Спокойное предпраздничное воскресенье — отличный момент для разговора об институте репутации.
Издание «База», выходцы из габреляновских авгиевых конюшен (есть ли там сейчас габреляновские деньги или нет — не вполне понятно), выпустило расследование про теракт в Магнитогорске год назад, и в обсуждении мнения разделились. Для кого-то «База — молодцы!», для кого-то — «как можно это репостить, это же бывший лайфньюс». На что первые возражают — ну так мол и что, что бывший лайфньюс, а вот теперь они молодцы и хорошие вещи делают.
(Я не согласен и с последним. Никаким стандартам расследовательской журналистики публикация «Базы» не удовлетворяет, там все плохо и с источниками, и с доказательствами, а репутация «Базы» как расследователей ниже плинтуса, о чем ни на секунду не дают забыть ключевые слова «нарколаборатория Голунова». Как они были ментовскими шнырями, так и остались).
Но разговор о другом. А вот, допустим, и правда, «бывший Лайфньюс» понял, что надо жить по-другому. И хочет делать что-то хорошее. С какой меркой к ним надо подходить? Ну то есть сколько старушек условный Никита Могутин должен перевести через дорогу, прежде чем можно будет перестать ему плевать вслед со словами типа «да это ж бывший Лайфньюс»?
На мой взгляд — нисколько. Дело вообще не в количестве «добрых дел» после «плохих дел». На мой взгляд, институт репутации иначе работает. Ответ лежит в другой плоскости, не в количественной.
Два слова — Деятельное Раскаяние.
Вот, допустим, я — Никита Могутин. Роберт Шлегель. Катя Винокурова. Вася Иванов. Я был частью человеконенавистнической системы, винтиком ее; исполнял преступные приказы, устраивал митинги движения «Наши», ходил с видеокамерой на обыски к оппозиционерам, публиковал мусорские сливы, занимался мелкими провокациями. Понял, что это было плохо. Хочу начать с нуля, уйти в бизнес, заниматься честной журналистикой, вязать крючком. Что я должен сделать?
Публично обо всем рассказать. Нельзя было заниматься тем, что ты занимался, и не быть в курсе очень многих вещей. Как передавались деньги и приказы. Как принимались решения. Как организовывались провокации. Как проходили секретные совещания. И так далее. Ты все это знаешь, у тебя куча переписок, документов, скриншотов, расписок. Вот они и есть твой путь к новой жизни.
Выйди и расскажи: да, Арам Ашотыч получал бабло от тех-то и отмывал так-то, а темники раздавали те-то на таких-то совещаниях. Мусора нас привлекали к таким-то и таким-то операциям, а те-то и те-то наши публикации — фейк и провокация. Вот все пруфы. Мне стыдно, я так больше не буду. И вперед.
А до тех пор — ты просто говно, Никита Могутин, и отношение к тебе может быть только как к говну, и ко всему, что ты делаешь. И ты, Роберт Шлегель, как бы тебе ни хотелось бы быть теперь «обычным гражданином Германии, предпринимателем, разочаровавшимся в политике». И ты, и ты, и ты.
Все ведь очень просто. То есть вот вообще нет и не должно быть позиции, что когда-то сделанная ошибка перечеркивает все будущее, и пути в нормальную жизнь нет. Есть. Но лежит он только через деятельное раскаяние.
Оригинал: телеграм-канал Леонида Волкова