Рядом со знаменитым пляжем Брайтон-Бич, в двадцати минутах ходьбы от моего дома расположен небольшой сквер, в котором установлена небольшая стела в честь президента Теодора Рузвельта. Она украшена плитой, которую отлили на деньги ветеранов испано-американской войны и что особенно интересно — из металла броненосца «Мейн»! Того самого. Со взрыва которого и начался XX век…
Главной темой декабрьского за 2014 год номера журнала «Знание-Сила» стал: Настоящий XX век.
В анонсе редакция сообщает:
«1914 год, пишет один из участников нашего сегодняшнего разговора, стал обвалом, датой, после которой всякий европеец мог с полным правом сказать, что «мир никогда не будет прежним». Но прежним – это каким? И каким, значит, теперь будет?
Что стало началом «настоящего, не календарного» ХХ века? Его привычнее всего отсчитывать от Первой мировой войны, столетие начала которой мы отмечали в этом году. В самом деле, после Первой мировой мир радикально и бесповоротно изменил свой облик, и содержание ХХ века определилось произведенными ею переменами в решающей степени. Но ведь и сама Первая мировая – всего лишь звено, пусть крупнейшее, в цепи событий, больших и малых сдвигов, разрушивших прежнее, казавшееся уже таким уютным, обозримым и понятным мироздание ХIX века. Когда же начались эти изменения? В какой момент они стали катастрофичными – и так ли неизбежна была катастрофа 1914-го? Как глубоко тянутся корни Великого Перелома – и как широко врастают в нашу культуру и цивилизацию его многообразно плодоносящие ветви?
Об этом переломе и о том, что такое порожденный им (или не им?) ХХ век – разговор в Главной теме этого номера.
Историк Андрей Тесля размышляет над тем, что утратил европейский мир после Первой мировой. Специалист по культурной истории техники Елена Эберле пишет о том, что именно этой всеевропейской трагедии мы обязаны мощным скачком в развитии авиации, без которой – не только как средства передвижения, но едва ли не в первую очередь как символа – немыслим ХХ век. Ольга Балла обращает внимание на глубокие изменения, которые произошли в европейской культуре в результате войны и гибели четырех империй – и на приобретения, открытия и прозрения, которых, с высокой вероятностью, не было бы, не случись катастрофы.
А Юрий Кирпичев полагает, что ХХ век вообще не так уж обязан своим возникновением этой войне, что его корни – и глубже, и залегают гораздо западнее: их следует, утверждает он, искать на американском континенте. В свете этого он даже вообще не уверен в том, что ХХ век кончился: ведь определяющее влияние США на мировые процессы пока еще в силе.
Но что будет дальше – и скоро ли?»
В общем, с Новым годом вас! И со старым веком.
Помни «Мейн»!
Евроцентризм и XX век
Сто лет назад, в 1913 году на юго-западном углу Центрального парка Нью-Йорка был воздвигнут помпезный многофигурный монумент броненосцу «Мейн». Средства собрал по подписке американский народ. Немногие корабли удостаиваются памятников. Чем же старый броненосец заслужил такую честь? Тем, что клич «Помни «Мейн» гремел одно время по всей стране. И тем, пожалуй, что этот корабль открыл XX век. Век Америки.
XX век… Он как будто закончился. Однако ясного ощущения смены вех нет. По этой же причине спорят и о дате его начала. Конечно, формально он наступил в первую же секунду первого января 1901 года. Но век — это не просто сто лет от одной цифры до другой. Это эпоха, чем-то отличная от других эпох.
Технологиями отличающаяся, например, или способом присвоения общественного богатства. Или строем мыслей и способами их выражения. Или образом жизни и взглядом на вещи. То есть определенным наполнением, неким характерным образом мира. Иные века идут чередой, как овцы на водопой, — и так же мало отличаются друг от друга. А иные сами делятся на эпохи, и вовсе не обязаны укладываться в круглую цифру.
