Президент Ассоциации кавказских исследований в Париже, бывший постоянный представитель президента Чеченской Республики Ичкерия Аслана Масхадова в России Майрбек Вачагаев в разговоре с украинскими журналистами поделился наблюдениями относительно нынешней ситуации и настроений на Северном Кавказе.
Майрбек Вачагаев — чеченский историк и диссидент, сейчас живет во Франции. Редактор лондонского журнала «Caucsus Survey», и французского онлайн-издание «PROMETHEUS». Старший научный сотрудник Джеймстаунского фонда (The Jamestown Foundation). Президент Ассоциации кавказских исследований в Париже.
Охарактеризуйте общую ситуацию на Северном Кавказе. Процессы там сейчас происходят?
После развала СССР Северный Кавказ не был горячей точкой, которой тогда являлся регион Поволжья: Татарстан, Башкортостан. Исключением была Чечня, республика Ичкерия, которая провозгласила свою независимость, и сделала заявление о том, что она не может оставаться в составе Российской Федерации. Это было сделано на основе советского закона, который был принят в феврале 1990 года, когда Горбачев предложил уравнять права автономных и союзных республик. Опираясь на этот закон, Чеченская Республика вышла из зоны влияния РФ, объявила себя субъектом СССР, а после его развала провозгласила, что Чечня выходит из его состава как независимая республика.
Далее состоялись две российские войны в Чечне, две кампании, которые изменили общую картину Северного Кавказа. Во время первой войны 1994 года в России и ближайшие наши соседи говорили, что «чеченцы это заслужили, хотели чего-то непонятного, зачем им надо было лезть поперед батька в пекло? Россия же большая, ее армия сильная». Такими были разговоры на уровне простых людей, которые показывали одну очень важную вещь: эти люди совершенно не понимали, каким образом можно выступить против России, и насколько это реально. Первая война в Чечне показала, что группа в несколько тысяч чеченцев выигрывает у армии РФ, которую боится весь мир. Действительно, чеченцы тогда победили, потому что согласно договору 30 августа 1996 было не просто остановлено войска и боевые действия. Российская армия тогда убежала из Чечни в буквальном смысле. В один прекрасный день мы узнали, что на территории нашей республики нет ни одной российской военной части.
На этом фоне изменился общий настрой на Северном Кавказе. Те, что несколько лет назад говорили, что чеченцы ищут себе проблемы на голову, задумались: оказывается, Россию можно победить! Оказалось, что российская армия не является абсолютно непобедимой. Это мотивировало новое поколение людей во всех кавказских республиках, Кабардино-Балкарии, Ингушетии, Дагестане, задуматься над тем, а почему же к ним не относятся по-человечески, почему они не имеют своей государственности. Большой проблемой для Северного Кавказа были Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия: там резко встал вопрос о возвращении назад черкесского населения, разбросанного по всему Ближнему Востоку. Турции проживают несколько миллионов черкесов, выселенных после Кавказской войны. Эти люди до сих пор спрашивают, почему они не имеют права вернуться на свою родину? На основе какого права Россия ввела квоту на въезд в Черкесию 500 человек в год? Ингушетия поставила вопрос ребром: почему она лишена трети своей территории, оставшейся под Северной Осетией после 1944 года, после их депортации? В этих двух народах видим четкий стимул, для того, чтобы выступить против России. В Дагестане, где проживает несколько десятков местных основных коренных народов, до сих пор висят в воздухе ряд вопросов, решение которых Москва законсервировал еще со времен СССР. Именно Чечня стала катализатором радикальной смены настроений на Северном Кавказе, и так есть сейчас. В 1994-1995 годах мне казалось, что Северный Кавказ расшевелить будет невозможно, но в итоге после первой чеченской войны в 1996 году все быстро радикально изменилось в этом регионе, и сегодня мы говорим не о проблеме России с Чечней, а о проблеме России с Северным Кавказом, народы которого претендуют на значительно больше, чем им дает Москва.
