«Русский монитор» открывает отдельный проект — цикл статей, заметок, блогов, посвященных теме русской эмиграции. О русских людях, добровольно или вынуждено покинувших родную страну и осевших по всему миру — от близких по языку и культуре Балкан до далекой Аргентины. Русская диаспора — эмигранты и их потомки считается одной из крупнейших в мире. Миллионы жителей стран Европы, Америки и других частей света либо сами родились в России, либо имеют русские корни. Например, в Великобритании русские и британцы с русскими корнями составляют как минимум 0,5% населения (320 тыс.чел) что, согласитесь, не так уж и мало. Более 40 000 русских называют Лондон своим домом, и, по некоторым оценкам, еще десятки тысяч русских проживают в Лондоне, в том числе студенты, беженцы, лица с просроченнымии визами и нелегальные иммигранты.
Почти столько же — 300 тысяч — русских по происхождению и в Аргентине, что составляет еще больший процент населения страны. В Болгарии только официально (имеют болгарское гражданство) около 16 тысяч русских (третье по величине национальное меньшинство после турок и цыган), всего же владельцами недвижимости в этой небольшой балканской стране являются до 200 тысяч выходцев из России и стран СНГ. Многие из всех этих людей поехали за лучшей долей, а другие (особенно это относится к так называемым «первой» и «второй» волнам русской эмиграции) фактически стали беженцами.
На самом деле волн русской эмиграции было, конечно же, больше чем три. Еще при Иване Грозном был вынужден укрыться в Литве тогдашний «оппозиционер» князь Курбский. Не вернулись в охваченную Смутным временем Россию первые русские студенты, отправленные на учебу в европейские университеты Борисом Годуновым. Из России массово бежали во все стороны вплоть до «басурманской Туретчины» гонимые старообрядцы, во время Наполеоновских войн десятки тысяч русских солдат так и остались жить во Франции и Германии — самые простые «русские мужики», вчерашние крепостные крестьяне «почему-то» предпочли родным снегам, батогам и березкам более сытую, обустроенную и уважительную к правам самого простого человека Европу. Русские же «элиты» получили возможность жить не только дома, но и в Баден-Бадене или Ницце после указа Александра I от 1801 года, впервые разрешившего своим подданным свободный выезд за границу.
Считается, что только за 1851—1915 годы Российскую империю покинуло до 4,5 млн человек. Часто это были вынужденные переселенцы, спасавшиеся от дискриминации и репрессий — духоборы, евреи, русские революционеры. Но основную массу «дореволюционной» волны эмиграции составляли простые крестьяне, ремесленники и чернорабочие западных губерний — поляки, украинцы, белорусы, литовцы. Основным «маяком», притягивавшим этих выходцев из России стали бурно развивавшиеся и более свободные США. Но даже в страны Латинской Америки после событий 1905 года русская эмиграция выросла в три раза и она занимала третье место после испанцев и итальянцев.
Политическая эмиграция из России в свою очередь направлялась в основном в более близкие европейские страны. Она была не так многочисленна, но включала весь спектр тогдашней оппозиции от партий угнетенных царизмом наций до социалистов, была внутренне хорошо связана друг с другом, организована и структурирована. Будущий «вождь Октября», Владимир Ленин даже ехидно благодарил царя-батюшку: «Благодаря вынужденной царизмом эмигрантщине, революционная Россия обладала во второй половине XIX века таким богатством интернациональных связей, такой превосходной осведомленностью насчет всемирных форм и теорий революционного движения, как ни одна страна в мире».
Неудивительно, что после своего прихода к власти большевики одним из первых декретов закрыли границы и запретили свободный выезд недовольных их режимом граждан. С 1921 года побег за границу или невозвращение оттуда стали рассматриваться как тягчайшее преступление, наказываемое конфискацией всего имущества и расстрелом (нередко репрессировали и остававшихся в СССР членов семьи «невозвращенца», которых тоталитарная власть делала заложниками. Но это лишь породило очередную масштабную волну эмиграции (ту самую «первую» или «белую эмиграцию»), когда недовольные большевистским режимом покидали страну целыми семьями. Люди уходили всеми правдами и неправдами — от «философского парохода» до самостоятельных побегов по льду Финского залива.