Так, конец XIX века разительно отличался от его начала. Где-то в середине столетия цвет времени явно сменился. Первая половина во многом продолжала ушедший феодальный век, тогда как вторая была ближе к следующему, научно-технологическому. Корабли и пушки Нельсона мало отличались от судов и орудий Петра I, чего не скажешь о броненосцах с их двенадцатидюймовками. XX век в этом смысле более однороден, хотя «Боинг-747» намного лучше самолета братьев Райт, а об Интернете во времена Маркони даже не мечтали. И все же это явления одного порядка, и потому мы привычно связываем XX век с машинами, хотя на самом деле он был характерен обкаткой новых социальных идей и соответствующих моральных принципов.
Когда же он начался? Еще недавно многие считали, что его ознаменовал выстрел «Авроры» хмурой осенью 1917-го. Но эта странная мода длилась недолго и мир, к счастью, вернулся к более реалистичным, но не более оптимистичным датам. Часто пишут об августе 1914-го — в самом деле, Первая мировая война, танки, самолеты, газы! Или о январе 1904-го — русско-японская война, последняя, в которой соблюдались какие-то принципы, и первая с применением массированного пулеметного огня. Относили начало века и в 1899 год — ведь именно во время англо-бурской войны появились первые концентрационные лагеря.
То есть для нашей цивилизации, если ее можно так назвать, почему-то имманентна привязка этапов развития к войнам, революциям, оружию массового уничтожения и тотальному падению нравов. Такова очевидно специфика нашей культуры. История мира определяется не столько учеными, поэтами и философскими системами, сколько царями, войнами и полководцами. Мы до сих пор полагаем, что Пушкин жил при Александре I и Николае Палкине, хотя гораздо больше оснований считать наоборот, ибо Александр Сергеевич оказал гораздо большее воздействие на нашу культуру, чем все русские цари вместе взятые. Он во многом сформировал ее!
Как бы то ни было, а во всех этих датах и аргументах есть определенное рациональное зерно, но… Все они страдают одним общим недостатком, который жителям Старого Света так же трудно заметить, как рыбе воду. Это евроцентризм. В принципе, он объясним. В самом деле, хотя одна из упомянутых войн была общемировой, другая велась на Дальнем Востоке, а третья вообще в Африке, все они — продолжение мира, построенного на европейских ценностях, европейскими методами и в рамках созданной европейцами юридически-технологической цивилизации.
Но это всего лишь издержки инерции восприятия меняющегося мира. Живя в эпоху перемен, не всегда успеваешь замечать их. И точно так, как генералы всегда готовятся к прошедшей войне, как религии консервируют исчезающую мораль, как настоящая летняя жара наступает после того, как солнце поворотило на зиму, точно так же и мироощущение народов, социума и его лидеров запаздывает, отстает от уже наступивших реалий. Они же заключались в том, что к концу XIX века центр мира переместился за океан!
Что любопытно и символично, стартовым на пути, ведущем через промышленное лидерство к мировому, стал для США 1812 год. Тот самый, когда петровская модель модернизации государства российского миновала свой апогей. Это мы видим его сквозь дым горящей Москвы и пелену метели над старой Смоленской дорогой, однако война тогда полыхала не только в Европе, но и за океаном и если Бонапарт спалил Кремль, то британские десантники сожгли Белый дом и Капитолий, причем на растопку шли книги из библиотеки Конгресса!
Спусковым крючком американского рывка в буквальном смысле слова послужил ружейный курок! Английская блокада показала американцам всю опасность отсутствия собственного оружейного производства — огромная страна не производила ни ружей, ни пушек, ни пороха. Поскольку же пригласить знающих мастеров не удалось, то пришлось создавать сложное производство самим, не имея ни базы, ни опыта, ни специалистов, но также и устаревших стереотипов.
В итоге вместо малопроизводительной мануфактурной оружейной промышленности с преобладанием ручного труда, которая имела место в полуфеодальной еще Европе, США создали передовое машинное производство!
Янки изобрели и ввели в широкий заводской обиход не только новые машины (фрезерные, револьверные и копировальные станки, штамповочные прессы и пр.), а и методы организации производства.
Уже в 1854 г. мастерская мира Англия построила военный завод по американскому образцу, закупив американское же оборудование. То есть, Америка вела модернизацию, не заимствуя технологии, как Россия, но создавая их! И не сверху, а снизу, в порядке частной инициативы.
