Каждый день езжу на работу на трамвае (12 остановок, 20-30 минут), и тоже вижу архаизацию народа. По пути у меня ещё и Свято Данилов монастырь, паломники часто кричат в трамвае об Антихристе и последних днях.
В четверг утром один дедушка, выходя из вагона, перекрестил всех нас со словами «Братия и сёстры, прощаюсь с вами, ибо грядёт атомная бонба».
В целом чувствуется такой обобщённый 1916 год.
оригинал —
автор — Павел Пряников
Трамвая не было сорок минут. Так как этот маршрут ходит практически от ММКВЯ до моего дома, я упрямо ждала. И со мной ещё человек сто. В первый пришедший трамвай мы все не поместились, зато утрамбовались во второй, пришедший через полчаса. Пассажиры, утрамбовавшиеся в трамвай остановкой раньше, долго не хотели тесниться, чтобы в салон поместилась детская коляска. Никакие увещевания не помогали, кто-то крикнул «Совести у вас нет!», а в ответ донеслось: «Нет, и что?»
Ехали в страшной духоте и тесноте.
Седой мужчина громко обсуждал певицу Пугачёву и её любовников (у него нашлось немало собеседников, поддержавших тему).
Спавший молодой бродяга бился головой в окно. Пока трамвай ехал, это было неслышно, но на остановках раздавался чудовищный стук (и становилось понятно, что бьётся он головой не из-за движения трамвая).
Две толстые тётечки громко обсуждали Украину: «Да, нам нелегко, но мы в своей стране живём, а они давно под Америкой!» «Под Америкой, под Америкой», — поддержали их со всех сторон.
Дама в вязаном платье достала из пакета книгу «Афоризмы Сталина. Вождь народов шутит» и стала зачитывать вслух анекдот про Чкалова, который выпил со Сталиным на брудершафт, и ему ничего за это не было.
Полубезумный старик вещал о том, как обезьяны рожают и торгуют своими детёнышами. Все стали прислушиваться, пока не поняли, что речь – о мигрантах (горячая тема, волнует наш народ больше, чем отменённые автобусы и трамваи, которые ходят раз в час).
Кто-то (кого я не могла разглядеть) громко рассказывал, как на днях в Сокольниках столкнулся с мэром («Я Собянина видел! Нет, вы представляете? Видел Собянина!»)
Всё это время седая благообразная женщина, сидевшая рядом со мной, что-то шептала себе под нос, прикрыв глаза так, словно ей было больно. И когда рассказчик про «обезьян» выкрикнул что-то громкое (из серии «мы и обезьяны»), она вдруг отчётливо произнесла: «Ужас. Кошмар».
А ведь и правда – ужас и кошмар.