Корреспондент «РусМонитора» побеседовала с партизанами движения «Хранители Балтийского побережья», действующими на территории Ленинградской области. «Хранители» — радикальные экоактивисты, выступающие против строительства на территории области глинозёмного завода компании «Русал». Они быстро пришли к выводу, что в условиях режима РФ мирные методы не приносят результатов и перешли к силовому сопротивлению — в июне была подорвана ЛЭП вблизи завода «Русал».
Они — не воины, обычные люди самых разных возрастов и политических взглядов. Их объединяет обострённое чувство справедливости. Это не просто протест — это попытка выстроить альтернативу: по структуре, ценностям и принципам. Глинозёмный завод — не просто объект, это символ. «Хранители Балтийского побережья» защищают не просто экологию и здоровье, а право решать, как жить им и их детям.
— Как зародилось движение «Хранители Балтийского побережья»? Был ли какой-то конкретный триггер?
— Наше движение зародилось ещё в сентябре 2023-го. Триггером стала новость о том, что власти совместно с «Русалом» хотят развернуть здесь строительство грязного предприятия. Мы были уже не первым объединением экоактивистов, но в отличие от «СтопРусал» и «Родной берег» мы решили действовать более скрытно и создали анонимный телеграм-канал. Одному из основателей движения крайне не нравилась перспектива арестов и выплачивания административных штрафов. И уж тем более не нравилась вероятность попадания за решётку по сфабрикованному делу. Кроме того, анонимный телеграм канал позволял бы нам называть вещи своими именами, не боясь цензуры. Ну и в любой момент мы бы смогли продолжить дело названных нами публичных объединений, если бы власти их «прижали».
— Почему именно строительство глинозёмного завода стало точкой кипения? Как власти реагировали на ваши протесты до перехода к прямому действию?
— Нам и до этого не нравилась проводимая властями политика, как внешняя, так и внутренняя. Мало того, что живём весьма бедно, что прав и свобод де-факто никаких не осталось, что война началась, так нам ещё и «подарок» в виде такого грязного предприятия подбросить решили. Это уже край, как говорится. Только вот экономику можно восстановить, война закончится, права и свободы мы назад вернём, а как экологические последствия устранить? Они же на десятки, если не на сотни лет влияние окажут. А здоровье людям кто и как вернёт? Вот так и пришли мы к выводу, что оставлять это без внимания никак нельзя. И сразу готовиться начали к тому, что противостояние будет долгим. И что вряд ли возможно будет ограничится только легальными методами. Собственно, так и получилось.
Касаемо властей и их реакции на наши действия — она была и остаётся довольно пассивной: Дрозденковско-путинские чиновники всячески стараются замалчивать всё что происходит вокруг темы строительства ЛГЗ. Это и нас касается и мирных активистов. Где власти не могут замолчать ситуацию — они всячески пытаются сгладить углы и преуменьшают масштабы проблемы. Да, были с их стороны всякие заявления про «экологических экстремистов» с явным намёком на нас, но они даже название организации побоялись упомянуть. А после нашей атаки количество новостей от провластных СМИ про стройку ещё меньше стало.
— Как вы оцениваете поддержку вашего движения среди местного населения Ленинградской области?
— Масштабы поддержки мы считаем удовлетворительными. Тут важно качество, а не количество. Мы и не рассчитывали, что соберём из недовольных «армию» за неделю, действуя в тени. В конце концов, невозможно имея лишь один анонимный телеграм-канал широко распространить информацию про движение. Но даже так мы добились ощутимых успехов. Среди наших сторонников и активных участников есть самые разные люди, их возраст и политические взгляды неоднородны, но всех объединяет желание отстаивать свои права и бороться с произволом. При этом, никто из них не привлёк внимания властей, все до сих пор остаются на свободе.
— Есть ли шанс остановить стройку — или вы считаете, что это уже война на истощение?
