Сто лет назад продолжал обостряться вопрос об украинской автономии и даже независимости. Само слово «независимость» украинские политики ещё не произносят, но уже подразумевают. Разумеется, это вызывает страшное недовольство в Петрограде, в том числе и в либеральных кругах, поддерживающих Временное правительство, что свидетельствует насколько болезненным был вопрос даже об украинской автономии даже у прогрессивной общественности: впервые со времен «Очакова и покоренья Крыма» начинает употребляться термин «Новороссия», памятный и по событиям всего трёхлетней давности. Газета «Русское Слово» (№176 от 3(16) августа 1917 года),окончательно превратившаяся в рупор либеральной интеллигенции, выражает справедливые опасения, что так может рассыпаться вся бывшая Российская империя:
Украинцы
Во всей Украине не нашлось ни одного города, в котором на городских выборах победили бы украинцы. И это при полной подаче голосов и при полной, ничем не стесняемой свободе агитации. Ни в Киеве, ни в Харькове, ни в Полтаве, — нигде украинцы не собрали большинства, и нигде народ не пошел за ними той сплошной стеной, которая обеспечивает победу на выборах.
Конечно, это еще нельзя рассматривать как плебисцит, — это была только генеральная репетиция плебисцита. Но и она дает полное право утверждать, что наше правительство слишком поспешно разрубило Гордиев узел украинского вопроса, и что вопрос этот и можно, и должно было отложить до учредительного собрания.
Ведь если Украина терпеливо ждала 200 лет, то не затруднится ли она подождать еще несколько месяцев. При том же простой государственный такт, и чувство элементарной справедливости должны были подсказать временному правительству, что национальный вопрос в России можно решать только во всем его целом.
Нельзя сказать:
— Украинцам я дам автономию, а грузинам не дам и мусульманам не дам, и армянам с молдаванами тоже не дам.
Ибо если временное правительство компетентно для решения украинского вопроса, то оно не менее компетентно для грузинского вопроса.
Но представьте себе, что ошибка временного правительства не остановилась бы на Украине, и что в три месяца правительство наделало бы тридцать автономий: грузинскую, имеретинскую, армянскую, мусульманскую, латышскую, литовскую, карельскую, сибирскую и т.д. вплоть до автономии татар из Лештукова переулка.
Спрашивается, зачем стало быть тогда собирается учредительное собрание?
Я думаю, что оно могло бы собраться только с единственной целью:
— Посадить на скамью подсудимых все временное правительство.
Впрочем, в последние дни наше правительство, по-видимому, стало отдавать себе отчет, куда завела его линия наименьшего сопротивления. По крайне мере, оно начало принимать уже кое-какие меры, чтобы ввести украинское движение в его исторические берега. Так, с божьей помощью мы уже отвоевали у украинцев и Крым, и Бессарабию, и, может быть, Господь поможет нам отстоять и Новороссию.
Но все-таки ошибка сделана и чувство неловкости во всей его остроте перед другими национальностями остается. Почему спрашивается можно украинцам, и нельзя грузинам? Разве перед временным правительством не все народы равны? И в самом деле автономию получит только тот, кто схватит за горло?
Я очень боюсь, что именно такой вывод сделают и мусульмане, и латыши, потому что этот вывод стоит совсем недалеко от истины. Ведь надо же говорить прямо: украинские политики воспользовались несчастьями войны, как попутным ветром. Профессор Грушевский (украинский ученый и политический деятель, в 1917 был избран главой Украинской центральной рады — прим.ред.) не требовал Новороссии у царя Николая, потому что царь Николай, пожалуй бы, отказал профессору.
Но когда власть выпала из слабых рук временного правительства, и когда дисциплину в армии совершенно растоптали, — о, тогда требования посыпались как пули из пулемета. И можно сказать даже еще более определеннее: чем больше истекала кровью Россия, тем настойчивей и громче говорило с нами временное правительство.
