18 марта в Брюсселе было достигнуто соглашение по беженцам, которое турецкий премьер Ахмед Довутоглу назвал «историческим», а «Amnesty International» -«бесчеловечным». Европа и Турция договорились, что отныне – уже с 4 апреля, все нелегальные мигранты, прибывшие в Грецию из Турции после 20 марта, будут отправлены обратно. Возврат будет осуществляться по формуле «баш на баш»: за каждого возвращенного нелегала ЕС обязан будет принять реального беженца. Предполагается, что таким образом Европа примет примерно 72 тыс. мигрантов, откупившись миллиардами финансовой помощи Турции. Пока идет речь об удвоении обещанной ранее суммы до 6 млрд. евро. Кроме того, с июня для турок отменят визовой режим в ЕС, а также дано обещание ускорить процедуру евроинтеграции. Правда, она обвешена более чем 70 пунктами условий.
Пока речь практически идет примерно о 40 тыс. сирийцев, застрявших в Греции после того, как Македония и Австрия закрыли перед ними свои границы. Теперь судьбу каждого из них будут решать специальные комиссии ЕС, которые рассортируют этот контингент на «беженцев» и «нелегалов». В свою очередь Турция берет на себя обязательства соблюдать права человека в отношении тех, кого приютила, и не станет их репатриировать в пекло.
Авторы такой сделки, где главную скрипку сыграли Ангела Меркель, считают, что она отобьет аппетит у мигрантов рисковать жизнями, пускаясь в опасное плавание к греческим островам. И закроет т.н. восточно-средиземноморский маршрут, по которому только в прошлом году и за январь с.г. в Европу перебралось около 950 тыс. нелегалов. Разумеется, доволен ею и греческий премьер Алексис Ципрас.
По свежим следам, когда мало еще информации даже о ходе саммита, рано делать анализ его результатов. Но и по тому, что известно, создается впечатление о массе подводных рифов – и практического, и морального свойства. В части политкорректности сделка вызывает сомнения не только у правозащитников, но и у самих подписантов. Так литовский президент Даля Грибаускайте сочла ее на грани законности. Нет единого мнения и относительно платы, особенно – по поводу приема в ЕС, которому, как минимум, мешает проблема Кипра. Сомнения вызывает и сам механизм приема и распределения беженцев. С морально-правовой точки зрения вопросов тут частокол. Ведь, судя по заявлениям политиков, до сих пор нет уверенности, что квоты будут соблюдаться. Да и вопрос о судьях, которые станут решать, кого куда послать – в Швецию или Болгарию, вызывает сомнения. Наконец, остается открытой и тема о социальных гарантиях пришельцев: должны ли они регулироваться некими общими нормами. Или полностью будут зависеть от возможностей и настроений каждой конкретной страны? Как все эти проблемы выглядят сегодня, мы постараемся взглянуть из окошек балтийских столиц.
Общие замечания
В том, что Объединенная Европа сильно разъединена по качеству жизни – ни для кого не секрет. Поэтому дифферент ее на богатые и бедные страны изначально стал главной причиной раздора в вопросе распределения беженцев. Именно разница в ресурсах стала основным лейтмотивом противодействия призыву к солидарности, брошенной Германией летом прошлого года, когда Меркель поняла, как оно погорячилась, заявив о готовности принять всех мигрантов.
Решить эту проблему сегодня Брюссель пытается двумя способами. Во-первых, через квотирование. То есть, при расчете нормы приема пробуют учесть разные параметры конкретной страны. Во-вторых, принято решение на каждого беженца выделять из Фонда по делам беженцев по 6 тыс. евро на каждого человека.
При этом власти страны вольны сами решать, как эти деньги использовать. Выплатить их единовременно. Или внести в какую-то копилку, откуда, либо финансировать в целевые программы по интеграции беженцев. Или доплачивать к их пособиям. При этом нет никаких четких стандартов – кроме самых общепоучительных – по условиям содержания: размерам пособий, продолжительности их выплат, способам и нормам обеспечения жильем, гарантиям медобслуживания, образования, трудоустройства и т. д. и т.п.
При таком разнобое и разночтении условий приема для беженца передача своей судьбы в руки чиновников превращает вопрос пристанища в лотерею, где может повезти, а можно и влипнуть. Тем более, что большинство из них плохо представляют, в какие реальные условия они могут попасть.
Литва : оглянулись – прослезились
Литва – самое крупное из государств Балтии, поэтому и квота у нее – наибольшая -1105 человек на два года. К тому же она, всегда отличавшаяся дисциплиной, первой из прибалтов еще 15 декабря приняла первых беженцев новой волны- семью из Ирака. И уже в середине января муж – строительный менеджер по профессии и глава семьи с двумя детьми и неработающей супругой — подал на благодетеля в суд. Причина – отказ предоставить статус беженцев. Вместо этого им дали лишь статус дополнительной правовой защиты, позволяющей пользоваться гостеприимством Литвы только два года вместо пяти.