Однако по-настоящему открытие промышленной Америки состоялось в 1876-м, когда на выставке в Филадельфии ошеломленные европейские специалисты убедились в безусловном превосходстве американской инженерной мысли! Они увидели так много нового и удивительного, что выражение «новые методы машиностроения» с тех пор означало «американские методы».
Можно привести длинный список техники, рожденной в США: швейные машины и металлические ружейные патроны, технология производства ружей и револьверов, разного рода насосы, многие модели паровых машин и котлов, турбин и паровозов, Сельхозмашины, металлообрабатывающее оборудование, машины для изготовления обуви, пильные станы, электрические мостовые краны, холодильники и лифты! Причем Европа копировала не только машины, но также методы работ, организации производства и даже реализации продукции.
Об этом и писал в своем отчете о посещении Всемирной Колумбовой выставки в Чикаго в 1893 г. ректор Харьковского технологического института Виктор Львович Кирпичев. Поездку он совершил по поручению министра финансов Российской империи С.Ю. Витте. Америка далеко опередила Европу не только в оригинальности и совершенстве машин, но и в их точности и стандартизации. За океаном создали первые массовые производства, причем с высочайшей производительностью, в среднем вдвое-втрое выше европейской. Так, американская домна того же объема, что и английская, давала в три-четыре раза больше чугуна — за счет вдувания больших количеств воздуха под большим, чем в Англии, давлением. И так далее.
Чем же объяснял профессор лидерство Америки? Парадоксально, но в первую очередь высокой заработной платой! «Влияние этого обстоятельства ясно сказывается и на общих чертах промышленности, и на подробностях ее организации, и даже на мелких частях, деталях машин и приборов».
Высокая заработная плата надежно обеспечивала страну от социальных потрясений, но побуждала рабочих бороться за свои права, что стимулировало развитие демократии. Она объяснялась долгим периодом нехватки рабочих рук. И в отличие от современных «восточных тигров» и Китая, преимуществом которых является дешевая рабочая сила, эта высокая оплата труда стала главным стимулом блестящего развития американской промышленности!
Что привело к изменению образа жизни американцев. Кирпичев отмечал, что установившиеся благодаря высоким доходам высокие стандарты американской культуры вызывают гораздо большую, нежели в России, нужду в машинах. Это и городские железные дороги — прообраз нынешних электричек и трамваев, и лифты, и электрическое освещение, и вода, горячая и холодная в любой момент и в любом количестве, и т. п. В России все это означало исключительную роскошь, а для жителей американских городов привычные и необходимые бытовые удобства.
В качестве примера профессор приводит оборудование нью-йоркского отеля «Уолдорф». В подвале располагались 16 паровых машин общей мощностью в три тысячи л.с. Две трети из них использовались для отопления, остальные для электрического освещения, хлебопекарни, бойни, колбасной, прачечной, кухни, пневмопочты, вентиляции, холодильников и льдоделательных машин (их обилие особенно удивляло европейцев), водопровода и лифтов. Водопровод отеля доставлял в сутки более миллиона ведер воды. В России этого было бы достаточно для города с населением в 200 000 жителей. В отеле сияло 10 000 электрических лампочек! В России лишь 30 декабря 1883 г. зажглись первые 32 электрических фонаря на Невском проспекте и лампы в Зимнем дворце. А первая харьковская электростанция заработала только в 1897 г.— к тому времени В.Л. Кирпичев уже создал и возглавил Киевский политехнический институт.
Как видим, Америка в конце XIX века была безусловным промышленным лидером и не удивительно, что солнце XX века взошло на западе!
Случилось это 15 февраля 1898 г., когда на рейде Гаваны взорвался американский броненосец «Мэйн». Взрыв послужил casus belli – по всей Америке загремел призыв «Помни «Мейн»! – и после короткой войны Испания капитулировала. Молодой полосатый хищник отнял у нее Кубу, Филиппины и Пуэрто-Рико.
