Честно говоря, мне даже жаль, что немцы не взяли Москву. Америка все равно выиграла бы войну, зато Сталину пришлось бы бежать обратно в Туруханск, где его и придушили бы. Но немцам помешал мой тесть.
Путин педалирует военную тему — деды воевали! Как будто это оправдает его бездарность. Но ведь воевали-то они плохо! И чуть не проср… страну. Почему? Неужели столь бездарны в бранном споре? Нет, конечно. Потому что не хотели воевать.
За первые месяцы войны в плен сдались несколько миллионов солдат и офицеров – фактически, вся кадровая армия. Фронт стремительно катился на восток и уже 15 октября 1941 года, когда немецкие мотоциклисты прорвались в Химки, начался великий московский драп. Тысячи, нет, десятки тысяч человек рвались из города, начиная с руководства, в том числе и партийного. Предприятия закрывались, работникам выдавали месячную зарплату, закрывались и магазины, из которых стали бесплатно раздавать прохожим продукты — в зверском сталинском СССР! Уже этим все сказано.
С перебоями работал троллейбус, и даже московское метро, символ стабильности и успеха красной империи, 16 октября закрылось, так как Лазарь Каганович указал: «Метрополитен закрыть. Подготовить за три часа предложения по его уничтожению, разрушить объекты любым способом».
Бардак был полный, и отмечались даже случаи нападения на эшелоны – в самом контролируемом городе мира, в Москве! Власти не пытались обуздать паникёров, ибо сами спешно драпали. Думал об этом и Сталин…
Сохранилась опись осмотра здания ЦК ВКП(б) на Старой площади: «Ни одного работника ЦК ВКП(б), который мог бы привести все помещение в порядок и сжечь имеющуюся секретную переписку, оставлено не было. В кабинетах аппарата ЦК царил полный хаос. Многие замки столов и сами столы взломаны, разбросаны бланки и всевозможная переписка, в том числе и секретная, директивы ЦК ВКП(б) и другие документы…»
Секретарь Союза писателей Фадеев докладывал, что автор слов «Священной войны» Василий Лебедев-Кумач «привёз на вокзал два пикапа вещей, не мог их погрузить в течение двух суток и психически помешался».
«На Ногинском заводе № 12 группа рабочих в количестве 100 человек настойчиво требовали от дирекции завода выдачи хранившихся на складе 30 тонн спирта. Опасаясь серьезных последствий, директор завода Невструев вынес решение спустить спирт в канализацию. Группа рабочих этого же завода днём напала на ответственных работников одного из главков Наркомата боеприпасов, ехавших из города Москвы по эвакуации, избила их и разграбила вещи».
Из письма военврача Казакова жене: «16-го там была невероятная паника. Распустили слух, что через два дня немец будет в Москве. „Ответственные“ захватили своё имущество, казённые деньги и машины и смылись из Москвы. Многие фабрики остались без руководства и без денег. Часть этих сволочей перехватали и расстреляли, но, несомненно, многие улизнут. По дороге мы видели несколько машин. Легковых, до отказа набитых всякими домашними вещами. Мне очень хочется знать, какой вывод из всего этого сделает наше правительство».
Честно говоря, мне даже жаль, что немцы не взяли Москву. Америка все равно выиграла бы войну, зато Сталину пришлось бы бежать обратно в Туруханск, где его и придушили бы. Но немцам помешал мой тесть.
Федор Федорович Тукан родился в 1924 году в Комрате, гагаузском городе на юге Молдавии, и уже с 13 лет ездил на заработки в Румынию, а войну встретил в ФЗУ в Бессарабке. Румыны начали наступление лишь 1 июля 1941 года, поэтому ФЗУ успели вывезти, а не расстреляли, как это сделало НКВД в Сталино, нынешнем Донецке. И как раз во второй половине октября мальчишек привезли в Москву, под Химки – восстанавливать взорванный в панике мост.
Тесть рассказывал, как страшно было висеть на монтажном поясе над черной ледяной водой и всматриваться в барражирующий «Мессершмит» — пойдет в атаку или нет? «Мессеры» охотились даже на одиночных солдат, а уже ноябрь был суровым и снежным, так что землянки и место работ соединяли глубокие, двухметровые траншеи, прокопанные в снегу, из которых при атаке невозможно было выбраться. Впрочем, солдатом Федя не был – мальчишек, обычных советских рабов, не привели к присяге и толком не обмундировали, они ходили в серых куцых ватниках.
