«После Путина будет хаос и ужас; по сути, придется начинать все сначала — кто бы ни пришел к власти, новая власть столкнется с такими же сложностями, как реформаторы начала 90-х, и последствия будут не менее драматичными».
Если вдуматься, то ведь именно на этом все и держится. Вся идея «стабильности», которой избирателей кормила пропаганда все эти 20 лет, и за которую они исправно голосовали (до сентября 2021 года) — она из той травмы, из 90-х. Весь спрос на «порядок» и на «сильную руку». Превращение слов «демократия» и «либерализм», «реформы» или, скажем, «приватизация» в бранные — оттуда же. Поиск «третьего пути», уверенность значительной части избирателей в том, что Россия не может быть обычной европейской страной. Готовность отказаться от гражданских прав и свобод для того, чтобы избежать «потрясений».
Нет, разумеется, кремлевская пропаганда страстно работала над этим, но у нее бы не получилось ничего, если бы в основании пропаганды не лежала бы реальная боль, травма, запечатленная в коллективной памяти.
В начале 90-х Россия прошла не через один, а через два слома. Первый: переход от плановой экономики к рыночной. Второй: от однопартийной системы к политической конкуренции. Важно — это две разных истории, условно говоря «либерализация экономики» и «демократизация общественной жизни»; если вы пороетесь в памяти, вы легко вспомните много примеров, когда одно происходило успешно в отрыве от другого. Но в России, так уж вышло — наложилось.
Либерализация экономики была неизбежна, но, от этого, не менее катастрофична для множества обычных семей. В одночасье разрушился мир и быт миллионов советских людей. Вот ты ходишь каждый день на работу и производишь Изделие в соответствии с государственным заданием на пятилетку, и получаешь предсказуемую и одинаковую зарплату из месяца в месяц. Тебя вообще не волнует, что спроса на Изделия нет; что буквально за забором, в таком же цеху, на другом конвейере работают такие же рабочие и (в соотвествии с государственным заданием на пятилетку) разбирают Изделия. Или что
Изделия ржавеют на огромном и бесконечном складе; или, что на них есть огромный спрос и твое предприятие могло бы делать их втрое больше. Этого всего не стало — и, хотя демонтаж плановой экономики был огромным благом для страны в целом, он обернулся драмой для гигантского количества конкретных людей.
И далеко не только тех, кто делал ненужные Изделия на советских заводах, конечно; шок был гораздо шире. Три поколения к этому времени уже успели пожить на стройке коммунизма — и за три поколения степень оторванности советских людей от реального мира стала практически бесконечной. С некоторыми базовыми понятиями современного мира советские граждане просто не были знакомы, потому что этого не существовало в советской реальности: фондовый рынок, кредитная карта, совет директоров, бизнес-план, инвестиции.
С другими они как бы и сталкивались, но только в советской реальности они обозначали что-то совсем другое, нежели за пределами 1/6 части суши: деньги, собственность, предпринимательство, банки, кредиты. Советские деньги не были деньгами (их нельзя было обменять на товары, роль денег в экономике, скорее уж, исполняли талоны); советские банки не были банками (они не кредитовали бизнес) — и так далее.
Пойди, возьми человека, который никогда не жил в современном обществе, привези из джунглей Амазонки в Нью-Йорк и предложи ему просто добраться из точки А в точку Б — это плохо закончится. На это же сколько сюжетов комедий построено… А тут не комедия — тут реальная жизнь 150 миллионов человек, которые в одночасье оказались буквально в таком положении. И то, что все-таки справились — великий подвиг того поколения, на плечи которого это испытание выпало.
Справились, но то, как было трудно — осталось в памяти. А дальше… а дальше пришел Путин и придумал простейший трюк, основанный на самой распространенной и легкой логической ошибке: «после — не значит, вследствие», «одновременно — не значит, что по одной причине». Путину надо было монополизировать власть, чтобы никто не помешал воровать. Для этого ему нужно было демонтировать политическую конкуренцию. Для этого — объявить ее плохой, ужасной, ненужной. И он воспользовался тем, что демократизация общественной жизни в России 90-х совпала по времени с либерализацией экономики, которая далась обществу огромной ценой. Взял — и, усилием своей пропагандистской машины, надежно слепил в массовом восприятии одно с другим. И у него получилось. Вот и весь нехитрый трюк.
И то самое поколение, которое боролось за свободу в 91-м; то самое поколение, которое разрушило монополию КПСС и смогло в беспримерном рывке сбросить оковы семидесятилетнего рабства — удивительным образом это самое поколение превратилось (посмотрите на все социологические исследования) в главную (да что там, единственную!) политическую опору Путина сейчас. Потому что ему пришлось ужасно трудно, и в тот момент, когда ему было так трудно, в стране была политическая конкуренция — и это осталось в памяти. Это поколение позволило Путину себя подчинить, обмануть и обокрасть — с помощью одного несложного пропагандистского приема.
И из всего этого следует одна очень хорошая новость. России жизненно необходима демократизация политической жизни — снова. Жизненно необходима политическая конкуренция, сменяемость власти и все остальные прочие элементарные институты, которые делают страны успешными и счастливыми. И этого вовсе не стоит бояться — потому что, как мы видим, 80% пути к нормальной жизни были пройдены уже в девяностые; пройдены потом, слезами и кровью предыдущего поколения.
Теперь-то в России есть предприниматели и банки, бизнесы и фондовый рынок. Да, такие себе, во многом изуродованные госкапитализмом путинского извода — но есть. И люди знают, как жить в современной экономике, откуда берутся деньги, как функционирует рынок. Этому с нуля не придется снова учиться всем, как в девяностые, набивая шишки очень дорогой ценой. Постпутинский демократический транзит не будет шоком, не будет связан с перестройкой всей экономики и спадом, не приведет к этому самому «повторению девяностых» — просто потому, что девяностые были 30 лет назад, остались далеко позади и свою роль в истории сыграли.