Мы публикуем пятое по счету интервью из цикла «анатомия путинизма», в котором политический аналитик и журналист Дмитрий Запольский рассказывает о роли интеллигенции в целом (и журналистов в частности) в становлении путинского режима. Запольский утверждает, что «думающий класс» разделяет ответственность за приход к власти Путина наравне с чекистами и бандитами.
Дмитрий, в прошлых материалах цикла, посвященного становлению путинизма, мы много говорили о политико-административных корнях этого феномена, о спецслужбах и бандитах. Но очевидно не меньшую роль в этом сыграли (и играют) представители интеллектуального слоя, интеллигенция, а особенно — то сообщество, которое во всем мире принято называть «четвертой ветвью власти», журналисты.
Можно ли сказать, что интеллигенция несет ответственность за то, что с нами произошло?
Да, бандиты и чиновники девяностых сами не могли полностью «выветрить» настроения общества, готового к переменам и почти вставшего на европейский путь. В процессе поворота страны на тот путь, который сейчас поддерживают многочисленные «запутинцы», огромную роль сыграли «деятели культуры», обслуживающие властные сословия и, само-собой, журналистика. И это не пустые слова и не литературный штамп: с самого начала путинской эры, еще даже на закате ельцинского правления, Кремль предпринял огромные системные усилия по ликвидации любых очагов свободомыслия. Успешно отработав выборы Ельцина на второй срок, Кремль стал повально ставить под контроль прессу и культуру, образование и несистемную оппозицию. Участвовали в том наступлении все силы, подконтрольные власти — спецслужбы, ведомства, контролирующие распространение сигналов электронных СМИ, власти городов и областей, бандиты, воры, творческие союзы — короче, вся королевская рать.
В какой момент нашей истории начался этот процесс?
Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется сделать небольшой экскурс в историю: еще во времена перестройки, когда партийный контроль над прессой стал ослабевать, а цензура уже не могла в полной мере контролировать прессу и культуру, КГБ предприняло колоссальные усилия по массовой вербовке журналистов, режиссеров, деятелей искусств.
В конце восьмидесятых стало можно издавать независимую прессу. Но ведь для этого нужна не только пишущая машинка: газеты печатаются в типографии, требуется бумага и производственные мощности, для телевидения и радио нужны передатчики, студии, технический персонал. Вот именно это стало предметом контроля КГБ. В «поле» вышли оперативники «Пятой линии» (с конца восьмидесятых эта служба стала называться «Управлением «З» — «Защита конституционного строя»). Вербовочные подходы были незамысловаты — КГБ предлагал свои услуги по «налаживанию горизонтальных связей»; под контролем спецслужбы сводились редакторы, журналисты, издатели, директора типографий, те, кто контролировал фонды на бумагу (вспомним, что все материальные ресурсы в СССР распределялись через Госплан, просто так купить бумагу было невозможно, но через структуру, имеющую «фонды», можно было приобрести тысячи тонн бумаги за сущие копейки). Таким образом, весь книго-журнально-газетный бум конца перестройки оказался под контролем КГБ. И это очень важно сейчас осознавать, если мы спрашиваем себя: как получилось, что «перестроечный» всплеск свободы слова начал задыхаться к концу девяностых, а к началу нулевых и вовсе сошел на нет. Но помимо газет была электронная пресса. И возникали частные телекомпании. Им было еще сложнее: помимо вещательной частоты, которую необходимо было получать в полувоенных-полуособистских конторах типа «Комиссии по контролю за радиочастотами» (прообраз нынешнего Роскомнадзора), нужно было еще заказать передатчик на военном заводе. А там владельцы уже напрямую сталкивались с военными особистами. И вели беседы. Естественно, платили деньги, но еще и договаривались о «взаимовыгодном сотрудничестве».
Если же заказчик этого передатчика обещал одно, а делал другое, то завод при очередном техобслуживании передатчика (а это по регламенту происходило почти каждый месяц) мог просто подменить один из блоков на дефектный — и через пару недель передатчики выходили из строя. Таким образом, к середине девяностых почти сто процентов менеджмента прессы были поставлены под контроль спецслужб. Тут надо сделать очень важную оговорку — КГБ почти ничего не просил взамен, напротив, всячески обещал помогать. Подкидывал информацию, налаживал взаимодействие с коллегами «по горизонтали», помогал добыть архивные документы, предупреждал о возможных конфликтах интересов. Иногда находил спонсоров из числа «своих» предпринимателей. «Перестроечная» пресса на уровне менеджмента была полностью «выращена» в парниках КГБ — и это давно не секрет. Рядовые журналисты, естественно, не знали об этом, но «продвинутые» задавали себе вопрос: как это вдруг у нашей редакции появилось свое здание, аппаратура на миллионы, какие-то передатчики, какие-то студии… Но КГБ вплоть до середины девяностых никаким образом не вмешивался в редакционную политику, действуя по принципу Мао — «пусть расцветут сто цветов», главное, чтобы мы знали и держали нити управления. И еще один важнейший нюанс: пресса с конца восьмидесятых до середины девяностых была напрочь защищена от всяческого финансового контроля: деньги за рекламу и продакт-плейсмент текли рекой. Редакции богатели, менеджеры получали огромные деньги, приобреталось оборудование, типографии и студии, машины и все такое.