Но такая «дискриминация» — только штрих на фоне того, что последовало вскоре. В конце января Министерство труда и социальной защиты объявило о том, что подъемное пособие беженца сокращается 456 до 204 евро, снижены также и пособия на детей. Причем с перспективой его сокращения через полгода до 102 евро. Согласно новой норме максимальное пособие на семью не может превышать 510 евро в месяц — не зависимо от числа едоков.
Кроме того, срок пребывания в Центре приема беженцев в Рукле сокращен вдвое – с 6 до 3 месяцев, после чего они попадают в распоряжение самоуправления, где срок получения пособий продолжится до 12 месяцев. Продлен он может быть лишь для тяжелобольных и многодетных семей.
Это значит, что очень скоро проблема крыши над головой становится личной заботой каждого. Ну, а на какие шиши снять жилье, аренда которого даже в однокомнатном варианте стоит не менее 200 евро в месяц – эту шараду тоже предстоит решать мигрантам самим.
Такой разворот литовские власти мотивируют двумя аргументами. Тем, что, как показывает опыт Швеции, Германии, Бельгии и прочих богатых стран, жизнь на сытых пособиях способствует паразитизму и тормозит адаптацию в новой среде. И тем, что прежний уровень социалки – слишком большая роскошь, порождающая обиды у собственных граждан. Ведь притом, что средняя пенсия по старости в Литве 240 евро, а зарплата – 550 евро, получается, что пришельцы становятся кастой привилегированных. «Мы не можем беженцам платить больше, чем своим гражданам», — резонно говорит глава страны Грибаускайте.
Но искать и найти работу довольно проблематично, не зная языка. Даже если ты владеешь английским. А выучить за несколько месяцев такой сложный, не входящий в популярные группы язык, как литовский – задача, непосильная даже для полиглота. Чтобы владеть им хотя бы на уровне разговорного, год как минимум нужен. Поэтому реально речь может идти только о самой черной работе. И устроиться иракский менеджер строительным проектировщиком или прорабом вряд ли сможет – разве что каменщиком.
Так что вне зависимости от мотивов, в Литве создаются условия, которые сильно отбивают желание сюда попасть.
Латвия: переночевать за колючей проволокой
Аналогичная, если не сказать – еще более скверная картинка и в Латвии. Здесь пособия ниже литовских – 139 евро совершеннолетнему и 97 евро на ребенка. При этом ситуация усугубляется тем, что они под крышей центра рискуют не прожить и трех месяцев. Ведь получив статус беженца, их оттуда тут же выпускают, обрекая на свободу быть бездомным и безработным.
Такая перспектива уже грозит двум семьям, прибывшим по квоте в начале февраля, и размещенных в новом резервате для беженцев в поселке Муцениеки близ Рижского аэропорта. Действующий центр их приема в Даугавпилсе переполнен.
Кто будет заботиться об их судьбах – пока неясно. Во всяком случае, МВД от этого самоустраняется: «В нашу компетенцию входит процесс до получения статуса. За интеграцию отвечают уже другие структуры», — говорит министр Рихард Козловскис. Раньше мигрантам помогала средствами из еврофондов негосударственная организация «Drošā māja», но, по словам ее представителя Алвиса Шкендера, с нового года проектов нет. Рассчитывать на помощь самоуправлений тоже вряд ли приходится: со своими ресурсами в лучшем случае они могут предложить какую-нибудь ночлежку. Шкендер не скрывает, что если даже с оплатой аренды помогут социальные службы, не так-то просто найти желающих сдать жилье пришельцам из чужой культуры.
Новый центр расположен на территории бывшей воинской части, то есть – в казармах, которые, по сведениям журналистов, будут окружены трехметровой стеной с колючей проволокой. Предполагается, что в дальнейшем в него станет поступать примерно по 30 чел в месяц.
Официальные власти изрекают все полагающиеся для фасона слова о гуманизме и толерантности. Но, похоже, что, прежде всего, их беспокоит перспектива стать «проходным двором» в Европу. Поэтому основная забота у них сейчас – укрепление восточной границы. Во всяком случае, об этом совещался президент Раймонд Вайонис на недавней встрече с премьером Марисом Кучинскисом .
По этому случаю в СМИ фигурировали такие цифры: в прошлом году на латвийской восточной границе было задержано рекордно большое число нарушителей границы— 476, что в три раза больше, чем в 2014 году.
Наблюдая за этим, руководитель представительства Еврокомиссии в Латвии Инна Штейнбука с горечью комментирует необычный ажиотаж вокруг всего двух семей беженцев. Его она объясняет тем, что не слышно никакого позитива со стороны властей.