Взрыв и попытка захвата чеченскими боевиками Дома печати в Грозном 4-5 декабря этого года, поджог дома ФСБ в Махачкале в то же время — это единичные случаи, исключения из правила? Как корректно надо понимать то, что произошло?
Последние несколько лет подобные действия боевиков были единичными, происходили редко. К примеру, последний раз события такого масштаба, громкой акцией стала попытка подрыва боевиками полицейских в Сунжеському районе на границе с Ингушетией в прошлом году. В начале 2013 года произошел бой на чечено-дагестанской границе, в котором погибли около 20 российских силовиков. 2010 произошла попытка захвата боевиками дома чеченского правительства. 5 октября этого года в Грозном подорвался смертник и несколько полицейских. Тогда не смогли определить, имеет ли он отношение к чеченским боевикам, и они сами не признали свою ответственность за этот случай.
Такие спорадические события в Чечне происходят раз или два раза в год. Дело в том, что движение сопротивления сегодня в Чечне находится в глубоком подполье. Рамзану Кадырову удалось достичь очень весомых результатов в том плане, что сегодня мало кто позволяет себе помогать боевикам. Чеченских боевиков сегодня не так уж и много, находятся исключительно в горах и лесу. Они не могут себе позволить роскоши жить у себя дома, как это могут боевики из Ингушетии, Кабардино-Балкарии или Дагестана. Нынешняя чеченская власть моментально реагирует на случаи оказания поддержки и материальной помощи этим лицам, осуждая за поддержку неформальных вооруженных формирований. Вооруженное сопротивление указанного рода в нынешней атмосфере Чечни стал проблематичным.
Когда говорят о том, что 4 декабря в Доме книги в Грозном зашло от 100 до 200 боевиков, я считаю, что это невозможно. По моей информации, и за тем, что становится понятно из видео на Youtube, которое хоть изредка выставляют сами чеченские боевики, можно предположить, что их всего около сотни по всей Чечне. Одиннадцать из тех, кто устроил недавний бой в Грозном погибли, еще несколько из них, думаю, могли оттуда выбраться живыми. Думаю, что их максимум был человек 15. Эти полтора десятка наделали большого шума, потому что, как известно, в тот день проходило выступление Путина, который должен был показать, что Россия встает с колен. Не понятно, когда она встала на колени: кажется, что она всегда только лежит. В любом случае то, что произошло в Грозном, было оскорблением для Путина, который был вынужден начать свое выступление именно с этого вопроса. Тот факт, что глава государства первую минуту своего выступления в парламенте начинает с того, что произошло в Чечне — это сильный эффект.
Также я не понял претензий этих боевиков, в том числе их утверждение, что в Чечне ущемляют ислам. Кадыров создал культ ислама в республике. Хиджаб стал частью моды: старшие женщины могут его не носить, а вот молодежь носит, потому что это модно.
Думаю, что на самом деле боевики не планировали получить тот результат, который получили. Захватить Дом печати, еще какие-то постройки — да, но не более. Не уверен, что они вообще знали, что в день их акции должен был выступать Путин. Они имеют ограниченную телефонную связь, практически не имеют возможности выходить в интернет, которые имеют боевики в Дагестане и тому подобное. В Чечне это выявляется моментально: в республике размещено мощная разведывательная часть, которая занимается электронным отслеживанием и выяснением, кто и где, при каких условиях подключился к Интернету, какой контент просматривал, а какой сам туда загрузил и тому подобное. Когда боевики зашли в Грозный, это стало шоком для действующей чеченской власти.