Американцы первыми поняли свое мессианство и недаром даже в маленьком парке рядом со знаменитым брайтонским пляжем в Бруклине (на нем сейчас чаще слышна русская речь), стоит небольшая стела, посвященная… американизму Теодора Рузвельта! Установлена она 6 июля 1924 года нью-йоркским отделением союза ветеранов испанской войны. Причем ее плита с барельефом президента сделана из металла броненосца «Мейн».
Почему именно Рузвельт? Потому что он герой той войны. И потому что продолжил курс на отказ от изоляционизма и становление Америки как ведущей мировой державы. Между прочим, это он впервые озвучил выражение «политика большой дубинки», хотя и размахивал ею лишь перед носом вполне одиозных центральноамериканских режимов.
Впрочем, Германия также почувствовала ее на своей шкуре! Развал Восточного фронта осенью 1917 года, оккупация немцами богатой ресурсами Украины, возврат большевиками австрийских и немецких пленных, тут же отправлявшихся на Западный фронт, – все это поставило под вопрос победу стран Антанты в Первой мировой войне. Лишь вступление в нее США с их неизмеримым людским и промышленным потенциалом склонило чашу весов на сторону западных демократий.
Вы скажете, что и США — лишь дальнейшее развитие и даже апофеоз европейской цивилизации? Я отвечу, что с тех пор по всему миру распространяется уже не европейский, но американский образ жизни.
Что же касается образа смерти, то лучше всего он выражен на Арлингтонском кладбище Вашингтона. Оно возникло во время Гражданской войны, на полях которой занималась заря грядущего столетия. Это была первая тотальная война. И вовсе не англичане изобрели концлагеря: задолго до бурской войны их широко применяли и северяне, и южане. Тогда же прошли боевое крещение прототипы пулеметов, подводных лодок и первые броненосцы. Едва ли не решающее значение в той изнурительной многолетней войне сыграли железные дороги и развитие промышленности. В общем, чем не провозвестник и репетиция будущих мировых боен?
Но были и недостатки, например, медицина, от несовершенства которой народу погибло куда больше, чем в боях и лагерях. Северяне несли тяжелые потери, они разместили свои госпитали на территории имения генерала Ли, командующего войсками южан – и вскоре рядом выросли большие кладбища. После войны имение хотели вернуть, но семья генерала отказалась принять его в таком виде, пришлось выплатить денежную компенсацию. Как это делалось у нас с побежденными белыми генералами и их имениями, вы, думаю, знаете сами…
Надо сказать, что братские могилы, столь привычные для нас, нехарактерны для американской культуры. Вот и на главном военном кладбище страны, где похоронены сотни тысяч человек, большинство покоится индивидуально и за горизонт уходят бесконечные ряды скромных белых крестов. Имя, год рождения, год смерти, звание. Все. Но и здесь есть братская могила. Она расположена на самом высоком холме, рядом с амфитеатром, где проходят торжественные церемонии прощания, и могилами неизвестных солдат, где каждый час происходит смена караула, привлекающая сотни зрителей. Это мемориал броненосца «Мэйн».
Над круглым мавзолеем, похожим на орудийную башню корабля, возвышается его белая мачта, рядом старомодный якорь и пара старинных испанских пушек позеленевшей бронзы. Здесь покоятся останки 163 моряков броненосца, давшего начало веку. Рядом мемориальные плиты в честь команд шаттлов «Колумбия» и «Челленджер», космических кораблей конца XX века. Когда же он закончился? В декабре 1991-го? Или 11 сентября 2001-го? Или, как полагается, 31 декабря 2000-го?
Ясного ощущения смены эпох пока нет. Скорее всего, век только приближается к завершению. Вот когда Китай опередит всех в производстве автомобилей, тогда и произойдет смена караула, и долгий, но такой быстротечный XX век завершится. Но в общем можно смело утверждать, что он был веком Америки!
Или смены экономического лидера все же недостаточно для этого, как вы думаете? Ведь коренных изменений пока не наблюдается. Или мы просто не способны увидеть их? Что ж, возможно, оно и к лучшему. Кто знает, что могут принести перемены, и не покажется ли нам тогда напряженный и кровопролитный уходящий век тихим и уютным?
Юрий Кирпичев
Обсуждение закрыто.