— Считаем, что некоторый шанс остановить стройку есть. Мы уже дали понять «Русалу» и остальным, что эта затея будет сопровождаться для них массой проблем. Да и если они решатся продолжать — это опять поднимет волну народного недовольства. Снова найдутся те, кто захочет действовать радикально, а таких мы с радостью примем в свои ряды и обучим всему необходимому для успешного противостояния с «Русалом» и властями. Разумеется, всё это может перейти в «войну на истощение». И тут, надо отметить, что у наших оппонентов ресурсов куда больше. Но как уже говорилось ранее, они могут построить свой завод, но функционировать корректно он не факт, что сможет. Потому что мы будем делать всё возможное для препятствования его работе. И тогда цена победы нашего противника взлетит слишком высоко. Он будет вынужден отступить.
— Как устроено ваше движение? Есть ли иерархия, координаторы, ячейки? Как обеспечивается безопасность участников?
— Мы не можем в полной мере ответить на этот вопрос, так как это может предоставить чувствительную информацию нашим врагам. Скажем только, что у каждого своя роль, но она может несколько меняться по усмотрению человека. Никто никого не заставляет быть только условным разведчиком, агитатором или акционистом. Кто-то берёт на себя всего одну задачу, кто-то несколько. И они могут меняться в зависимости от надобности или от возможностей участника в конкретный момент времени. Для обеспечения безопасности мы придерживаемся принципа «нулевого доверия», он же ZeroTrust. Помимо этого, участники не знают друг друга лично, в большинстве своём. Или знают, но даже не подозревают об этом. Это необходимо, чтобы в случае поимки никто не смог раскрыть информацию о своих товарищах. Невозможно выдать тех, кого никогда не видел и о ком почти ничего не знаешь.
— Какие навыки и ресурсы особенно востребованы у партизан — кроме готовности к риску?
— Один из самых необходимых навыков — умение ориентироваться на местности. Партизану приходится работать без телефона, иначе его устройство и маршруты перемещения могут отследить, что может привести к поимке. Поэтому очень важно иметь навыки ориентирования — они помогут быстро составлять маршруты подхода и отхода. Да и банально не дадут заблудиться в незнакомой или малознакомой местности. Также очень ценны знания в области химии. Не менее полезными могут оказаться навыки работы с инструментом, для создания разных устройств.
А вот самым ценным ресурсом является время. Обучение, разведка, создание устройств, планирование — всё это требует временных затрат. Даже финансы в рамках партизанской деятельности — это лишь вторичный ресурс, а самый значимый — время.
— Считаете ли вы себя террористами? Почему режим называет вас именно так?
— Мы себя террористами не считаем. Всё-таки, надо подбирать правильные термины чтобы охарактеризовать любую деятельность. Террористы сеют страх и панику, а также не считаются с жертвами среди мирного населения для выполнения своих целей. Разве мы занимаемся массовыми убийствами? Или, быть может, наша деятельность посеяла страх и панику в обществе? Или хотя бы имела такую направленность? Едва ли. Мы действуем во имя справедливости и в интересах общества, даже если не всё общество это сейчас понимает. И то, что режим называет организацию террористами, ничуть нас не смущает. Сколько уже людей получили «клеймо террориста», даже не совершив ни одной акции прямого действия? Множество. Почему это произошло? Потому что режим труслив и боится всех, кто осмелился выступить против него. И поэтому, нас не слишком заботит характеристика, которую дают нам прислужники режима.
— Вы открыто говорите о диверсиях — как вы для себя определяете границы допустимого? Есть ли «красные линии»?
