Из очень талантливого политика, смелого, отчаянного, расчетливого и перспективного, из политика, у которого что-то получается, что-то не получается, Навальный превратился за этот год – в совсем другого. Он превратился в национального героя, человека истории.
Как Солженицын, выживший и вышедший из рака, оказался жителем другого измерения – того же видимого житейского пространства, но в другом измерении – измерении собственного предназначения, так и недоотравленный Навальный, выйдя из комы, оказался обитателем другого измерения, в котором действуют иные логики, где страх и ярость поменялись местами.
Тут нет никакого преувеличения. Порядки несвободы создаются и закрепляются десятилетиями. Десятилетиями одни люди, чтобы компенсировать свою некомпетентность, ограничивают свободу других людей, нанимают тюремщиков, киллеров, тысячи солдат и опричников, пишут законы про то, что нельзя, и заставляют детей в школе зубрить их наизусть. Они переписывают историю и запрещают воде течь вниз. Они раздают деньги с ладони, а потом собирают тех, кому раздали деньги, на форумы и с удовольствием смотрят их кошачий концерт. Они создают четкую систему стимулов: вот здесь – бары, лофты, карьеры, пляжи, вот здесь – тебе дадут железной трубой по голове, и никто не вспомнит, что ты был. И это работает.
Пока не является кто-то, выпадающий из этой логики, у кого страх и ярость поменялись местами. Это бывает следствием случайности, неверного расчета, это, по сути, своего рода социальный аутизм, помноженный на мужество и непреклонность. Но это вызов «системной несвободе», на который у нее нет хорошего ответа. Потому что он уже жертва в той логике, в которой система его способна в жертву превратить. А в той «неправильной» логике, в которой герой мыслит себя, он остается победителем. И чем больше ударов наносится жертве, тем выше цена этой парадоксальной убежденности.
Герой совсем не во всем и не всегда герой, и в своей следующей роли он совсем необязательно окажется столь же исключительным и единственным. Он, как правило, раздражает современников, провоцируя и обесценивая их «зоны комфорта». Не все могут позволить себе столь неконвенциональный выбор между лофтом и железной трубой. И люди, и режим ищут его поступкам какие-то хитроумные объяснения, стараясь восстановить системность логик несвободы.
Социальная жизнь людей подчинена институтам (правилам). Удивительным образом, адаптируясь к правилам, люди склонны их защищать, даже если изначально это был навязанный и неоптимальный, неудобный выбор. И этот механизм навсегда лишил бы их возможности выбора, если бы в социальном устройстве не было предусмотрено место для Героя.
Алексей, с днем рождения! Миссия выполнима.