Вы считаете, что все «перестроечные» издания были под колпаком КГБ?
Да, я именно так считаю. И «Огонек», и «Московские новости», а позднее и «Коммерсант» курировались прямо из ЧК. Поскольку перестройка организовывалась сверху, то КГБ получил команду обеспечивать «гласность» — и делал это своими погаными методами. Возможно, именно это участие спецслужб в горбачевской «демократизации» и привело к тому результату, который мы сегодня видим: как только сменились векторы, так вся «независимая» пресса с радостью раздвинула ноги, вожделея «твёрдую» руку или иную часть государственного тела. В том-то весь парадокс: с самого начала никакой независимой прессы не было — это был большой пузырь. Сперва его воспринимали на Западе как силу, потом разочаровались: там сегодня никто не верит русским журналистам. Ну, или только убитым верят. Политковской, например… Насчет «Коммерсанта» немного особая история — Володя Яковлев все-таки был сыном главного журналиста СССР. Но и в этом издании, конечно, была информация из спецслужб. Владимир рассказывал мне, что в какой-то момент он был вынужден продать издательский дом, так как совершенно потерял механизмы управления и уже не понимал происходящие внутри «Ъ» процессы.
Обратный процесс шел в государственных телекомпаниях — их банкротили целенаправленно, так как там были «творческие» коллективы, управлять которыми спецслужбы не могли.
Какие коллективы вы имеете в виду?
Главным образом сидевший как кость в горле у власти петербургской Пятый канал, но уничтожили не только его — была ведь и вторая всесоюзная программа, которая занималась учебными передачами, научно-популярным вещанием. Ее тоже пустили в расход: слишком неуправляемыми были сотрудники. И материальную базу передали НТВ. Кстати, поначалу НТВ вещало на частоте Пятого канала, пока не переехало на освободившуюся после разгона научно-популярного вещания «третью кнопку»
В девяностых я столкнулся с Филиппом Бобковым, легендарным заместителем Крючкова, генералом КГБ, работавшим тогда на Гусинского в его группе «Мост». И задал ему этот вопрос: почему КГБ создавало независимую прессу. «Заповедь советского политрука: не можешь предотвратить пьянку, возглавь ее!» — ответил генерал Бобков
Но примерно с середины девяностых в «независимую» прессу хлынули совсем шальные деньги. Начались повсеместные выборы. И в течение года все телекомпании оказались под крышей бандитов.
Произошла эта «бандтитизация» очень стремительно: буквально в течение полугода. Была большая воровская сходка. Директива была такая: во всех регионах, где есть «независимые» СМИ, имеющие хоть какое-то влияние, нужно взять их под полный контроль. На это были выделены деньги Березовского, причем, финансировал не сам Борис Абрамович, а через Бадри Патаркацишвили и Сергея Лисовского. Там, где денег не хватало, были пущены в ход квоты на вывоз нефти. То есть «смотрящие» в городах могли продать на экспорт через подконтрольные фирмы нефтепродукты, а вырученные деньги пустить на решение «телевизионной задачи». У Березовского был «консультационный штаб», в него входил Невзоров, Доренко и еще ряд известных журналистов.