— Когда речь идёт о борьбе за справедливость и свои права — хороши любые средства. Если законы не работают — в ход идут радикальные методы, в том числе и организация диверсий. Разумеется, и у нас, и у других организаций Сопротивления есть определённые границы допустимого. Мы, например, считаем неприемлемыми акции, в которых невозможно избежать гибели мирных жителей или нанесения им тяжёлых ранений. Увы, всего предусмотреть невозможно, поэтому мы не можем дать 100% гарантий, что от наших действий никто и никогда не пострадает. Но мы гарантируем, что будем прилагать все усилия, для того чтобы избежать случайных жертв и излишнего ущерба. В то же время, наша деятельность может создавать кратковременные неудобства. Отключение электричества, например. Но устраивать ради этого диверсии на ядерных объектах мы не станем, это для нас уже та самая «красная линия». В конце концов, чем бы мы тогда отличались от «Русала» и путинских властей, если бы пошли на такое? Да и кто бы нас тогда поддержал?
— Как вы обеспечиваете минимизацию вреда гражданскому населению?
— Мы думаем о минимизации вреда мирным людям ещё на этапе планирования. Выбранная для атаки цель не должна быть объектом сугубо гражданского пользования. То есть, больницы, школы, детские сады и подобные места из нашей зоны интереса сразу выпадают. Потом, на этапе разведки мы убеждаемся, что возле объекта не крутятся случайные свидетели. Маршруты подхода и отхода тоже строятся так, чтобы никому не попасться на глаза или по крайней мере свести эту вероятность к минимуму. Никто не хочет вредить случайному прохожему, который оказался не в том месте и не в то время и решил помешать нашим планам. Тем не менее, партизан вынужден будет защищаться, если кто-то встанет у него на пути. Потому мы стараемся спланировать всё так, чтобы ни в какие схватки вступать ни с кем ни пришлось. А если выбранная цель не является гражданским объектом, а вокруг нет обилия свидетелей — то навредить кому-либо при всём желании не получится.
— Какой была самая трудная ситуация, с которой вы столкнулись?
— Не обо всех ситуациях можно рассказывать публично. Разное бывало. Но одна заставила серьёзно напрячься на некоторое время и о ней можно поведать читателям. Тогда долго не получалось в админские аккаунты войти, уже возникли опасения что они удалены Телеграмом или вообще взломаны. Или что доступ потерян. Потом оказалось, что по всему миру у мессенджера были сбои. Как всё улеглось, так админы вздохнули с облегчением.
— Можно ли сказать, что вы — часть широкой антивоенной коалиции, или ваш фокус — исключительно локальный и экологический?
— На старте нашего пути мы пытались понять, с чего вдруг «Русалу» потребовался очередной завод в наших краях. Также было не до конца ясно, почему режим настолько сильно старается помочь «Русалу» в реализации этого проекта. Объяснение в духе: «Дерипаска и Путин старые приятели и стоят друг за друга горой» нам казалось слишком банальным. Должно было быть что-то ещё. И изучив вопрос мы поняли, что из-за затяжного конфликта «Русал» утратил значительную часть своих активов за рубежом (также как и Дерипаска с Путиным), в том числе в украинском Николаеве. Поэтому эта корпорация постучалась к нам. Проект ЛГЗ, против которого мы выступили — буквально порождение этой войны, так как ВПК — один из крупнейших потребителей алюминия, для производства которого и необходим глинозём. Протестуя против строительства ГЗ, мы протестуем ещё и против продолжения боевых действий. Поэтому, нас смело можно причислить к антивоенной коалиции.
— Что для вас важнее: защита природы или свержение диктатуры? Или эти цели для вас неразделимы?
— Невозможно сохранить природу, не уничтожив диктатуру. Авторитарным и тоталитарным режимам нет дела до экологии и жизни людей. Их цели — сохранить власть и преумножить богатство. И если для достижения этих целей им нужно будет реализовать какой-то мегапроект, который навредит природе и людям — они будут его реализовывать, особо не задумываясь о последствиях. Поэтому, уничтожение диктатуры и защита природы для нас цели неразрывные.
— Как вы видите будущее региона — и России в целом — после победы? Каким видите общество, за которое вы боретесь?