Как я уже отметил, акций боевиков в Чечне происходит немного. А вот в соседних республиках все наоборот. В Дагестане, Кабардино-Балкарии, Ингушетии взрывы, стрельба, убийства происходит почти каждый день. Поджог дома ФСБ в Махачкале — не думаю, что это акция боевиков. Очевидно, у гражданских не выдерживают нервы. Подавляющее количество убийств на Северном Кавказе, которые измеряются сотнями, приходятся именно на Дагестан. В этой республике был создан специальный учебный центр ФСБ, где российские спецназовцы должны были учиться специфике ведения боевых действий в условиях гор. Такие же центры созданы в Майкопе (республика Адыгея) и в Кабардино-Балкарии. ФСБ пытается контролировать ситуацию в регионе, но у нее это не получается. То, что мы наблюдаем из года в год, свидетельствует об одном: радикализация общества, особенно молодежи, на Северном Кавказе продолжается и будет продолжаться.
Насколько сегодня чеченское и соседние общества является радикализованным? Какие формы это радикализм набирает? Насколько живо и популярно дело Хаттаба и Арви Бараева?
Радикализация в Чечне в моем представлении была бунтом против старших, их инертности, против политики России на Северном Кавказе (не важно, СССР, или даже еще раньше, то есть Российской империи), бунт против Москвы, и эти процессы начинаются фактически с развалом СССР. Надо учитывать религиозный фактор. На момент начала 1990-х, когда РФ была занята выяснением вопроса, демократ ли Ельцин, или не очень, на Северном Кавказе поняли, что стоит воспользоваться удобным моментом. Началось то, что неправильно было названо «исламским ренессансом». Ислам не возрождался на указанных территориях заново, он просто вышел из подполья.
На этой волне в РФ и на Северном Кавказе массово появлялась литература, которую печатал непонятно кто и где, освещавшую определенные вопросы ислама. Начитавшись таких «научных трудов», или иное лицо становилась последователем того или иного радикального шейха, в частности Насируддин аль-Албани (Ред .: речь идет о авторитетного салафитского богослова ХХ века). И именно они стали призывать, что нужно освободиться от ига государства, которое не признает ислам.
Свобода мысли, касательно исламского вопроса привела к тому, что чеченцы начали абсорбировать все, что видели. Случилось так, что молодежь выступила против старшего поколения, в котором видела атеистов. Раздражало молодых даже не это, а согласие их родителей с советской властью.
Этот бунт Москва фактически проморгала, не смогла проконтролировать, что произошло в самом начале 1990-х. Отсюда и имеем радикальный ислам, то есть салафитов, тех самых, который в России неправильно называют ваххабитами, которые стали одной из главных проблем россиян на Северном Кавказе. Салафиты категорически не воспринимают не мусульманскую власть. Сам тот факт, что Москва руководит северокавказскими территориями, уже является причиной не признавать власть Кремля.
И радикализация чеченского общества, которую имеем сегодня, имеет ту же причину — политику Москвы. Молодежь живет в условиях послевоенной Чечни. Она спрашивает, почему произошли две войны, зачем Чеченскую Республику была разрушена? Те чеченцы, которые из Европы едут воевать в Сирию, или те, что сейчас воюют на стороне Украины на Донбассе, говорят о том, что они хотят доказать, что в отличие от своих родителей они не убежали, и они хотят взять реванш против России. Они хотят нанести удар по политике Кремля и Москвы. Сегодня, когда чеченцы воюют против ДНР и ЛНР, россиян под флагом Украины, они воюют против РФ. Чеченская молодежь не готова простить россиянам две войны на своей земле.
Можно ли говорить о том, что РФ контролирует ситуацию в Чечне и на Северном Кавказе в целом? Как плотно Рамзан Кадыров держит властный штурвал в своих руках, и популярен ли он среди самих чеченцев?
Думаю, что Кремль не слишком хорошо контролирует Северный Кавказ. Он не слишком хорошо понимает ни нынешние процессы, ни то, что уже произошло. Москва всегда действует в силовой способ. Все время слышим: «Мы как власть приказали уничтожить …». Но что с того? Сколько это может продолжаться? Заканчивается 2014 год, а продолжается все это с 1999 года, второй российской войны в Чечне. Россияне не хотят и не умеют искать хоть какой-то диалог. Боятся, возможно, что их обвинят в слабости и трусости. Но каждый раз, когда убивают кого-то на Северном Кавказе, у него остаются десятки родственников, которые становятся врагами действующей системы. Те действия, которые происходят сейчас, свидетельствуют бессилия, потому что если бы были сильными на самом деле, то все бы уже закончилось. Не заканчивается, длится 15 лет, и еще будет продолжаться.