Особенное внимание было уделено Санкт-Петербургу, где обязанности «смотрящего» выполнял Костя Могила, Константин Карольевич Яковлев, человек весьма своеобразный, слывший романтиком, неким Робин Гудом. Костя взаимодействовал с Цеповым и через него имел выход на Путина. Роль самого Путина в этой истории весьма скромная. Но все телевидение Санкт-Петербурга и почти вся печатная пресса быстренько оказались в руках Могилы. Оставался только телеканал «Русское видео», но о нем — отдельный рассказ. Трагически погиб в дорожной аварии Андрей Балясников, создатель и директор телекомпании «Региональное телевидение», набиравшей тогда телеаудиторию в городе и области по экспоненте, акции выкупил Костя Могила. Без сопротивления свой «телеканал 36» продал ему бывший хозяин Федор Столяров, сам не чуждый в то время криминальной культуре страны. В руках «яковлевских» оказался 22 канал, вещавший на дециметровых волнах. Внезапно нападению в своем подъезде подверглась Белла Куркова, легендарная «прорабша перестройки», руководившая государственной телекомпанией «Петербург». В больничную палату с букетиком роз тотчас же примчался Костя Могила, предложивший ей всяческую помощь и защиту. И вся реклама на канале сразу попала под контроль Могилы. А «Русское видео» свалилось в долговую яму, причем кредитором был Кумарин. И компания вещала под двойным контролем — с одной стороны, в кабинете восседал директор «от тамбовских», а напротив через лестничную площадку — «президент компании» Михаил Мирилашвили. В театрах и на киностудиях тоже повсеместно появились «директора» характерной наружности. В относительно независимых программах, имевших поддержку зрителей, появились продюсеры, взявшиеся добывать деньги на производство. Один такой парень сейчас стал крупнейшим в России ресторатором. Мало кто знает, что раньше он носил грузинскую фамилию, был довольно плотно связан с мафией, причем с момента своей службы в конвойных войсках. Я не стану раскрывать инкогнито этого персонажа, дело давнее, человек хороший, да и бизнес поднял колоссально-успешный. Он сегодня очень знаменит. Только вот категорически не желает фотографироваться… И в принципе он единственный из той плеяды, выпутавшийся «вчистую», сменив имя, внешность, вообще все… Правда, начал он «перерождение» еще в конце девяностых, когда у него возник конфликт с Могилой, и тот, говорят, даже успел нанять киллеров.
Кстати, его сеть ресторанов уже всемирная, есть в Лондоне, в NY, во многих странах. Реально крутая сеть…
Кстати, тот ресторатор, которого вы упомянули — это не главный ли российский троллезаводчик Евгений Пригожин?
Тот ресторатор не Пригожин, нет.
А кто?
Конь в пальто. Не скажу. Пусть, лучше народ голову поломает… Ни за что никто не догадается. Кроме тех, кто и так в курсе. Да и мало ли кто в свое время в бандитские игры играл?
Вы говорите о деньгах, которыми распоряжался Березовский – чьи эти были деньги? То, о чем вы говорите, не подразумевает стихийности – скорее, хорошо организованную кампанию. Кто отдавал приказ на проведение такой кампании?
Идеологом этого процесса, по моим сведениям, был Чубайс. Именно он убеждал Татьяну Дьяченко, что пресса должна быть абсолютно контролируемой. Ну он-то из семьи комиссара-политрука — и важность пропаганды всегда осознавал. Видимо, именно дочка Ельцина дала такое поручение Березовскому, а тот уже скоординировал с воровской братией и своими людьми в органах. Деньги выделял и сам Березовский, но ведь понятно, что в ту пору прекрасную ничего просто так не делалось: Борис Абрамович что-то просил у семьи Бориса Николаевича. И получал. Я спрашивал у Кости Могилы — чьи деньги? Костя говорил: считай, что Бадри Патаркацишвили и Лисовского. А что, Березовского нельзя упоминать всуе? Нет, дело не в этом: деньги не совсем его.
Надо понимать, что громкие убийства журналистов, такие, как убийства Дмитрия Холодова и Влада Листьева, напрямую были связаны с процессами, о которых вы говорите? Кстати, какую роль КГБ играл в том «консультационный штабе», о котором вы упоминаете?
Нет, я уверен (а анализом этих фактов посвящены многие годы), что к громким (именно громким!) убийствам журналистов в 90-х КГБ не имел прямого отношения, как и власть в целом. Это непопулярная точка зрения, куда проще следовать конъюнктуре и говорить обратное, но, тем не менее… Холодова убили явно военные, так как он «копал» вопросы приватизации имущества, вывозимого из Германии. И это давно не секрет, что там был замешан Павел Грачев, легендарный «Паша-Мерседес», бывший министр обороны, стрелявший по Белому Дому в 1993 году. Убийство Листьева трудно назвать «убийством журналиста», он все-таки был на момент своей гибели руководителем главного телеканала страны, где крутились миллиарды долларов рекламных денег. И даже убийство Политковской мне не кажется делом рук спецслужб: там вовсю торчат уши чеченцев, что тоже ни для кого не секрет. Но я считаю, что убийство Политковской, убийство Старовойтовой — это «технологии» воздействия, попытки дестабилизации ситуации, определенные «месседжи», — как, кстати, и убийство Бориса Немцова. А вот пропавший без вести питерский журналист Максим Максимов был убит ментами, которые заманили его якобы для передачи интересной информации и спрятали труп так надежно, что до сих пор останки не найдены.
Если мы говорим о технологиях воздействия, то ГБистам, которые по вашим же собственным словам смоделировали, а где-то и модерировали процесс, нужен был результат: а как и в результате чего этот результат достигнут? С помощью телекиллеров типа Невзорова и Доренко, настоящих киллеров тамбовских или чеченских — не суть важно?