— Будущее региона, как и страны в целом, нам видится туманным, но через эту пелену пробиваются лучи перемен. Они могут показаться болезненно яркими, но они выведут нас к светлому будущему. В нём не будет диктатуры, в нём не будет страха. В нём мы все сможем задышать свободнее. Что до общества, то мы бы хотели видеть его более инициативным, более самостоятельным, более независимым от государства и более сплочённым. Сейчас оно слишком разрозненно, а вся инициатива и самостоятельность старательно подавляются властью, потому что она видит в сплочённом и политически активном обществе угрозу для нынешнего режима.
— Какие конкретные шаги нужно предпринять для построения нового общественно-политического уклада?
— Для построения нового уклада необходимо повышать политическую культуру среди масс, рассказывать им о текущих проблемах, доносить правду про преступления режима, напомнить людям о том, что у них есть права. А далее нужно научить их за свои права и за свою свободу бороться. При диктатуре остались действенными лишь методы силового сопротивления, а их использование чревато рисками. Для того, чтобы риски снизить, мы инструктируем каждого, кто нам помогает. Потому что жизнь любого участника Сопротивления имеет значение, ведь в будущем именно они станут главными строителями нового справедливого порядка. Так как те, кто боролся за свободу, понимают её истинную ценность. Ну и последний шаг — наказать всех главных виновников произошедшего, проведя люстрацию, чтобы избежать становления диктатуры и повторения текущих событий в дальнейшем.
— Что может сделать обычный человек, чтобы поддержать вас прямо сейчас — кроме слов и лайков?
— Сейчас нам очень нужна информационная поддержка. Если кто-то хочет нас поддержать — он может распространить о нас и наших целях информацию, как в сети, так и вне её (к таким действиям относятся репосты, расклеивание листовок или рисование граффити на улице). Но ко всему нужно подходить с умом и не забывать о технике безопасности: в сети не стоит писать со своего личного аккаунта, а при распространении агитации на улице не стоит действовать при свидетелях, и ни в коем случае нельзя брать с собой свой телефон, иначе каратели могут вас отследить. Как ни крути, но в рамках поддержки очень важно соблюдать меры предосторожности, ведь если новые сторонники попадут в тюрьму, то помочь нам у них уже вряд ли получится.
— Какие конкретные формы поддержки вы ожидаете от международного сообщества, помимо информационной и финансовой помощи?
— От международного сообщества прежде всего нам бы хотелось получить признание нашего силового противостояния полностью легитимным и обоснованным. Да, какие-то шаги в этом отношении предпринимаются, но их пока недостаточно. Потому что иногда бывает так, что представитель Сопротивления «засветился» и попал в поле зрения властей. Оставаться в России он больше не может, а потому он вынужден перебираться в другую страну. Но, к сожалению, из-за множества бюрократических сложностей такой участник не всегда может рассчитывать на быстрое получение гуманитарной визы в посольстве какой-нибудь европейской державы, например. А промедление в этом случае может стоить ему свободы или вообще жизни. Но даже оказавшись на территории относительно безопасных стран у него не всегда будут 100% гарантии того, что его не выдадут назад в РФ. А такие случаи уже бывали. Например, из Германии как-то выдали в Россию анархиста по запросу интерпола, из-за обвинений в «терроризме». Хотя все мы понимаем, что ярлык террориста Кремль вешает на любого, кто решил с ним бороться. И, к сожалению, это не единственный такой случай. Были и другие. Практику выдачи борцов за свободу тоталитарным режимам надо прекратить. А всем, кто сражался с диктатурой нужно предоставлять международную защиту, если таковая потребуется.
Также очень важным шагом стал бы обмен пойманных за рубежом агентов Кремля на политзаключённых, которые боролись с режимом радикальными методами. Это поможет приблизить конец тирании, потому что любой оставшийся на свободе участник Сопротивления, оказавшийся за рубежом, — это или жертвователь финансов на вооружённую борьбу, или человек обучающий новых революционеров. Или это руководитель свежесозданной повстанческой ячейки. Но без юридического признания допустимости наших действий жизнь борцов за свободу в эмиграции сильно усложняется.
Беседовала Виктория Смирнова