Теперь дошло дело до того, что украинский министр внутренних дел г.Винниченко заговорил даже о войне между Россией и Украиной.
— Или Россия отдаст Украине ту территорию, которую наметил господин Винниченко и К°, или «не исключена возможность гражданской войны между украинскими и русскими народами».
Как видите, это уже очень определенные и очень полновесные слова. До сих пор гг. украинские дипломаты о войне никогда не говорили. Напротив они все время помахивали нам пальмовой веткой мира. Но теперь, когда наши дела на фронте из рук вон плохи, г. Винниченко не затруднился пригрозить и войной.
— Или русское правительство подчинится или украинское правительство оставляет за собой полную свободу действий.
И заметьте, г. Винниченко заговорил о войне (правда не с правительством, а лишь с газетным хроникером) как раз после того, как наше правительство предложило решить спорный вопрос путем плебисцита или поголовного опроса.
— Если, мол, население спорных областей пожелает, чтобы его включили в территорию Украины, то мы это сделаем. Но если оно признает себя русскими, то пусть и спорные области считаются русскими.
Как видите, это такая постановка вопроса, против которой решительно ничего нельзя возразить: ведь не бараны же и не табуны лошадей живут сейчас в спорных областях, а живые люди, и надо же их, по крайней мере, спросить, как они хотят устроить свою судьбу.
Но г.Винниченко находит это излишним. По его мнению, опрос населения только затянет дело, и поэтому для киевского правительства плебисцит вообще не приемлем.
Очень может быть, что господин Винниченко сказал эту фразу под влиянием недавних городских выборов на Украине. Эти выборы совершенно ясно показали, что на плебисцит украинцы полагаться не могут, и что доверие населения отдано не им.
Но, как бы то ни было, а вместо плебисцита украинская дипломатия в первый раз сказала слово «война», и это ставит перед нашим временным правительством новый вопрос:
— Будем ли мы ждать, пока вождь украинской армии господин Петлюра обнажит свой меч, чтобы поддержать ультиматум киевского правительства, или же этот петлюрин меч еще можно отобрать и спрятать в чулан, ибо, если г. Винниченко бросил свои слова не на ветер, то не слишком ли глупо будет с нашей стороны создавать особое украинское войско и формировать особые украинские полки?
Александр Яблоновский (Русский фельетонист и беллетрист, в 1905 – 1916 гг. работал в газете «Киевская Мысль», с 1916-го — в «Русском Слове». В эмиграции с 1920 года, проживал в Египте, Берлине и Париже. — прим.ред.)
Переезд императора
…Какой таинственностью обставлялся отъезд Николая и его семьи, видно из следующего характерного эпизода.
В ночь на 1-ое августа, около часа ночи, в Таврический дворец явился милиционер с Царскосельского вокзала и рассказал нескольким членам исполнительного комитета, что на Царскосельский вокзал прибыли два поезда, которые будут направлены в Царское Село за Николаем Романовым.
Все приготовления обставлены такой таинственностью, что наводят на мысль о подготовляемом побеге.
Встревоженные члены исполнительного комитета немедленно решили снестись с министрами-социалистами. Вызвали по телефону Чернова. Министр успокоил запрашивающих, указав, что тревога неосновательна, что ни о каком побеге речи быть не может, и что все приготовления на вокзале к переезду Николая Романова идут с ведома и по распоряжению временного правительства.
Члены исполнительного комитета побывали все-таки лично на вокзале и только здесь окончательно успокоились.
Царская ветка
Приступлено к уничтожению специальной ветки, соединяющей параллельно общему железнодорожному пути Петроград с Царским Селом и подходящей непосредственно к Александровскому дворцу. Как известно, ветка — эта прихоть царя — обошлась в миллионы рублей. На всем своем протяжении ветка была заграждена колючей проволокой и окружена специальными казармами для солдат, несших охрану пути.