Трагедия 11 сентября в какой-то степени затронула и меня лично. В этот день я, молодой московский менеджер, переполненный эмоциями от утренних новостей, шёл на приём к знакомому окулисту в «блатную», ещё с советских времён, поликлинику Промстройбанка на Тверском бульваре. Войдя, по привычке «без очереди», в знакомый кабинет, я встал, как вкопанный. Там собрался врачебный коллектив, цвет московской медицины, который радостно обсуждал то, как хорошо, что наконец досталось «этой Америке». И только молодая, сидевшая в углу медсестричка, встретившись со мной глазами и прочитав в них ужас, тихо прошептала: «но там же погибли люди». У меня эта картина до сих пор перед глазами.
У меня на даче в поселке Мурашки, была на задворках участка тайная, заросшая бурьяном тропинка, выводившая на Клязьму, и далее на Водонапорный канал. По легенде, когда-то старожилы поселка держали её в порядке, на случай появления незваных «черных воронков». Вернувшись вечером домой, я, совершенно инстинктивно, первым делом пошел её проверять. А в голове крутилась фраза моей бабушки, которую я слышал в детстве и которую я так хочу донести до тех, кто ратует за умное голосование: «ты просто не знаешь, что значит проснуться от трех ночных звонков в дверь твоего соседа». Совсем недавно мы вспоминали август 91-го и то, как мы, будучи студентами, собирались в пивном ларьке на Цветном бульваре и обсуждали, что будем делать, когда коммунистов начнут вешать на фонарных столбах. Тогда мы, радуясь победе над коммунистами, не понимали, что проиграли Россию, проиграли будущее наших детей. Сегодня, рассуждая о Прекрасной России будущего, вы уже не рискуете проиграть этот обломок прогнившей Византии. Вы рискуете своей жизнью, на которую уже нацелился нет, ещё не палач, просто потомок тех, кто вопил от радости 11 сентября, двадцать лет тому назад. Нет никакого умного голосования. Есть только списки с нашими фамилиями, и они их уже составили.
Конечно, этот режим обязательно падет. Да, прольётся кровь, фашисты про так не сдаются. Будут и сожженная Рублевка, и фонарные столбы, и многочисленные беженцы из числа переселенцев, радостно обосновавшихся в оккупированном Крыму. Но останется главный вопрос ХХI — го века. «А что сделал ты, чтобы эта кровь не пролилась?» И где-то на кладбище прозвучит ответ. «Я умно проголосовал.»