Так мой тесть спас Москву. Немцев кое-как отбили и ФЗУ эвакуировали в Узбекистан, где одиссея Федора Федоровича могла получить совершенно неожиданное продолжение, причем довольно грустное для меня. Дело в том, что 31 июля 1942 года генерал Владислав Андерс договорился со Сталиным о переводе последних из формируемых им польских дивизий в Иран, к англичанам, и в течение месяца они ушли на юг. Вместе с ними уходили члены их семей и все, кому посчастливилось прибиться к Андерсу. В общей сложности в ходе двух эвакуаций СССР покинуло около 80 тысяч военнослужащих и более 37 тысяч гражданских лиц.
И с ними чуть было не ушел мой будущий тесть! Он был красив и молод, а способность внушать дамам и девицам пылкие чувства передалась ему по наследству от обаятельного отца и великолепного деда, чья мужская слава гремела по всему югу Молдавии. Поэтому не удивительно, что одна влюбленная полячка молодая уговорила его бежать из страшной страны, переодевшись в женское платье! Не удивительно, но поразительно, как господь рисует наши судьбы…
Да, сразу хочу предупредить — не спешите обвинять Федю в измене родине. Не столь уж и многие в Молдавии радовались «освобождению от гнета румынских помещиков» летом 1940 года. Дед моей супруги был вынужден спешно раздать поля и виноградники, полученные в приданое за красавицей-супругой, и лишь потому не загремел в Сибирь. Тем более что был он в свое время румынским гусаром и вышиб за Днестр банды Котовского! Да и в ФЗУ забрали Федю отнюдь не добровольно, и даже паспорта ему не полагалось, так с чего это он должен был чувствовать СССР своей родиной?
Федя уже шел к машинам, на которые грузилась польская армия, но в самый последний момент передумал. Не знаю, жалел ли он об этом впоследствии или нет, но знаю, что уйди он тогда с поляками — и я не смог бы жениться на его дочери. Да и была бы она у него? Впереди поляков ждали тяжелые бои и алые маки Монте-Кассино…
Как же пересеклись пути Владислава Андерса и Феди Тукан в узбекском Янгиюле? Благодаря Сталину! Он, кстати, дважды, нет, даже трижды вмешался в мою судьбу. Мало того, что он свел тестя с Андерсом, он еще и приснился этому самому Петру Ивановичу, деду моей супруги по маме, причем именно в ту ночь 1944 года, когда во дворе его дома уже стояли телеги с домашним скарбом. Дед с семьей, включая мою будущую тещу (ей тогда было 15 лет), собрался уезжать от наступающих русских в Венгрию, к родственникам. Однако ночью ему приснились Ленин со Сталиным и отсоветовали уезжать. Ленин больше молчал, а Сталин вынул трубку изо рта и предостерегающе покачал пальцем: «Нэ уезжай, Пётр!». И дед не уехал, о чем впоследствии не раз жалел…
Н-дас… Про третий раз я еще расскажу как-нибудь, а пока вернемся к полякам. Как известно, мировую войну мудрый вождь начал в Польше, которую Молотов вскоре объявил бывшей. Но то ли стратег из вождя оказался неважный, то ли армию он подготовил плохо, однако война пошла не по его сценарию и уже 30 июля 1941 г. посол СССР в Великобритании И.М. Майский и премьер польского правительства в изгнании В. Сикорский подписали в Лондоне соглашение о восстановлении дипломатических отношений и протокол, гласивший следующее: «Советское правительство предоставляет амнистию всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве ли военнопленных, или на других достаточных основаниях, со времени восстановления дипломатических сношений».
По состоянию на 1 августа 1941 г. число таковых составило более 381220 человек. 12 августа 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР издал указ об амнистии, и в тот же день Совнарком и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О порядке освобождения и направления польских граждан, амнистируемых согласно Указу…» А 14 августа было подписано военное соглашение о создании на территории СССР польской армии, составляющей «часть вооружённых сил суверенной Польской Республики». Командующим ее был назначен генерал Владислав Андерс.
В Грязовецком, Суздальском, Южском и Старобельском лагерях НКВД (из которых всего лишь год назад вывезли на расстрел 22 тысячи польских офицеров…) создали призывные комиссии. Андерсу разрешили сформировать две стрелковые дивизии и запасной полк. И уже к 12 сентября в Бузулук, Татищево и Тоцк прибыли 24828 военнопленных — крайне истощенных. Но и условия в формируемых частях были самыми бедственными. Ввиду стихийного наплыва все новых и новых желающих вступить в армию, пайки делились и на этих людей. Приезжали и женщины с детьми. Их также приходилось кормить.