Да, разумеется, технологии были не принципиальны. Еще раз подчеркну — у ЧК-КГБ-ФСБ есть четкий почерк: они не любят громких убийств, у них это как бы непрофессионально, не по понятиям. Они устраняют тихо, для них особый шик — когда смерть выглядит абсолютно естественной. Инсульт, инфаркт, сердечный приступ… Если кого-то КГБ хотел устранить, применяли яды, как это произошло на «Русском видео», где за короткий срок были отправлены на тот свет аж семь сотрудников телекомпании. Приступ астмы, внезапный инфаркт, потеря сознания за рулем и автокатастрофа. Все делалось технично. Зачем лишний шум? Так же технично потом устранили Юрия Щекочихина, Рому Цепова. Только с Литвиненко вышла накладочка…
Вообще, в период, о котором я говорю, был тотальный запрет на любые наезды и любые формы очевидного давления на журналистов и вообще деятелей культуры и искусства.
Что касается роли Березовского, можно анализировать его прямую связь с гибелью Листьева. Ну и всем известно, что он очень тесно общался с чеченскими бандитами, выкупая пленных, заключая сделки «по бартеру», причастность его «штаба» к гибели Хлебникова тоже ждет своего расследования. Наезд на «Русское видео» организовывал именно он и его штаб. И это было именно потому, что телекомпания сохраняла независимость от Кости Могилы как «смотрящего». То есть пошла против ветра, легла под других бандитов, Березовскому не подконтрольных. Интереснее, кто был главнее в этом тандеме — Березовский или чекисты? Кто заказывал музыку?
Наверное, не о том, кто был главнее, речь идет, а о том, что частные интересы могли оказывать серьезное влияние на корпоративную политику…
Ну конечно, — цели были разные: Березовского интересовали деньги и понты, он ведь был слегка «повернут» именно на идее собственной гениальности в плане производства интриг. Чекистов интересовало собственное будущее: они бились за самовыживание, редупликацию своего омерзительного, нечеловеческого ДНК, деньги для них были лишь приятным бонусом. Мне в ту пору доводилось общаться с «представителями штаба Бориса Абрамовича» в погонах. Ребята были специфические, кокаин поглощали килограммами. Считали себя рыцарями, носителями сверхценностей. Не останавливались ни перед чем, каждый думал, что он «маленький березовский». И что спасает страну черт знает от чего. При этом вели себя они очень глупо, их было легко переиграть, как наивных котят. Например, во время президентских выборов, когда Зюганов явно опережал Ельцина, приезжали ко мне домой целой бригадой, пытались заставить «утопить» в прямом эфире лидера КПРФ. Привозили список вопросов, которые, по мнению Коржакова, должны были в пух и прах развенчать идеи коммунизма. Сулили деньги и возможность «возвыситься», пугали и убеждали, льстили и угрожали. До сих пор где-то валяется визитка одного такого деятеля со смешным до слез именем: Евгений Бонько. Почти как Лена Головач… Я взял у них список вопросов, прочитал. Пообещал, что непременно их задам Геннадию Зюганову. И задал. Правда, перед прямым эфиром я показал вопросы своему герою. Написав на листочке «Личная просьба утопить вас именно так». А в эфире внезапно оказался еще один ведущий: Сергей Курехин, срочно приехавший на студию по моей просьбе. Зюганов не подозревал, что весь город обхохатывался, когда Сергей, прославившийся мемом «Ленин-гриб», задавал лидеру КПРФ на полном серьезе свои вопросы. Много было тогда приколов. Правда, все они отчетливо пахли кровью… Сейчас-то я понимаю, насколько рисковал тогда…
https://www.youtube.com/watch?v=dCG16qB0am8
А что вы можете сказать о других «инженерах человеческих душ»? Я имею в виду представителей творческого цеха. Насколько велика их вина в случившимся?
Предвыборная кампания Ельцина показала, что почти вся интеллигентская и эстрадная тусовка с радостью готова услужить власти за черный нал. И это неспроста. С конца восьмидесятых все знающие люди видели: артистам позволено все — получать наличку, не платить налоги, заказывать свои «ротации» на радио и телевидении, устраивать концертные туры, не делясь ни с кем. Ни государство, не спецслужбы, ни бандиты — никто не трогал арттусовку, несмотря на очень большие деньги, крутившиеся в нарождающемся шоу-бизнесе. Даже наркоконтроль, подведомственный в ту пору МВД, не трогал оборот кокаина. Бывало, что трясли ночные клубы, я помню, в середине девяностых была серия серьезных наездов в Петербурге на кокаиновые вечеринки. Но никогда не трогали артистов. Это была установка сверху. Помню, как при мне однажды на такой вечеринке начальник охраны Собчака вытаскивал задержанную СОБРом Ксюшу. Сейчас он стал главой Нацгвардии. А вечеринка была по случаю концерта группы «Агата Кристи», тексты для которой писал не менее известный Сурков. Такие вот случаются забавные жизненные рифмы.
