В середине восьмидесятых я написал письмо Горбачеву. (Вроде большой уже был мальчик, скоро тридцатник, а вот поди ж ты…).
Это было письмо о необходимости срочно издать «Архипелаг ГУЛАГ», желательно миллионным тиражом.
Мне казалось, что после этого все споры о Ленине, Сталине и строительстве коммунизма будут немедленно закончены. Ибо – о чем дальше спорить? Вот же документы, цифры, факты… Страной целый век правили серийные убийцы и патологические лжецы. Занавес! – и вперед, к объявленному только что «приоритету общечеловеческих ценностей»…
Горбачев меня послушался, ха-ха: «Архипелаг» вскоре издали.
И тут открылась удивительная вещь – оказалось, что можно любить Сталина и после «Архипелага»! Что задокументированные горы трупов – вовсе не основание для разрыва.
Я был ошарашен. Мне казалось, что есть вещи, которые не требуют объяснений, но на деле это означало нечто совершенно противоположное: объяснить эти вещи было нельзя в принципе! Отсутствие общего понятийного аппарата превращало дискуссию в бессмысленную встречу цивилизаций.
Абсолютная ценность человеческой жизни, недопустимость убийства! Индустриализация, враги-саботажники, порядок должен быть!
При таком раскладе говорить было не то чтобы не о чем – нечем.
…Я вспомнил об этом старом сюжете, неделю напролет натыкаясь в фейсбуке на разборы личности Навального, — человека, явно недостойного нашей поддержки. Его диктаторские замашки, национализм, эгоцентризм, сомнительная позиция по Крыму…
Я не верил глазам. К безымянным ботам и именной путинской обслуге нет вопросов — но видит бог, среди тех, кто так вовремя приступил к разбору политической биографии Навального и его личности, в большом количестве наблюдались и просто люди… По внешним признакам, неглупые и честные.
Ау, люди.
Диктатор (не увиденный вами в будущем методом вангования, а реальный, сидящий в Кремле) только что пытался убить своего главного политического оппонента — и был разоблачен. Зная о смертельной опасности, ждущей его на родине, оппонент вернулся, чтобы продолжить борьбу. Он бросил новый вызов преступной системе — и арестован по подложному обвинению теми, кто не смог его убить. Сегодня судьба Алексея Навального и сама его жизнь почти полностью зависят от степени нашей поддержки…
Если в этих условиях необходимость солидарности является предметом для полемики, то я заранее умолкаю: у меня нет нужных частот для контакта с иной цивилизацией.