Повторимся — фактически эти «белогвардейцы» и прочие «отщепенцы» были не эмигрантами, а беженцами, попадающими под классическое определение Женевской Конвенции ООН: «лица, которые в силу вполне обоснованных опасений могут стать жертвой преследований по признаку расы, вероисповедания, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе, сексуальной ориентации или политических взглядов… не могут пользоваться защитой своей страны… не могут или не желают вернуться в нее». И действительно, вчерашнего князя или полковника царской армии, вынужденно работать в Париже швейцаром или таксистом, нелепо сравнивать с»мигрантом», ищущим более сытного куска хлеба. Не за пресловутым «батоном колбасы» 1,5-2 миллиона русских людей тогда покинули Россию — они спасали свою жизнь от мучений и пули в чекистских подвалах. Но многим удалось реализовать свои таланты именно на чужбине, достаточно вспомнить тех же изобретателей Сикорского или Зворыкина, национального героя Парагвая генерала Беляева, спасшего страну в ходе ее войны с Боливией.
Похожие опасения за свою жизнь были и у «невозвращенцев» второй волны эмиграции, связанной со Второй мировой войной. Как минимум полмиллиона советских граждан предпочли не возвращаться домой, и далеко не все из них были нацистскими преступниками. Большинство — снова простые рабочие и крестьяне, угнанные фашистами на работу в Германию, но не желавшие и дальше пересчитывать трудодни по колхозам, а то и сидеть в колымских лагерях. Им снова оказывали помощь даже самые дальние страны, например, президент Аргентины Хуан Перон издал указ о готовности принять 10000 русских беженцев, среди которых многие являлись бывшими узниками фашистских концлагерей.
Наконец, третья волна эмиграции (в значительной степени — вновь еврейская) была связана с годами «холодной войны»: переселенцы из России поднимали на ноги тогда еще молодое государство — Израиль, оседали на нью-йоркском Брайтон-Бич. Многим вновь удалось реализовать на чужбине свои таланты: тут стоить вспомнить уже шахматиста Корчного, танцовщика Нуриева, историка моды Васильева.
В 1989 году Горбачев вновь разрешил свободный выезд из СССР. Страну в поисках лучшей жизни и большей защищенности своих прав вновь покидали евреи, немцы, греки — все, кого была готова принять их «историческая родина». Собственно, русским людям уехать было труднее, но по возможности и они становились эмигрантами, спасаясь от хаоса и неустроенности. А после распада СССР сложилась кардинально новая ситуация: до 20 миллионов русских оказались в пределах отделившихся от России вчерашних союзных республик: Украины, Беларуси, Казахстана, стран Прибалтики, Кавказа, Средней Азии, Молдовы.
Разумеется, их нельзя называть мигрантами — «так получилось», что они в одночасье стали диаспорой. Но тема русской эмиграции и даже вынужденных беженцев из России, увы, не исчерпана и сегодня, несмотря на то, что современная Россия по крайней мере в крупных городах живет более благополучно, чем советская. Евреи и немцы»кончились»: почти все, кто хотел уехать — уехали, но уезжают теперь именно русские люди — предприниматели, уставшие бороться с чиновничьим произволом, интеллигенция, у которой «глаза лезут на лоб» от последних, запрещающих всё и вся законов, опасаясь репрессий, бегут, как встарь в Литву и к варягам политические активисты. «Надо ехать» и менее интеллигентное — «пора валить» последние годы стали одной из основных тем для разговоров не только в среде «хипстеров», «бороденок» и прочей интеллигенции.
Вынужденным иммигрантом фактически стал многократный чемпион мира по шахматам, один из немногих признанных гениев России, Гарри Каспаров. Был вынужден перебраться в Черногорию известный галерист Марат Гельман. Чаще во Франции, чем в России живет еще более известный писатель Борис Акунин. А счет менее знаменитых соотечественников вновь идет как минимум на сотни тысяч, не поддаваясь точному учету: ведь сегодня эмиграция носит «пластичный» характер. Люди обычно не отказываются от гражданства России, даже иногда приезжают домой, но… Большую часть времени проводят, увы, уже в других странах. Потому что там — менее «душно» жить.
С какими проблемами они сталкиваются? Какие «подводные камни» вскрываются при адаптации к новой жизни, при устройстве на работу,организации бизнеса, покупке недвижимости? Обо всем этом и многом другом «Русский Монитор» будет рассказывать своим читателям и готов публиковать их тексты о своем личном опыте эмиграции.