Среди чеченской диаспоры в Европе есть те, кто хочет диалога. По крайней мере, это Ахмед Закаев, глава правительства Республики Ичкерия. Но среди чеченской оппозиции также нет единодушия, потому что уж слишком она неоднородна. Кто-то хочет восстановления Чеченской республики Ичкерия, демократического государства на основе демократической конституции 1992 года, вариантом которой является конституция Литвы. Радикальное крыло, которое провозгласило создание Северокавказского Имарата в 2007 году, говорит о том, что не только чеченский, а северокавказское общество должно заниматься построением исламского государства. Мол, только это может спасти от политики Москвы.
Имарат Северного Кавказа — это виртуальное государство, символ борьбы исламского крыла сопротивления против России. 1999 те северокавказцы, которые помогали чеченцам, спрашивали, а почему они присягают президенту Ичкерии? Почему воюют за независимую Чечню, а не за независимый Северный Кавказ? 2007 года, после убийства очередного преемника Масхадова Абдул-Халима Садулаева, к руководству в оппозиционной ЧРИ пришел Доку Умаров, котопый решил изменить базу ЧРИ на базу исламского государства. Этим самым он учитывал интересы всех народов Северного Кавказа. Исторический опыт такого государства существует — это государство имама Шамиля, а затем это был эмират Узун-Хаджи Салтинського. Исламское государство — это не Талибан в Афганистане. Примером модернистского подхода к такому типу государства является ОАЭ. Сама идея не такая страшная, потому что речь идет не о средневековом государстве. Больше ее боятся в Москве.
В войне на востоке Украины чеченцы воюют с двух сторон. Насколько идея идти воевать за интересы России в Украине среди рядовых чеченцев есть сейчас популярной?
Я не отрицаю тот факт, что на Донбассе чеченцы есть. Разве что могу сказать, что их там не так уж и много. Кое-где в украинских СМИ можно было найти информацию, идет война с Чечней, а не с Россией. Слишком много внимания нескольким десяткам чеченцев.
Те чеченцы, которые воюют под российским флагом, делятся на две категории. Есть те, что служат в российской армии в Чечне. Сейчас там есть три базы — в Ханкале, Борзое и Шатое. Повсюду там служат чеченские контрактники. Мне удалось поговорить с одним из них, раненым. «Откуда мне было знать 4 года назад, когда я подписал с российской армией контракт на 5 лет, что в 2014 году будет война в Украине?» — Ответил он на мой вопрос, какого черта он полез на Донбасс. Эти чеченцы оказались в Украине по приказу Министерства обороны РФ, вместе со своими военными частями. Они не хотят воевать в Украине, пытаются всеми доступными путями сбежать. Я знаю, что платят бешеные деньги, чтобы вернуть этих лиц обратно в Чечню. Эта группа не имеет никакого интереса оставаться воевать под российским флагом и за российские интересы на Донбассе.
Не все чеченцы — кадыровцы. К их категории относятся те, кто в Чечне служит в МВД. Долгое время украинцев вводило в заблуждение, что батальон «Восток», который воюет на российской стороне на Донбассе, имел именно такое название. Считали, что это чеченский батальон «Восток». В итоге оказалось, что это осетинское военное подразделение. Президент Северной Осетии месяц назад наградил местных бойцов государственными наградами за участие в боевых действиях под Донецком.
Чеченский батальон «Восток» был расформирован в 2008 году, через три недели после Грузинской войны. Его отправили в Грузию, чтобы создать там атмосферу ужаса. Произошло совершенно наоборот: те, кого считали бандитами-убийцы, обороняли гражданское грузинское население от осетин, давал первым шанс эвакуироваться. За это их и расформировали, и хорошо, что так.