В театрах и театральных вузах царила поразительная атмосфера: все деятели культуры считали, что и дозволено все — воровать бюджеты, получать откаты, распоряжаться персоналом, как крепостными. И это была совершенно четкая установка: вы не лезете в политику и обслуживаете власть, когда надо. А мы разрешаем вам делать что угодно — что с вас, клоунов, взять? В Петербургской консерватории, например, было два бюджета: студенты-иностранцы платили сто долларов в год бухгалтерии, а тысячу или две — в фонд, контролируемый ректором. Все об этом знали, никто не возражал. В Академии театрального искусства, где я преподавал четыре года актерское мастерство будущим телеведущим, один профессор набирал на свой курс студентов-иностранцев на бюджетные места, предназначенные для российских граждан. Что, в сущности, было просто прямым хищением из бюджета. Но опять-таки, никто даже не возмущался: вся «культурка» была в особых условиях почти официальной индульгенции — мы вас не трогаем, но любой шаг в сторону, и вами займутся. Такая же система была и на телевидении. Поэтому, когда в середине девяностых наметились выборы, все без исключения крупные телеканалы стали организовывать «ностальгию» по СССР. «Старые песни о главном», серия «социальной» рекламы, где воспевались некие «особые традиции», а на самом деле махровый совок. И получилась удивительно выгодная для гэбухи ситуация — все, кто имел хоть какие-то моральные принципы, вынуждены были уйти в «свободное плавание». Выживали в нем единицы. А остальные продавали свою душу дьяволу за черный нал в валюте и возможность свободно нюхать алкалоиды колумбийского кустарника. Кое-кто умудрялся работать только за «натурпродукт», получая гонорары развесным крэком. Вся арттусовка к концу девяностых скурвилась и снюхалась до безобразного состояния. Кто-то нашел в себе силы завязать с наркотой и уехал за границу, кто-то смог найти другую профессию… Самые циничные сменили творческую профессию на прямую работу в сфере политтехнологий.
Получается, эта гальванизация советского трупа тоже была частью чекистского проекта?
Эта гальванизация трупа СССР была, конечно, организованной кампанией. И происходила синхронно на разных телеканалах. Заказчик тестировал настроения, пытался проверить, насколько ТВ-пропаганда может работать на политтехнологию. Кстати, сразу после этого на ТВ стали снимать (на деньги продюсеров) длинные сериалы про «хороших ментов» и про то, что законы соблюдать не надо, если есть понятия. Вспоминаете? Естественно, за этим стояли чекисты. Переход власти к нынешней камарилье готовился очень давно.
И когда я размышляю над тем, почему сегодня в России почти нет хоть сколько-нибудь приличной музыки и кинофильмов, прихожу к выводу, что это издержки именно той целенаправленной борьбы, которая началась в конце восьмидесятых. Иногда достаточно дать полную свободу какой-то части социума, чтобы она сама себя съела. С российской интеллигенцией произошло именно так. Я не про свободу творчества, я про свободу от любых форм ответственности и любых человеческих законов.
Но ведь были и исключения. Можно привести в пример не так уж и мало сильных кинокартин, и телепрограмм — те же «Куклы», к примеру…
Были оазисы совести. Спонтанно возникавшие посреди того же НТВ. Но все мы помним, как потом «уникальный журналистский коллектив» сожрал сам себя. Едва только хитроумные интриганы поманили пальчиком, обещая создать некий новый телеканал ТВ-6.
Потом по такой же схеме разрушали множество хороших начинаний: некий олигарх (Чубайс, Березовский, Прохоров) начинает какой-то проект, объединяет вокруг себя потенциальных лидеров общественного мнения, раздает нал, организует промоушн — и в самый интересный момент «соскакивает» с темы. Что с телевидением, что с газетными холдингами, что с политическим партиями — схема одна.
А какой смысл в этом?
Создать имитацию. Погасить пыл. Выявить потенциальных активистов оппозиции и подкупить. А потом, когда они окажутся на крючке, шваркнуть. Обычная схема.
Пахнет серой: похоже на какой-то магический, вампирский ритуал…
Да. А разве вы только сейчас этот аромат почувствовали? По-моему, все давно уже понятно. Ситуация, которая сейчас в России, имела внятные предпосылки. Это результат предшествующих десятилетий. Россию не просто кастрировали, у нее вынули сердце и заменили осколком кривого зеркала. Просто была у ребят установка — сделать так, чтобы их власть была незыблема. Обычная звериная установка. Никаким образом не допустить живого движения, подавить в зародыше любые человеческие проявления — и управлять этой массой будет легко и просто. И при этом никакой мистики, просто желание властвовать, вытягивая из несчастной страны все силы, все соки…
Тайна тут в другом — зачем им помогал в этом Запад?
