Премьер-министр объявил о сокращении зарплаты политикам и пакете реформ. Но похоже, что этого явно недостаточно, чтобы успокоить ситуацию.
Понедельник, 21 октября был пятым днем массовых акций протеста в Ливане. Школы, банки, многие магазины и компании не работали. А правительство премьер-министра Саада Харири, отличающееся большим политическим и религиозным разнообразием, в течение многих часов спорило о плане по выходу из кризиса, который, прежде всего, заключается в том, что будет вдвое уменьшена зарплата всем, кто занимал или занимает политические посты, включая министров и депутатов.
Кроме того Харири, как пишет местная французская ежедневная газета L’Orient Le Jour, также предложил целый ряд социальных мер по поддержке наиболее обездоленных слоев населения, в том числе о принятии закона о страховании по старости до конца года, активизации программы поддержка беднейших семей и общая амнистия до конца 2019 года. Пакет реформ также предусматривает приватизацию телекоммуникационных компаний и бюджетирование более чем на 3 миллиарда долларов центральным и частными банками.
Но пока совсем не похоже, что это хоть как-то разрядило напряженность ситуации.
Недовольство как это обычно бывает в таких ситуациях копилось годами, но тем самым «хлопком в ладоши», который вызвал сход лавины протестов, вызвала новость о намерении властей повысить налоги, в том числе на использование популярного мессенджера WhatsApp. Причем, происходящее сейчас в Ливане, сами участники событий называют революцией. И действительно — это настоящее восстание против политиков как привилегированного и коррумпированного класса.
Несмотря на то, что в Ливане уживаются три крупные этнорелигиозные общины — в Бейруте, например, есть суннитский, шиитский, маронитский или армянский районы, люди также выступают против архаичной системы политических квот по религиозной принадлежности. Президентом Ливана может быть только христианин-маронит, премьер-министром — суннит-мусульманин, а главой парламента — шиит-мусульманин. Места в парламенте также поделены по религиозным критериям.
Кроме того, политическую систему страны также прекрасно характеризует тот факт, что в маленькой стране с 6 миллионами жителей много партий, руководство часто передается по наследству — от отца к сыну. Некоторые были или все еще так сильно связаны с другими странами, что трудно сказать, кого они представляют больше: избирателей или важных игроков на Ближнем Востоке. Премьер-министр Саад Харири (лидер «Суннитского движения будущего») во время своего визита в Саудовскую Аравию два года назад объявил о своей отставке, что было сделано под давлением со стороны хозяев. Радикальная Хезболла, самая важная из шиитских группировок, тесно сотрудничает с Ираном, и ее военное крыло стояло рядом с иранцами и Башаром Асадом в гражданской войне в соседней Сирии.
В новом правительстве Харири, созданном в январе, есть 30 министерских постов, которые занимают представители примерно десятка партий: от крайне левых до Хизбаллы, в том числе марониты, шииты, сунниты, православные, друзы, католики и армяне.
У лидеров протестующих разные цели. Как пишет L’Orient Le Jour, одни требуют демонтажа всей неэффективной этно-конфессиональной системы и строительства нового ливанского государства, другие — свержения правительства и наказания политиков, виновных в коррупции и неправильных решениях.