологии событий. Тогда собственность была разделена на региональную и федеральную. Началась приватизация и реформа. И региональную собственность приватизировали губернаторы, делившиеся с Кремлем, а федеральную – Чубайс, также связанный с семьей Ельцина, с ее дочкой и мужем дочки.
Единая идеология разрушилась, и Россия стала походить на приличное общество – в людях появилась инициатива. Правда, все во многом зависело от воспитания: Володя Яковлев газету «КоммерсантЪ» придумал, а Володя Кумарин – тамбовское сообщество.
И мы все понимаем сейчас, что именно первая половина 90-х в России была самым свободным периодом за всю ее историю
И что произошло потом? А все стало возвращаться в привычное для страны состояние. Прошло пятнадцать лет, и мы снова видим всю ту же «идеологию»: «не моги без начальства ничего делать, кругом враги, сиди, где родился, слушайся начальства, проси благословения на каждый шаг, не бунтуй!» И причем тут «парадигма 1917 года»?
Вопрос не того, что будет после Путина. Это и так понятно – будет очередное размягчение ордынско-византийского панциря, сковавшего нацию. Опять что-то вырастет, какое-то «государственное тело». И снова все будут радоваться красивому крепенькому грибочку, стремительно поднявшемуся под теплым солнышком мирового доброжелательного внимания, возможно, даже помощи. Но поскольку скорость истории все возрастает, то, скорее всего, ненадолго. И потом – опять такая же фигня, как всегда.
Вопрос – как не допустить этого? Как снять это проклятье? Что сделать? Вот это сейчас то, о чем нам надо всем думать. Конечно, нам придется пересмотреть все культурное ядро, чтобы увидеть, где и в каких крохотных клеточках сидит ордынский вирус. В каких мультиках и сказках, в каких стихах и поэмах, романах, кинофильмах и песнях. И это вызовет очень горячие споры в обществе. И мало кем поначалу будет понято. Возможно, единицами. Остальные возмутятся: Пушкин – наше все! Толстой и Достоевский – главные писатели! Чайковский и Стравинский, Чуковский и Высоцкий! А ведь нам придется пересматривать всю систему образования, если мы хотим прервать эту череду реинкарнаций тупых восточных деспотий в России.
Но с образованием как-то попроще, есть методики разных стран, успешно впитавших в себя многокультурность и эффективно учащие детей самих искать нужную информацию и ничего не принимать на веру. А вот что делать со страной? Как разрушить систему взимания дани с территорий? Вот это вопрос отнюдь не простой – сама Россия, хоть с Путиным во главе, хоть с Навальным, хоть с какой-нибудь обезьяной в маршальской фуражке, – не сможет выпутаться из этого.
Тем более, при условии не менять территориально-политическое устройство и не выпускать атомную кнопку. Ядерное оружие сейчас – проклятье России.
Страна – заложница каких-то фаллоподобных железяк, готовых вылететь из каких-то темных нор, и извергая пламя, с вонью и диким ревом унестись в сторону мирно спящих городов. Лучших в мире! Оруэлл, Кафка, Хофманн и Фрейд ворочаются в гробах
Продолжение следует
Беседовал Федор Клименко