Что вы имеете в виду под «помогал»?
Западные политики прекрасно видели все эти процессы, но делали вид, что Россия идет по общечеловеческому пути, и поддерживали такое мнение у своих элит. Очевидно, чтобы не допустить потерю контроля над оружием массового уничтожения. И иметь возможность временного лага, пока потенциально опасное для человечества оружие перестанет быть таковым.
Ну, как вы видите, Запад не так уж и редко в современной истории работал с теми режимами, с которыми ему было выгодно работать, невзирая на то, что сама суть этих режимов, противоречит декларируемым Западом ценностям. Мы все помним салазаровскую Португалию, члена НАТО. Пресловутых «черных полковников». Надо полагать, что и с Эрдоганом будет в том же духе. Это, как сейчас модно говорить – real politics.
По-видимому, так и есть. И при этом — чудовищный провал той самой «реаль-политик», которая велась последние двадцать пять лет. Ведь Россия не член НАТО. И давно уже не союзник. Сегодня этот Ктулху еще спит на дне своего океана, но ведь никто не гарантирует, что завтра его щупальца не протянутся не только в Украину… Крысу загоняют в угол не санкции, не новые батальоны НАТО, даже не успехи таких, как Илон Маск. Страна гибнет от бессмыслицы и полного отсутствия социального слоя, готового взять на себя реальную ответственность за будущее, отступиться от стереотипов «величия», забыть прошлое и жить как все нормальные люди планеты. Прекратить жевать бесконечную жвачку придуманной истории…
Ну а что поделать, если интеллигенцию (которая у нас и без того была достаточно жидкая — но что-то к 17 году наросло) после революции целенаправленно убивали и изгоняли, потом сажали по лагерям, потом растлевали в брежневщину. Странно, что вообще что-то осталось.
Это риторический вопрос. Мы сейчас обсуждаем извечный вопрос: потел больной перед смертью — или нет? И если потел, то это хорошо — или нет?.. Интеллигенция в современной России проституирована властью. Культура уничтожена, заменена эрзацем. Образование убито. Надо продолжать?
России угрожает расчеловечивание. И это страшнее всего: общество, лишенное культуры и прослойки, которая ее носила в себе. Солженицын в свое время назвал интеллигенцию СССР образованщиной. Так вот, теперь и образованщины нет. Есть только огромное сословие «музыкантов» в гигантском государственном кабаке, бездарно поющих под фанеру низкопробный «блатняк» за грязный чекистский червонец, провонявший кровью и тюремной баландой.
А есть ли какие-то островки свободы среди «больших» российских медиа – те же «Эхо», «Дождь»?
В России нет никаких островков свободы. Надо наконец, понять — есть только имитация, технологии удержания власти и сохранения лица. Если еще с конца восьмидесятых вся независимая пресса была под тотальным контролем КГБ, то откуда она возьмется сейчас? Поставьте себя на место Суркова (сейчас — Володина). Перед вами шеф ставит задачу — сконфигурировать внутриполитическую жизнь страны, все сферы общества так, чтобы власть навечно оставалась у вашей команды. Что вы сделаете? Вы проведете очень серьезное исследование общественного мнения (в свое время осколок КГБ — ФАПСИ — занимался в том числе и исследованиями в области социологии, причем закрытыми и очень точными).
Вы подробно выясняете устройство общества и все его группы. Затем вы видите, какие страты являются опорой власти, а какие — неустойчивы. И обнаруживаете противников: реальных и потенциальных. Далее вы вспоминаете бессмертные труды Никколо Макиавелли и зовете в качестве советников политических технологов (например, Глеба Павловского). Как выполнить поставленную задачу? Надо связать воедино сторонников, выстроить из них горизонтальную сеть с жестким вертикальным управлением и спустить сверху ресурсы. Чтобы участники этой горизонтальной структуры дрались между собой за ресурсы. Но для этого надо еще задать стандарт потребления, лучше всего — личным примером. Так возникает то, что мы со стороны воспринимаем как перекос, но внутри системы это выглядит