Андерс неоднократно обращался к властям, добиваясь улучшения условий для формирующихся дивизий, и просил начать создание новых частей, но Сталин соглашался лишь на армию до 30 000 человек. Мол, на большее не хватает вооружения и продовольствия. Следует однако помнить, что как раз в эти дни разворачивалась вторая с начала войны грандиозная катастрофа, когда в течение месяца в киевском, вяземском и мелитопольском котлах было окружено более полутора миллионов красноармейцев! Фактически, фронт снова рухнул и на пути к Москве советских войск уже не было…
Следует помнить, что именно 13 сентября, на следующий день после отказа Андерсу в увеличении числа формируемых польских частей, Сталин чуть ли не слезно молил Черчилля срочно высадить в Архангельске или направить через Иран 25-30 британских дивизий! Британский премьер писал Рузвельту, что опасается сепаратных переговоров Сталина с Гитлером. Но даже в условиях полного военного краха вождь не соглашался на формирование большой польской армии.
Можно, конечно, ссылаться на трудности и недостатки снабжения в разоренной войной стране, хотя и трудно понять, как огромная держава, столь долго и так основательно готовившаяся к войне, сумела потерять буквально все, в том числе и в глубоком тылу, за какие-то два месяца. Но на самом деле Сталин просто боялся. Он — после предательского нападения на Польшу и кровавых массовых репрессий на «освобожденных» территориях, после Катыни и других расстрелов — боялся иметь на фронте сильную и достаточно независимую польскую армию, которая могла послужить центром кристаллизации не только для поляков…
Тем более что Андерс не собирался вводить в бой дивизии по мере их готовности, россыпью, он настаивал на отправке на фронт лишь всех частей вместе, компактно. Поэтому, когда в конце ноября премьер-министр В. Сикорский прибыл в СССР, со Сталиным была достигнута договорённость о возможности вывода поляков в Иран, а местом формирования новых частей была определена Средняя Азия.
Зная об антисоветских настроениях польских офицеров и солдат, понимая, что Андерс не будет воевать, пока не закончит формирование и вооружение всех дивизий, Сталин в начале 1942 года решил голодом поторопить его и сделал очередной «подарок» в своем стиле: приказал сократить число пайков с 96 до 40 тысяч. Численность армии в это время составляла 73 тысячи человек, кроме того нуждались в продовольствии 30 тысяч гражданских лиц, состоящих при армии.
В итоге на встрече Сталина с Андерсом 18 марта 1942 г. было достигнуто компромиссное решение: сохранить в марте прежнее число пайков, а польские войска сверх 44 тысяч человек перебросить в Иран. В начале апреля эвакуация части армии была завершена. Польское правительство настаивало на продолжении призыва в польские дивизии, сохранении эвакуационных баз, улучшении снабжения и т. д., но не преуспело в этом. В июне 1942 г. В. Андерс, получив поддержку со стороны Черчилля, добился согласия на вывод оставшихся соединений в Иран. В августе (в это время Красная армия снова катилась на восток, к Сталинграду и каждый штык был на счету!) — слишком вольнолюбивых поляков наконец-то выпроводили…
А Федор Тукан ушел на войну и прошагал за фронтом и вместе с фронтом, восстанавливая железные дороги, от Сталинграда до Венгрии. И лишь в апреле 1945 г. вернулся в родной Комрат. Как же родина отблагодарила защитника Москвы? А никак. В армию мальчишки из сталинских трудовых резервов зачислены не были, хотя многие погибли на фронте, участниками боевых действий не считаются, медалей им не давали и в школы после войны — делиться воспоминаниями — не звали. Последнюю свою зиму, кстати, Федор Федорович провел у младшей дочери в Москве, в Митино — буквально рядом с Химками. В 2010 году. Но на юбилейный парад Победы его не позвали…
В том году в Молдове 9 мая отмечали не день Победы, а Праздник окончания Второй мировой войны. Юбилейную медаль вручали всем участникам боевых действий, в том числе и воевавшим на стороне Румынии. Но тестю не дали. Россия была возмущена подобным кощунством, и ее посольство провело в Кишиневе акцию «Георгиевская ленточка», неделю российского кино и фотовыставку «Великая Победа», круглые столы и конференции. По поручению тогдашнего президента России Медведева наградили юбилейными медалями только российских ветеранов, живущих в Молдавии. Но Федора Федоровича забыли…
Вот и получилось, что моему покойному уже тестю, под обстрелами и бомбежками восстанавливавшему мост над ледяной рекой в белоснежных полях под Москвой, а затем всю войну прошагавшему вместе с фронтом через всю Украину — ни российская, ни украинская, ни молдавская медаль не положена. Ни медаль, ни грамота, ни благодарность — вообще ничего. Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство! А его наследникам — за счастливую старость. Иногда я думаю, а не ошибся ли Федор Тукан тогда, в августе 1942-го, не уйдя с поляками?
Юрий Кирпичев