По словам осетин, которые воюют на востоке Украины, кадыровцы появились на Донбассе в конце августа этого года. По моей информации, это соответствует действительности, потому что к упомянутому моменту на Луганщине и Донетчине находились чеченцы, служащие в российской армии. Кадыровцы вывесили два видео обращения, где на русском и чеченском языках говорится конкретно о том, что они пришли для того, чтобы наказать тех чеченцев, которые воюют под украинским флагом. Также говорят они о том, что их цель — захватить в плен Ису Мунаева, руководителя Международного миротворческого батальона имени Джохара Дудаева, который воюет на стороне Украины. Сам Мунаев в очень жесткой форме выступил и подтвердил, что он воюет на стороне Украины для того, чтобы свести счеты с Россией.
Видел я много сообщений о том, что под Донецким аэропортом погибло более 50 чеченцев. Среди них, как оказалось, было только двое, чьи фамилии были чеченскими. Все остальные — россияне. Украинцам действительно трудно отличить, где чеченцы, а где — другие выходцы с Северного Кавказа. Бородач с Кавказа может быть осетином или дагестанцем.
Какой резонанс агрессия России против Украины имеет Северном Кавказе и в Чечне? Поделитесь своим прогнозом, во что она может вылиться, в том числе и для самих северокавказцев?
Чеченцы пережили две войны, мы знаем, что это такое. События в Украине не могут не сказаться на Северном Кавказе, так как и там Россия теряет свой авторитет.
Каждый день российской агрессии, существование ЛНР и ДНР ведет к тому, что Россия падает, и падает стремительно. Она все время пыталась встать с колен, но сейчас, мне кажется, лежит лицом в грязи. Все, что сделано Россией за последние 9 месяцев останется не только в сознании украинском. Вы наконец поняли, что славянское братство — это пшик.
Украина все больше становится реальной, а украинцы — настоящими гражданами своего государства. До последнего времени, мне кажется, независимость, государственность, язык — все это для вас было игрой. Сегодня вы стали Украиной ы действительности, осознали, что вы отличаетесь. Так, к вам в мире огромная симпатия, но вы остаетесь со своей бедой один на один. И всему миру вы показываете, что вы можете противостоять российской агрессии и побеждать. Это сказывается также и на других — тех, кто живет в Поволжье, в Сибири. Все они видят, что сегодня Россия, которая утверждает, что может завоевать весь мир, топчется у ворот Донецкого аэропорта. Сама по себе Россия представляет себя миру в очень негативной форме, что скажется и на настроениях ее граждан.
К сожалению, анти пропаганда работает в России очень плохо. Очень большое значение символические действия отдельных лиц. То, что руфер Мустанг разрисовал в сине-желтый цвет звезду на высотке в центре Москвы, то, что на Сахалине вывесили украинский флаг, действует гораздо лучше, чем миллионы репортажей из Украины. Того смельчака, который покрасил звезду, надо помнить всегда. В Москве начали понимать, почему с Россией происходит то, что происходит. Все это подталкивает думать, потому что в России не думают, а ждут, что скажут из Кремля.
То, что Украина стала настоящим государством, дает такой шанс и другим стать суверенными и независимыми. Для Украины в этой войне рецепт один — только она сама может победить агрессора. Не мечтайте, что кто-то с Запада вам в этом сильно поможет. То, что происходит уже несколько месяцев под Донецком, показывает, что украинская армия активно формируется. Это будет боевая армия, а не марионетка по типу европейских. Также вам надо было избавиться от всех генералов, которые учились в российских военных академиях, и служили в российском генштабе. Эти люди никогда не позволят вам выиграть войну против российской армии. Настоящие генералы — те, кто сейчас воюет и получает опыт на востоке Украины. Они будут выигрывать битвы и защищать Украину, а не ваш министр обороны, который внимательно следит за тем, не звонят ли ему из Москвы.
Материал Украинской Недели, перевод с украинского «Русский Монитор».