Когда человек заявляет о своей приверженности той или иной идеологии, что его спрашивают в первую очередь? Правильно. Какова ваша цель, к какому идеальному обществу вы стремитесь? Сторонников любой классической идеологии объединяет именно общая цель. Для большего единства нужно ещё выделить некую группу врагов, мешающих достижению цели: «буржуев», «евреев», «проклятых коммунистов», «лицемерных империалистов», «либероидов», «ватников»…
Василий Чибисов
Объект ненависти нередко сам заслоняет исходную цель. И вместо «даёшь социализм» мы слышим «бей буржуев», а параллельно с развитием «тысячелетней империи» ведётся ещё и строительство концлагерей. Да зачем далеко ходить? В девяностые годы адепты рынка и либеральной демократии быстро превратились в охотников на красных ведьм. Расправа с остатками кровавого коммунистического режима велась вопреки демократии, в ущерб демократии. В итоге, кадровый резерв тех самых коммунистов по-прежнему плотным кольцом опоясывает государственное ядро.
Но даже если поиск врагов ещё не начался или уже закончился (расстрелом последних), классическая идеология быстро показывает свою системную несостоятельность.
Как уже говорилось, любая нецентристская идеология базируется на цели. Целью провозглашается образ идеального общества, социально-экономическая модель. Этот образ редко имеет опору в реальном мире. В лучшем случае это некая философская гипотеза, попытка заглянуть довольно далеко в будущее. Так, Маркс делал какие-то выводы исходя из вполне реальных фактов. Он был убежден в объективной неизбежности безклассового общества. Но уже Ленин в «Государстве и революции» ясно дал понять, что говорить о реальных сроках строительства полного коммунизма нельзя. Всё, что могло сделать поколение большевиков —утвердить социализм, первую фазу коммунизма, несущую отпечаток старого общества. В принципе, они это и сделали, притом довольно успешно. Но дальше всё пошло не так.
Ленин, Троцкий, Бухарин, Луначарский и Дзержинский — единственные из всех революционеров умели отделить красивые лозунги от суровой реальности. Если бы «железный Феликс» в работе ЧК руководствовался идеологией классовой ненависти, советская власть не продержалась и дня. Посмотрите на отчеты о задержаниях, прочитайте письма Дзержинского. Реальная угроза новому режиму исходила не от деморализованного купечества или притихших банкиров. Люмпен, опьяневший от свободы, анархисты, эсеры, вчерашние союзники и «братья по классу» — вот кто разрушал изнутри молодое советское государство! Была масса, поддержавшая большевиков, были другие массы, ненавидящие Ленина и компанию. Против них нужен был эффективный метод подавления, метод управления. И он был создан! И пока машина государственной безопасности не выродилась в политический сыск, а потом и просто в банду садистов, всё было замечательно.
Троцкого можно сколько угодно клеймить, приписывая ему угрозы в адрес русского народа. Эти аргументы, не подкрепленные ссылками на источники, мною не рассматриваются! Также мне абсолютно безразличны мечты самого Бронштейна о перманентной революции. Главное, что, начиная с определенного момента своей теоретической работы, Лев Давидович исходит из метода форсированного развития, не загрязняя его абстрактными целями. К сожалению, «просветление» длилось недолго, ибо поздние труды Троцкого пропитаны справедливым негодованием по поводу узурпации Сталиным плодов революции.
Наконец, ленинский НЭП, который так ругают современные сталинисты из РКРП и ФРА. Разве новая экономическая политика противоречила принципам марксизма? Нет. Она шла в разрез с некоторым лозунгами большевиков, но кто сейчас всерьез верит предвыборным (или предреволюционным) обещаниям? Все мы взрослые люди и понимаем, что даже если раздать землю крестьянам, всегда найдется умное меньшинство, которое просто начнет скупать землю и активно использовать наемный труд. Попытка сверху ликвидировать кулаков как класс (сельскую буржуазию) закончилась весьма печально. А всё почему? Да потому что индустриализацию надо была рассматривать как первичный метод! А не смотреть на экономическую ситуацию через призму «кольца врагов», «классовой справедливости» и прочих параноидальных систем.
Почему же такое безобразие получается? Неужели иметь цель опасно? Вовсе нет. Просто анализ системы надо начинать с текущей реальности, а не с идеального будущего. Вот увидели вы вдалеке некую точку и решили привести систему туда. Как это сделать? Попытаться подтолкнуть общество, часто действуя наугад. И вот тут-то оказывается, что на какие-то воздействия система вовсе не реагирует, а на другие отвечает бурным резонансом. И где гарантия, что после очередной встряски ваша система не развалится на части, не унесется за границы фазового пространства? А на кону стоят человеческие жизни, между прочим! Готовы ради призрачных идеалов рисковать будущим поколением? То-то же. Но мы с вами люди вдумчивые, поэтому на авантюристов и революционеров смотрим презрительно. А вот массы, возглавляемые душевнобольными фюрерами запросто потащат за собой всю страну. Куда потащат? Ну тут уж как повезет, в зависимости от идеологии, а точнее от преобладающей бредовой системы вождя. И получается, что выстраивая идеологию вокруг какой-то цели, вы рискуете не заметить замену цели на невротическую установку или чей-то оживший большой лохматый глюк.
Что же делать? Ответ. Исходить не из абстрактного желаемого, а из конкретного действительного. На этом принципе и строится идеология Центра. Консервативный центризм получается, если реальность оценивается как «локальный оптимум», то есть методом является сохранение статуса кво. Если вашей системе не хватает целостности и спокойствия, то разумно повысить социальную безопасность, вплотную заняться государственным сектором в экономике… Что приводит нас к социал-центризму (или лево-центризму). Научный прогресс как основной метод решения многих (не всех!) проблем даёт начало технократии или научному центризму (прогрессорству). Гражданский центризм исходит из потребности трансформировать избыток социальной энтропии в нечто конструктивное, ведущее к самоорганизации. И так далее.
Иными словами, вы делаете анализ текущего статуса системы. Затем выделяете ряд ключевых вопросов (формируете предметную область) и пытаетесь «докопаться» до практических ответов (формируете методологию). Пара «предмет — метод» при правильном философском подходе развивается в пару «ценность — императив». И этот факт должен успокоить всех тех, кому цель видится чем-то возвышенным. Пусть так. Но, уважаемые читатели, одно дело — слепо рваться с цепи законности, пытаясь разорвать «врагов народа», и совсем другое — дорасти до сознательного выбора пути служения Прогрессу! Укрепляя свой разум, вы становитесь несокрушимыми в своей дальновидности.
Последнее замечание. Часто метод определяют как способ достижения цели. Это формальный подход. Можно так же формально ответить, что созданный метод как бы «пробуждает» давно спящие цели. Диалектик же даст своё определение метода. Создать метод — значит осознать формы движения изучаемой сущности. У Гегеля это определение звучит еще более запутано. Но не требуется читать «Науку логики», чтобы понять смысл. Я стремлюсь к познанию мира, к пониманию развития, власти, свободы. Мне нужен метод, который соберет в единую картину отдельные проявления этих категорий. Абстрактная цель лишь помешает взглянуть чистым взором на рассыпанные кусочки мозаики. Из одних только красных стекляшек вы соберете разве что море крови, из коричневых — нечто еще более неприятное. Но и перебарщивать тоже не стоит — а то вместо фрески получите шестицветную радугу, что вряд ли принесёт вашей душе радость.
Василий Чибисов