по-другому. Посылается месседж — можно иметь дорогие дома и яхты, личные самолеты и карманные футбольные команды, жен-моделей и домик на Лазурном Берегу, Бентли и особняк на Рублевке. Каждый может себе это позволить, если лоялен власти, играет по правилам и поддерживает эти правила. А правила простые — власть дает деньги в виде бюджетных тендеров. В самых разных сферах. Выиграть тендер можно, если ты готов платить откат, от 10 до 70 процентов. Но для этого надо быть близким к губернатору, министру, к лидеру. И следовать указаниям — то есть тоже проводить тендеры, привлекать субподрядчиков по такому же принципу. Таким образом выстраивается система «своих». В сегодняшней конфигурации это «Единая Россия», когда на уровне районов и городов существует контроль за тем, чтобы только «свои» получали ресурсы, стремились к обогащению и всячески демонстрировали лояльность. А что делать с теми, кто не интегрирован в эту сеть? Им строят другие сети. Чтобы была видимость конкуренции. Например, в свое время Сурков выстраивал «вторую ногу» — мироновскую выхухоль, партию «Справедливая Россия». Там все тоже самое, но с нюансами — эта параллельная структура должна была «конкурировать» с первой, но ресурсы туда спускались поскромнее. Остается еще две значительные страты — фрики, которые имеют либо убеждения, не позволяющие им участвовать в двух «ногах», либо неприемлемые для этих самых «ног». Их интегрируют в КПРФ и ЛДПР. Там тоже ресурсы, но несколько иные: не всегда это бизнес и деньги, иногда просто возможность «троллить» власть и общество, проявлять свою активность, спорить. Так канализуется социальное действие пенсионеров, военных отставников, ветеранов и прочего люда, который имеет свои понятия, но не умеет делать деньги. А как же оппозиция? Совсем неинтегрированные в систему представители творческих и интеллектуальных слоев? Их тоже ведь надо как-то занять? Для этого создаются несколько пузырей: например, СПС. Или «Правое дело», «Партия роста». Или еще что-либо, можно долго перечислять. И в процессе надувания пузыря из актива выводятся те, кто готовы перейти в первые «ноги» и те, кто слишком умен и видит искусственность системы. Их «окомпромачивают» или «опускают» через уголовные дела. Остальных дурят обещаниями, потом кидают. Так происходит постоянно, уже на протяжении двадцати пяти лет. Создаются СМИ. Они получают бюджеты от центра, чаще всего через олигархов типа Гусинского, Березовского, Усманова или Прохорова. Иногда через Газпром, как «Эхо Москвы», иногда через друзей Путина, как с национальной медиа-группой Ковальчуков (которую возглавляет Алина Кабаева, кстати). Все под тотальным контролем. Есть еще одна группа — хипстеры, неприкаянный креативный класс, «интернет-хомячки». Для них — сетевые сообщества с иллюзией самоуправления. За это их создателям «спускаются» ресурсы от выгодных заказчиков. Участники этих сообществ воспринимаю себя как «лучшие люди», «избранные». Они даже не подозревают, что всего лишь объект манипуляции и готовы с пеной у рта доказывать самим себе, что представляют «элиту», что «в единстве сила», и тысячи задротов-программистов способны объединить усилия и стать «клеточками» некоего виртуального «супергероя». Технология стара как мир: так еще ВКП(б) функционировала, уничтожая любое инакомыслие в своих рядах. Еще есть любители «покопаться» в компромате, часто это бывает довольно болезненно для власти. Что с ними делать? Их надо купить. Помните, сайт «Компромат.ру» когда-то был «частной библиотекой» некоего Сергея Горшкова? В конце нулевых его выкупили у создателя и сейчас он контролируется Центром. А как быть с независимыми популярными блогерами? Да точно так же — вы никогда не задавали себе простой вопрос — почему самый популярный в России блогер Артемий Лебедев получает огромные муниципальные заказы? На какие такие деньги Варламов разъезжает по стране и миру? Можно бесконечно продолжать эту тему…
Кстати вполне резонный вопрос — каким образом выжило «Эхо» в тот момент, когда было уничтожено НТВ?
