Из воспоминаний художника Юрия Анненкова.
«В 1918 году, после бегства красной гвардии из Финляндии, я пробрался в Куоккалу, чтобы взглянуть на мой дом. Была зима. Обледенелые горы человеческих испражнений покрывали пол. По стенам почти до потолка замерзшими струями желтела моча, и ещё не стерлись пометки углём: 2 арш. 2 верш., 2 арш. 5 верш., 2 арш. 10 верш. Победителем в этом своеобразном чемпионате красногвардейцев оказался пулемётчик Матвей Глушков: он достиг 2 арш. 12 верш, в высоту.
Вырванная с мясом из потолка висячая лампа была втоптана в кучу испражнений. Возле лампы — записка: «Спасибо тебе за лампу буржуй, хорошо нам светила». Половицы расщеплены топором, обои сорваны, пробиты пулями, железные кровати сведены смертельной судорогой, голубые сервизы обращены в осколки, металлическая посуда — кастрюли, сковородки, чайники — доверху заполнены испражнениями. Непостижимо обильно испражнялись повсюду: во всех этажах, на полу, на лестницах, на столах, в ящиках столов, на стульях, на матрасах, швыряли кусками испражнений в потолок. Вот ещё записка:
«Понюхай нашава гавна ладно ваняит».
На третьем этаже — единственная уцелевшая комната. На двери записка:
«Тов. Камандир».
На столе — ночной горшок с недоеденной гречневой кашей и воткнутой в неё ложкой.
Во время последней финско-советской войны. когда «широкие круги национально-мыслящей русской эмиграции» неожиданно стали на сторону Советов, неожиданно приняв советский интернационал за российский национализм, я, в Париже, каждым утром следил по карте Финляндии за наступательным движением советской «освободительной» армии. И вот пришла весть, о том, что Куоккала снова отошла к Советам».
(Не у одного Анненкова тогда случился шок, когда крестьянская масса, которую господа не замечали, вырвалась на свободу. 5% среднего и высшего городского класса познали свой народ).
оригинал —
автор — Павел Пряников