Смотришь на всю эту светскую жизнь, и первая мысль, конечно — что ж деревня такая наша бедная Российская Федерация! Обидно ведь. Вторая мысль пооптимистичней: когда-то же кончится эта вечная дискотека восьмидесятых, пероксид и перманент, золотые котлы, вертикальные локоны, белые цветочки и фата на взрослой матери двоих детей, черны брови наведены по шнуру, по шнуру ой да по белому лицу, и далее по фольклорному тексту? Когда-то замолчит Киркоров, Басков и Люба Успенская? Перережут ножницы Парки бесконечную нить Юдашкина? Конечно, советское культурное пространство — край Неумертвий, тут червь не умирает и огонь не угасает, тут не то, что Киркоров — Кобзон поет, как механический соловей, неостановимо. Именно эта эстетика — брежневский гламур, днепропетровский шик — есть специфически эстетика поколения 50/55+, которое находится сейчас у власти. Соответственно, оно в состоянии транслировать ее как «иерархически одобряемую» и тем, кто сам к этому поколению не принадлежит. Собственно, многое из того, что в мире воспринимается как «русский вкус» — всякое «на шпильках за хлебушком» и прочее «шикарно, как все на Руси» — есть на самом деле вкус того поколения, которое любило театральный макияж, блестки, каблуки и Пугачеву. Поднимаясь на следующий вровень обобщения, заметим для любителей углубленных social studies, что эстетика эта с отчетливым привкусом блатняка, ибо сферы этического и эстетического связаны, и полууголовный (если не прямо уголовный) этос порождает и соответствующие представления о прекрасном. Обнажение костей, характерное для поздних эпох вроде нашей, особенно ярко выявляет тот факт, что советское — это тюремное.
оригинал — https://www.facebook.com/catherine.schulmann/posts/10207533448605296
автор — Екатерина Шульман