Политическая история «Эха Москвы» сегодня практически табу в политологии. Как в свое время коллеги с ужасом и отвращением дружно осудили Фрейда, решившегося заявить о сексуальной первопричине истерии своей пациентки, так и сейчас назвать «Эхо» «сурковской пропагандой» — навлечь на себя гнев коллег: как же так? Единственная «наша» площадка для выступлений, окошко в душной и пропахшей НКВДэшными портянками атмосфере российских СМИ! А если смотреть правде в глаза, то история такая: в доинтернетовскую эпоху радио было самым дешевым и элегантным способом донести свою точку зрения до аудитории: в отличие от газет и журналов нет нужды в бумаге и печатных станках, оно в десятки раз дешевле телевидения. Поэтому во времена холодной войны на СССР вещали «вражеские голоса» — «Свобода», «Голос Америки», «BBC» и множество других информационно-политических агрегаторов. С началом девяностых формат коротковолнового вещания сменился на УКВ, на диапазон FM. Создать радиостанцию стало возможно совсем за небольшие по сравнению с телевидением деньги. Я в свое время просчитывал бюджет «разговорного» радио в Петербурге, получалось около 300 тысяч долларов, учитывая стоимость передатчика, получение лицензии на радиочастоту со всеми официальными и не совсем официальными выплатами. В Кремле это тоже понимали. И решили, что в стране должна быть «централизованная» «вражеская» радиостанция. Одна. С филиалами в регионах, причем относительно независимыми (то есть подконтрольными местным властям и элитам). Ведь если нельзя «предотвратить пьянку», то надо самим ее организовать. Я позволю себе опять позанудствовать и напомнить, что все глобальные вопросы в группе «Мост» решал не только Гусинский, он всегда координировал все с Бобковым, а тот был не просто «правой рукой», он был действующим сотрудником, у него было свое подразделение в группе «Мост» до самого конца существования «независимого» НТВ, до 2001 года. То есть генерал армии, бывший начальник того самого Пятого управления КГБ СССР, заместитель председателя КГБ СССР совместно с Гусинским создал пул из НТВ и «Эха Москвы». Мы сегодня вообще-то должны задуматься: а чья роль была главной — Бобкова или Гусинского? Я уже говорил, что в 1997 году Бобков приглашал меня на встречу. Я из разговора с ним понял, что редакционную политику и идеологию НТВ определяет не Гусинский. Что все решают «государственные» интересы. И он достаточно откровенно мне сказал, что он вовсе не в отставке, не на пенсии. Портрет Дзержинского над его столом не висел, но огромная пачка папок с прослушками под грифом «сов. секретно» и аналитические записки с таким же грифом были на виду. Ребята вовсе не таились и действовали открыто. Возглавляли, так сказать, непредотвращенный праздник бешенства правды-матки. Бобков доработал до передачи «Эха Москвы» в руки Газпрома и только после этого покинул свой кабинет в здании-книжке на Новом Арбате. «Эхо Москвы» — роскошный способ выявлять мнения «кипящего слоя» общества, видеть сильных и слабых противников, контролировать дискурс, оставаясь в стороне. А уж какой простор дает их сайт — можно видеть IP комментирующих материалы, можно с легкостью вбрасывать нужные слухи и версии. И как со стороны красиво выглядит: кто сказал, что в России нет независимой прессы? Да вот же она! Шаг в сторону — и к каждому рекламодателю придет проверка из ментуры — что это, Иван Иванович, деньги некуда девать? Мало других радиостанций, где можно ролик разместить? А огнетушители у вас в порядке? Ну и так далее… В России вообще нет и не может быть в данной конфигурации независимых СМИ. Давно уже нет. Вся «оппозиционная» пресса к началу правления Путина была проституирована и находилась под тотальным контролем ФСБ. Как, впрочем, и вся оппозиционная политика. С возникновением Рунета, как инструмента политической пропаганды и информации, спецслужбы переключились на контроль за интернетом. Сначала был надут «Живой Журнал», где вдруг стало модно вести блоги. Через совсем короткий промежуток времени ЖЖ был выкуплен у владельца российским олигархом Мамутом. И очень скоро перестал быть актуальной площадкой. Возник Фейсбук. Тут же стал создаваться ФБ в погонах — то есть ВК. В 2010 году мне довелось побывать в дата-центре «вконтактика», я тогда сопровождал вице-премьера Дмитрия Козака. И больше всего меня поразили не суперсовременные сервера, а охранники характерной наружности со «стечкиными». Неужели кто-то еще может сомневаться? И, кстати, пользоваться «телеграмом» от того же разработчика, наивно полагая, что это самая защищенная в мире площадка обмена сообщениями…
Если бы представить себе некий гипотетический трибунал, на котором разбираются грехи правящего класса в РФ, вы могли бы назвать имена тех деятелей культуры, журналистов, которые должны сидеть на скамье подсудимых?
Я не возьмусь судить. И не потому, что чувствую за собой грехи: мне повезло все время сохранять независимость, как журналисту. И благодаря своим аналитическим способностям еще в 2011 году понять, что произойдет в ближайшие годы (От редакции: Дмитрий Запольский добровольно отказался от прямого эфира на телевидении, закрыл программу, которую вел ежедневно в течение 20 лет, уволился по собственному желанию с должности профессора Академии Госслужбы и уехал в эмиграцию). Но я не считаю, что на этот гипотетический суд можно привести в наручниках сто человек, а остальные сто тысяч оставить как есть. Нет. Виноваты все. И все будут наказаны. Если уже не наказаны: даже знаменитые некогда творческие коллективы вырождаются с каждым днем. уровень деградации журналистики, кинематографа, театра, музыки ужасает. И об этом просто не принято говорить вслух. Чтобы не обидеть друзей-знакомых. Но ведь все очевидно и так…
Есть ли исключения?
Я не вижу исключений среди тех, кто сегодня допущен к российским СМИ. Вообще. И да, получается, что целая страна вполне добровольно вышла замуж за Синюю Бороду, точнее, Синий Погон. Причем, по любви. Большой и светлой. К собственной лени, деньгам и мелким порокам.
Беседовал Федор Клименко