Эстония: «финский опыт»
На момент работы над этим текстом в Эстонию еще не прибыло ни одного беженца по квоте . Зато парламент принял поправки к закону, в котором записано важное принципиальное положение – пособия для беженцев должны быть равными для собственных граждан страны. Не ниже и не выше!
Кроме того, наряду с обязательной программой адаптации и обучением языку, предусматривается, чтобы решения о расселении беженцев принимались на максимально высоком уровне — с привлечением и Рийгикогу. Фиксируется и новая норма – МВД будет периодически составлять список безопасных стран, откуда перебежчики не будут приниматься в Эстонии.
Эстония уже зарекомендовала себя в качестве одного из самых непримиримых противников приема «чужаков». В западных СМИ ее упоминают наряду с Венгрией и Словакией – главными возмутителями спокойствия. Даже ее квота в 326 человек здесь воспринимается как завышенная (она настаивала на 80). Тамошний центр беженцев в Вао рассчитан всего на 35 чел., и он переполнен. Где будут расселять остальных – пока неясно. Недавно появились сообщения, что новое пристанище на 40 персон будет создано в дер. Вагева в Йыгеваском уезде. Однако уточняется, что оно предназначено не для квотников, а людей, обратившихся к Эстонии напрямую. Например, для тех же украинцев. Кстати, мысль о том, не лучше ли принимать их, вбросил в конце января на одной из пресс-конференций ни кто иной, как премьер Таави Рыйвас.
Иллюстрациями настроений в самой Эстонии могут служить два примера. Правление нарвского округа Центристской партии распространило заявление с категорическим отказом принимать беженцев. В нем говорится о том, что город и так обделяют по социалке. И что так 97% населения – неэстонцы, и Нарва постоянно представляется властями Эстонии как один из наименее интегрированных регионов республики. Зачем же размещать здесь еще тех, кто должен адаптироваться? Нарвитяне считают, что заниматься надо причинами проблемы, а не ее последствиями. То есть – прекращать войну, которую развязали США и ЕС.
Другой картинкой является обоснование в Эстонии отделения финской группировки «Солдаты Одина» (Soldiers of Odin), пользующейся весьма скандальной репутацией на родине. 12 февраля в таллиннском пабе St. Patrick’s прошло первое собрание ее членов, где эстонский лидер ее Индрек Ольм заявил, что крепкие ребята будут патрулировать сомнительные районы города группами по 10-20 человек, чтобы защитить эстонских обывателей от неприятностей со стороны беженцев. Ольм утверждает, будто власти скрывают от населения истинные масштабы «миграционного бедствия». И что на самом деле беженцы уже активно осваивают ее территорию. Что 40 человек беженцев уже отвезли на о-в Саарема, и их полно в общежитиях Таллиннского технологического университета. При этом, в пику обвинениям в национализме, Ольм заявил, что членство в группировке открыто и для русских. А тому, кого это не устраивает, «нет места в этом собрании».
На фоне кельнского разгула все это прозвучало воинственно и эффектно. И хотя Минобороны и полиция выразили по поводу такой самодеятельности свое неудовольствие, власти предпочти пока отнестись к этому снисходительно. Мол, инициатива нормальная, посмотрим, что из этого получится. По некоторым оценкам, в ряды «солдат» записались уже не менее 5 тыс. человек, в том числе и немало ополченцев из военизированных формирований Кайтселийт и Сил обороны Эстонии. Причем, с благословения их руководителей.
Резюме
Вот так, примерно, на первый взгляд выглядит участие Балтии в общем сценарии миграционной мелодрамы. Здесь смешались в коктейль два противоречивых начала – традиционная для нее замкнутость, повышенная боязнь раствориться в очередном наплыве чужаков. И характерная для нее лояльность и повышенная ответственность перед брюссельским «парткомом». Причем, первый мотив в разных вариациях на этот раз явно перевешивает, порождает скольжение с максимальными тормозами и шипами, призванными отбивать итак вялый аппетит у самих пришельцев, явно предпочитающих иную остановку на просторах Европы. Думается, что при таком отношении с обеих сторон процесс будет тоже вялотекущим, сопровождаемым попытками в ответ на дисциплину заполучить побольше преференций – финансовых и прочих — со стороны Брюсселя.
В то же время, сама иллюстрация эта свидетельствует о том, какой сложный клубок противоречий еще предстоит распутывать Сообществу, чтоб запустить «механизм солидарности» и обеспечить его смазкой. Ведь если в относительно благополучной, скромной и миниатюрной Балтии столько всплывает вопросов, насколько трудней и масштабней они будут в более крупных и амбициозных странах – Польше, Венгрии, Чехии и т.п.
Владимир Скрипов