Павел Шехтман: А кстати, какие вообще претензии к Навальному за его позицию по санкциям?

Уже чуть ли не говорят, что все история была разыграна с тем чтобы создать кредит доверия Навальному и он с этим кредитом уговорил Запад снять санкции.
Итак, его позиция: санкции против денег окружения Путина (а окружение Путина — это фактически ведь кошельки Путина), а не против чепиг и не против экономики России.
С последним пунктом я решительно не согласен, но я же не считаю себя российским политиком, задача которого — окучить как можно более широкую аудиторию в России. Для лидера национальной оппозиции, которым продолжает позиционировать себя Навальный, это вполне логичная и более того — единственно возможная позиция. Навальный конечно может перейти к риторике Бабченко, но это значит — отказаться от всех претензий на участие в политическом процессе в России. А он хочет — надеется — оставаться в движе, и потому он никак не может поддерживать меры, направленные против интересов его целевой аудитории. Он просто по положению должен занимать позицию, что «Россия и режим Путина — это разные вещи и бороться надо с режимом Путина, но ни в коем случае не с Россией». И с такой позицией он более или менее успешно размывает поддержку режима изнутри. Парадокс в том, что если принять как первоочердную цель сокрушение путинизма, то позиция «бороться надо с режимом, а не с Россией» вредна для дела на внешнем уровне, а позиция «Россия и путинизм неразрывно связаны, надо бомбить по площадям, а там Господь отделит своих!» — на внутреннем: понятно что человек с такой позицией может только кинуть людей в России в объятия Путина, как меньшего зла.